Игорь Гергенредер - Оттилия и Уле (Сказки для взрослых - 4)

Гергенредер Игорь

Оттилия и Уле (Сказки для взрослых - 4)

Игорь Гергенредер

Оттилия и Уле

Сказки для взрослых

Что делают люди, застигнутые в пути жаждой? Ищут воду. Так и поступил один бродяга, проходивший под Турьей Горой в нещадную жару. Завидев колодец, малый кинулся к нему и от нетерпения склонился так низко, что уронил и шляпу, и драного кота, которого держал за пазухой.

Тотчас снизу раздалось сердитое мяуканье, в темноте засветились два огонька - колодец-то был сухой!

- Ой-ой, бедный друг! - закричал бродяга коту. - Потерпи немного - я тебя выручу!

Вымазав руки и лицо дорожной грязью, он прибежал в деревню и давай орать, не жалея горла, которое, впрочем, оказалось довольно крепким:

- О! О! До чего велика золотая жила!

- Про какую золотую жилу ты говоришь? - навострили уши крестьяне.

- О! О! - он плясал, выделывая ногами немыслимые кренделя, и бешено хлопал в ладоши. - Сорок восемь месяцев мы с другом не видели белого света! Мы были под землей, копая без устали: нас вела золотая жила. И довела до вашей деревни. Слава бабушке Ханзен и ее тыкве!

- Какая бабушка Ханзен? - удивлялись крестьяне. - Какая тыква?

- На вид самая обыкновенная, а на самом-то деле... - и брови у бродяги так и полезли вверх. Он объяснил, что в его деревне у бабушки Ханзен выросла говорящая тыква. Собралась старушка испечь ее, как вдруг из тыквы донесся звук: словно внутри поперхнулся и раскашлялся человечек. Бабушка Ханзен поняла - ей открылась тайна. Под ее огородом начинается золотая жила!

- Бабушка шепнула об этом мне, своему внуку, и мы с другом как взялись копать... А уж какова жила-то! Сначала была в руку ребенка, но чем дальше, тем становилась толще. У вашей деревни стала претолстой, как свиная туша!

Малый добавил: надо только повести встречный подкоп от сухого колодца вот тут-то она и будет! Он потребовал, чтобы ему дали напиться вволю, и объявил:

- Раз жила доходит до вашей деревни, вам принадлежит... - пришелец помешкал с важным умным видом, прежде чем произнес: - Двадцатая часть.

- Как это так?! - возмутились крестьяне. - Нет, дружок, тебе нас не надуть, не на тех напал! Нам принадлежит половина жилы, вот так-то!

Вооружившись длинными шестами, крючьями, веревками и споря с пришлым, они отправились к высохшему колодцу. Бродяга, первым ступив на его дно, вмиг спрятал кота за пазухой и закричал:

- Подымите меня наверх! Я забыл позаботиться о мешке!

Одних разобрал смех: мешок ему нужен! Не рано ли? Но другие, и их оказалось гораздо больше, заметили: человек-то сообразил дельно, и не стоит ли взять с него пример? Так они толковали, не переставая при этом пылко доказывать право на половину золотой жилы, будто бродяга все еще был тут.

Те, что спустились в колодец, зажгли масляный фонарь и принялись бить кирками в стены, предвкушая, как вот-вот заблестит несравненно-твердым блеском золотоносная порода. Вдруг стенка у самого дна провалилась куда-то со страшным шумом: открылся черный провал. В его могильно-леденящей глубине кто-то заворочался и зашипел, словно полтысячи змей.

Крестьяне, люди бывалые и степенные, от страха не могли ничего ни сказать, ни подумать. А если бы смогли, то подумали б, что находятся не в таком теперь уже и сухом колодце. Они слышали, как из земной утробы к ним лезет кто-то громадный, и волосы у них все до единого, до бровей и ресниц, должны были бы, кажется, в тот же миг побелеть навсегда. И они побелели, но позже.

У бедняг отнялись ноги и руки, но когда во тьме заблистали рога-трезубцы - откуда-то взялась сила. Несчастные по крючьям и веревкам выбрались наверх и не размышляли, что лучше: бежать или идти пешком.

Деревня перепугалась насмерть и решила: все подстроил черт, желая выручить своего брата, осужденного на подземную неволю. Что было делать? Люди сомневались, по силам ли их святому отцу отстоять паству, и отправили посыльных за другими священниками и монахами. А пока вокруг деревни зажгли солому, перья домашней птицы, шерсть и сухие коровьи лепехи: может, чертов нос не захочет такого аромата?

Языки пламени колебались в ночи и смрадный дым стлался по полям, когда из колодца вылезла гигантская ящерица Оттилия с рогами-трезубцами. Они сверкали розовыми и золотыми искрами, точно отделанные драгоценными каменьями, острия трезубцев излучали голубое сияние. У ящерицы была ужасная зубастая пасть, в которой целиком уместился бы козленок, на лапах росли когти страшнее львиных. Ударом хвоста она могла перешибить мачтовую сосну.

Оттилия и ее сестры жили на земле, когда еще не было ни лесов, ни озер. Под солнцем курилась жидкая и теплая глина; жарко нагревались серые и желтоватые скалы. Тут царил могущественный дух Карпанус. Ящерицы были его любимыми слугами. Они барахтались в приятно теплой грязи, нежились на гладкой поверхности скал.

Но с севера поползли ледовые языки. Надвинулись угрюмые тучи, и снегопаду не виделось конца. Карпанусу пришлось уйти под землю. Там у него раскинулись привольные пастбища и песчаные моря, согреваемые подземным теплом. Оттилия уходила последней. Она собиралась замуж и все ждала: вот-вот появится ее жених. Сестры уже были глубоко внизу, а она высматривала в снежной пелене жениха-красавца, что спешит к ней, не боясь льдов и стужи.

Ход под землю должен был закрыться, и Карпанус окликнул любимицу: его голос напоминал рокочущие раскаты грома и гул водопада. Сестры-ящерицы повторили зов, издав такое верещание, что от него можно было бы оглохнуть и на расстоянии дневного перехода. Оттилия заспешила, но оглянулась еще разок. Ход закрылся - она накрепко застряла недалеко от поверхности.

Льды мало-помалу растаяли, потекли реки, выросли леса, а Оттилия сидела и сидела во тьме, пока на нее не наткнулись золотоискатели. Теперь, очутившись на свободе, она глубоко вздохнула. Но от деревни нахлынуло такое зловоние, что исполинская ящерица чихнула: с мрачного запущенного замка на Турьей Горе слетела черепица, позеленевшая от времени.

Оттилия повернула прочь от людских жилищ и оказалась в Темнющем Лесу. Ей попался старый-престарый кабан, который сослепу не мог понять, кто перед ним. Он привык никому не уступать дорогу в своем краю и щурил на Оттилию глазки, грозно выставляя клыки. Та вмиг насадила его на рога-трезубцы, ударила оземь, разорвала и съела. Ночные птицы, отродясь не видавшие ничего подобного, ужаснулись и подняли спор: видели ли такое птицы дневные? Они кричали-пищали на все голоса, а громадина сказала:

- Мясо жестковато да с душком, - и свистнула.

От свиста падали взлетавшие в панике вальдшнепы и фазаны, рябчики и тетерева. Ящерица выхватывала их из травы языком, приговаривая:

Этим нежненьким мяском

Подзакусим с муженьком!

Потом влезла в болото и, пока перебиралась через него, проглотила великое множество куликов и цапель. И сказала:

Вкусной живности излишек

Подождет моих детишек.

За болотом она стала валить хвостом вековые деревья, чтобы под их вывороченными корнями устроить себе логово. В Темнющем Лесу сделалось так шумно, как не бывало никогда, сколько он стоит на свете. И терпение у Флика дер Флита иссякло. Он решил сурово наказать бесстыдницу.

Флик высунулся из дупла своего вяза и гневно выбил трубку. Тут же над болотом поднялся густой туман и стал окутывать Оттилию. Она должна была превратиться в ничтожную улитку.

Но в ящерице сохранилась волшебная сила повелителя Карпануса - власть здешних духов на нее не действовала. Оттилия дунула - и туман унесло. А грозный Флик обратился в сойку! Ее, словно пестрый лоскуток, закружил и помчал вихрь и швырнул на паровое поле за лесом. Она жалко кувыркалась и не могла взлететь...

Беспомощную сойку увидал хорек Дипс и не замедлил броситься на нее Флик едва успел собрать последние силы. На миг перед носом хорька появилась горящая трубка, в ноздри ударил запах дыма да так, что Дипс опрокинулся на спину. Сойка улетела.

- Что я видел? - несказанно изумился зверек. - Никак это был сам Флик дер Флит! Неужели кто-то смог осилить лесного хозяина? Вот дела-а!

Всполошившись, он кинулся созывать хорьков, куниц и ласок. Все эти хитрые, пронырливые существа поначалу не поверили россказням собрата, но отовсюду долетали те же поразительные вести. Было решено разузнать, что же, на самом деле, случилось?

Хищники хоть и были мелки, но на хозяев леса имели пребольшой зуб. Духи запрещали разбойничать в полную волю, и приходилось в деревне, во дворах и курятниках, искать радость душе. Но люди подсыпали отраву, ставили ловушки страдая от этого, хищники винили порядки Флика дер Флита. Ведь в лесу так много и птичьих яиц, и птенцов, и всякой другой поживы - можно наедаться вдоволь и никуда не ходить.

Ненасытные полчища двинулись по лесу, пожирая все то, что обезумело и не могло спастись. При виде Оттилии хорек Дипс воскликнул:

- Какая могучая! Она не только духов утихомирит - и на людей нагонит страху. Те убегут - вся домашняя птица достанется нам!