М Лихачев - В разведке (Глава из повести)

Лихачев М

В разведке (Глава из повести)

М. ЛИХАЧЕВ

В РАЗВЕДКЕ

Глава из повести

Перевел В. Муравьев

Утром в штабе получили тревожное сообщение: белые группируют силы в окрестных деревнях, видимо, собираются напасть на посад Сер и выбить из него красногвардейский отряд.

Командир отряда, Егорша, приказал своим бойцам быть начеку. Вокруг посада были выставлены удвоенные караулы, патронные ящики и пулеметные ленты были уложены в сани, запряженные отдохнувшими лошадьми. Ямщики ждали наготове. В село Ильвадор был послан вестовой сообщить о готовящемся наступлении белых и попросить у уездного отряда помощи.

Мироша командир послал в разведку в сторону Рогачева, где находились позиции белых. В помощь ему дали Сергу Калю и Ивана Лучева.

Все трое сели в небольшие розвальни, запряженные конфискованной у кулака сильной лошадью, и покатили по накатанной дороге.

Весь конец восемнадцатого года стояли небывалые морозы. Они начались еще в ноябре, и лишь на два-три дня, во время снегопада, холод немного отпускал, а то прямо на улицу не показывайся.

Хотя разведчики одеты тепло - на них шапки-ушанки, овчинные полушубки, меховые рукавицы и валенки, - все равно мороз достает.

Серга понукает Сивку и время от времени трет лицо рукавицей: ветер колет лицо острыми иглами.

Иван ударяет в ладоши и, посмеиваясь, спрашивает:

- Что, Серга, жмет? Ах он, леший, так и норовит ухватить Сергу за нос!

- Тебя и самого он, как видно, приголубливает, - отвечает Серга. Мне-то еще терпимо, у меня под полушубком зипун поддет.

Вдруг Иван закричал:

- Нос! Нос, Серга, совсем побелел! Три скорее, отморозишь!

- Что ты, неужели? - испугался Серга. Он сгреб в рукавицу снега и принялся докрасна тереть нос. Тер до тех пор, пока Иван не расхохотался, довольный, что сумел-таки подшутить над парнем.

Мирош не слышит их шуток, не ввязывается в разговоры. Он неотрывно следит за дорогой. Что впереди - неизвестно, нужен глаз да глаз.

Благополучно миновали деревню Сяроп, переехали через Верву-реку, поднялись из широкой речной поймы и в деревне Баскоевой остановились у крайней избы.

Соргу оставили в дозоре у лошади.

Мирош с Иваном зашли в избу узнать, не появлялись ли в деревне белые.

Они долго не возвращались, Серга совсем озяб. Потеряв терпение, бабахнул из винтовки в воздух.

В ту же секунду Мирош с Иваном выскочили из избы.

- Что случилось? - встревоженно спросил Мирош.

Серга ответил со смешком:

- Вы там в тепле сидите, а я тут замерзай...

Мирош рассердился:

- Ты, Серга, не шути! Сейчас не время для шуток. Зачем стрелял?

- Чтобы вы скорее выходили, - виновато пробормотал Серга.

- Дурья голова! Не мог в окошко постучать? Ты, может быть, все дело испортил. Тут, оказывается, вчера белая разведка была, может, и сейчас белые где-нибудь поблизости, а ты стреляешь! Ну не дурак ли?

- Не ругайся, я ведь так, не подумавши...

- "Не подумавши, не подумавши"... Надо думать! - все еще сердито сказал Мирош. - Так вот, вы останетесь здесь и будете наблюдать за дорогой из Даньшера, я возьму лошадь и поеду в Новую Батину, узнаю обстановку.

- Только ты, Мирош, с оглядкой, в западню не угоди, - сказал Иван.

- Ладно. Ну, я поехал!

Мирош прыгнул в розвальни. Озябшая лошадь рванулась с места рысью и мигом вынесла его за деревню.

Дорога ровная, без ухабов. Сивко еще прибавил шагу, только снежная пыль завилась позади розвальней. Снежные комья так и летят из-под лошадиных копыт, откатываются к обочине.

В сосновом бору между Баскоевой и Новой Батиной Мирош попридержал коня, винтовку на всякий случай пододвинул поближе. Миновав бор с его прямыми, точно свечи, соснами-великанами, он шагом въехал в деревню.

У небольшой ложбинки, по левую руку, стояли две избы. За ними возвышался богатый дом Софроновых. Недавно прошел слух, что кое-кто из новобатинцев подался к белым и среди них Микуш Софронов. Не смог он простить красным, что изъяли у него пять возов припрятанного зерна.

Мирош остановил лошадь возле Микушевых ворот и спрыгнул с саней.

Тихо в деревне, даже собаки не лают, как будто все вымерло.

Примотав вожжи к оглобле, Мирош, осторожно оглядываясь, вошел в ограду, держа винтовку наготове.

Что ни говори, боязно, сердце так и колотится: если вчера разведка была в Баскоевой, так тут, ближе к позициям, и подавно может быть.

Поднявшись на мостки, Мирош вошел в дом. У порога остановился, прислушался. В доме ни звука.

"Может, притаились?" - подумал Мирош, кашлянул и громко спросил:

- Есть кто живой?

- Есть, есть, - отозвался женский голос.

Мирош вошел в избу.

Посреди избы стояла невысокого роста полная молодая бабенка - жена Микуша. Была она в дубленой шубе, в теплой шали. Видно, собиралась куда-то, да Мирош ей помешал.

- Где хозяин? - строго спросил Мирош.

Женщина поправила шаль на голове и молча, не спеша, словно издеваясь, стала застегивать шубу. Наконец она нехотя проговорила:

- Утром ушел куда-то на деревню.

Мирош нахмурился:

- Ты кого пытаешься обмануть, а? Говори правду, нам все известно. Ведь к белым ушел, да?

Она ответила, спокойно глядя в его покрасневшее от гнева лицо:

- Не знаю, кто это вам набрехал. Сегодня был дома.

- Не ври! Говори: когда ушел, с кем? Не приходил ли домой в последние дни? Ну! - он стукнул прикладом об пол.

- Пошто зря громишь? - нисколько не испугавшись, спросила Микушиха. Я же тебе сказала, к соседям ушел. Небось скоро вернется. А из дому он отродясь не бегал.

"Дай-ка я с другого боку попробую", - решил Мирош и попросил:

- Принеси-ка мне хлеба, есть сильно хочется.

- Нету хлеба, - ответила она, стоя по-прежнему посреди избы, как будто боялась сойти с места.

- Нету, говоришь? Вот я сейчас сам слажу в подпол, погляжу, какие там у тебя запасы, и заодно посмотрю, не прячешь ли ты там кого.

Женщина промолчала. Мирошу показалось, что она смутилась, это подогрело его решение.

"Может, там сам Микуш сидит? - подумал он. - Вот бы языка командиру доставить!"

Он рванул дверцу подпола и, держа винтовку наготове, стал спускаться по лесенке.

И тут, как только он ступил ногой на землю, над его головой - хлоп! закрылась дверца. Он ринулся было обратно, но женщина наверху успела припереть дверцу, а сама отбежала за печку.

Мирош выстрелил. Пуля, пробив пол, застряла в потолке.

- Открой, стерва, сейчас же! - закричал Мирош. - Не откроешь, я тебе весь дом разнесу. Слышишь?

Микушиха молчала, будто в воду окунулась.

В это время с улицы послышался говор, потом шаги нескольких человек.

"Беляки идут! - как колом оглушила Мироша мысль. - Ну, попал я в западню! Но живым я им не дамся!"

Он достал из кармана капсюли, зарядил обе бывшие при нем гранаты и, держа их наготове, стал ждать, что будет дальше.

- У меня в подполе красный сидит, - донесся до него голос хозяйки.

- Кто такой? - спросил мужской голос.

Мирош по голосу узнал Микуша.

- Мирошка посадский, Окулин сын, - ответила Микушиха.

Микуш злорадно засмеялся:

- Ага, попался, свиное рыло!

Мирош из подпола смело ответил:

- Ну и попался! Дальше что?

И сразу белые в несколько голосов обрушили на него угрозы.

- Прощайся с жизнью!

- На штыки посадим!

- Кишки выпустим!

- Башку свернем!

Мирош им ответил:

- Двум смертям не бывать, а одной не миновать! - Он решил подзадорить врагов: - Чего же вы ждете - стреляйте! А то давайте я выйду, вы меня на улице застрелите. Думаете, я боюсь смерти? Нет, большевикам она не страшна. Меня убьете, другие останутся. Они продолжат то, чего не успели мы, довершат начатое нами дело!

- Ты там не агитируй! - оборвал его Микуш. - Без тебя про ваши дела знаем. - Он подошел к лазу в подпол, сказал: - Только посмей выстрелить, тогда тебе тут же конец! Понял? Сейчас мы тебя оттуда вытащим.

- Откройте, я сам выйду, - отозвался Мирош, поднимаясь на две ступеньки.

- А ну, братцы, встаньте возле двери и берите его на мушку, обратился Микуш к своим, потом рывком открыл лаз, направил дуло своей винтовки в подпол: - Выходи, лешачий сын! Теперь ты от нас не уйдешь, красная кикимора!

Не слушая больше его ругательств, Мирош одну за другой швырнул вверх обе гранаты. Он слышал, как, стукнувшись о полати, они упали на пол. Мирош отбежал от лаза в дальний угол подпола.

- Гранаты! Беги! - завопил Микуш и бросился к двери.

Оба взрыва ухнули почти одновременно. Зазвенело оконное стекло, с грохотом попадали на пол доски полатей, рухнула полка с горшками и прочей посудой, божница с образами.

Крик, стон...

Не успел Мирош и подумать о том, что нужно поскорее выбираться из западни, как ноги сами вынесли его наружу. Прыгая через распростертые на полу тела, он выскочил во двор, оттуда за ворота.

Глянул туда-сюда - от дома по санной дороге убегали двое. Один уже выбежал за деревню, другой, более грузный, немного поотстал.