Григорий Петников - Книга Марии Зажги Снега

Григорий Николаевич Петников

Книга Марии Зажги Снега

Книга Марии

Пролог

Открываю небесный букварь,Поученья ночных повестей,Синевеет степей слепотаНа алмазном, осеннем кресте.

Красотиной вестимых ночейТы вспоешь в тополёвых ветрах…Но, о, чей в замуруд-знаменахОржаными летами почил

Там в седейшей небесной пыли,Остывающей к вечеру днейРасплескались баюны землиУ колен голубиной реки.

Открываю певучий букварь,Знать по самому буреву днейВо былинах такая-ж туга,Как дивес соловьиная смерть.

Второй круг весны

И на становищах весныУстановив живые влаги,Нежданно вырастают сныПервоцветением купавы.

Такой же благовест реки!Такой же крест, — такой же отдыхИ на поветриях ольхиХмельные буйственные вздохи.

И владу холода приявВ развернутые мирозданья,Ты — нежная, немая явьИ певческий твой вечен данник

Природа северо усталаЛелеять небытийно сныСтоветвием — столетье тала.Что явственная синь весны

На изумрудные порукиОтдав в разлив иной февраль,Поет весеннейшею вьюгойПо руслам рвущуюся даль.

Ветвь летнего ветра

Как летний раскинулся ветерНа гор закипевших стадах,Как встали повстанцами недра,Как пела ручьями вода

Что в былях поводьями всталиЕе сребролистые тучи,Что взоры в речаные далиТолпой голубою кочуют —

В талях воздушно немых,В пророслях росных купинДух окрылен голубыхРостом певучих глубин.

Осенний пламень

Желтое вкраплено племяВ пламень сгоревших берез,Дивеня белая пева —Осени широкоплечий рост.

И первые зерные бармыНа пролитое пламя полейВозложи златожарою марой,Знаком ясени — плодоносящий след.

Радонеж! О, гореть невозбранноКраснолистьями этого дняИ понять лепоту за порадуРадонегой былинной огня.

«В такую горячую весень…»

В.М. Синяковой.

В такую горячую весень,В такую певучую заросльВошла — и раскинула песеньСплошной зацветающий парус.

И стаем лазурного вымыслаЗа мной чрез кленовую летописьНеслись на весны коромыслахДремучие скрипы и шелесты.

И в этой распевшейся прелестиАпреля — летучее племя —Молвой дождевою от ветростиСрываясь, впивалося в землю.

И там насыщаясь от чар ееЛегла в золотистой обнове —И дней густолистое марево,Как повесть, как поросль кленовая.

Осиянь

Еще гроза не переспорит сновКосожских золотых песков,Но чуется твое преображеньеИ в ливне лиственных речейНад лирнем радугой сближенья

И перекинешься тогдаНа степь такою перекличкойЛистов, сердец и ковылейНеизбываемое величье.

И также будет ветр горетьУпругим лётом лен тревожа,И с смуглых плеч ее морейОпальный летень голубь сгложет.

И горы голубые громаНагромоздив в гудящий полумгле.Бросаешься в небесный омут,В младенчество апрельских лет.

Петербург

Ночь. — В сновидениях травыРосой раскинутые розыВесны, — раскованной НевыЗапечатлен нетленный воздух

О! в заморозках снаПрозрачных вербСмертельное похмельеПоющих сот —Блуждающая вышинаВ ночи настороженной отлетела.

И вдруг снегами отбелевС полей, с нагорий, с дымных далейРазвороживши изумрудный плен,Развернутые воды встали —

И радость разведённых руслВ каменноостровских уступах,Как будто отуманных устПо набережным раздумий

Разлившись серебристой вьюгойПоверх неведомых сердец.Не вами ль явлен в невской тугеЗимы неотразимый изразец!..

Твоих тишин

В. М. Синяковой.

Твоих тишин неуловимый вывод —Как обойти звенящую траву.Кропя ржавеющее жнивоРосою осени, грустящей поутру.

Напевом волхвующих иволгПоишь земли пьянящий шорох,Раздолий вылившийся вымахНа сталью выгнутых озерах.

И это серпень полевою волейВпрядет в озимое рядноУзоры плахт, родимый голубь.Влетевший в осени окно.

Из той же степи

А выйдешь пространствами ночиПо следу рассыпанных росИ разве, что только на помощьБытии понадвинулась поросль.

А выйдешь в заставы и сноваСмарагд отряхнувши жуков —Той степью стреножена овидьВ поводьях тоской табунов.

Сдвигая сутемь на затылокС копен зацветающих звезд,Что давечь кустами наплылаВо весь синевеющий рост.

И вот ты, зажатая темью,Как дланью дымивших костровОгнями над ветлами темиНочной раздвигаешь простор.Развеяв и вымыв прудами

Поветрий и трав перегнойПоляжешь печалой рудоюВ ночное бескрайних брегов.

Петербург, 20.

«И был простор, и был раскован…»

И был простор, и был раскованЛитавр подкравшегося громаИ как сребрян ватаге коннойРазгон стенающих черев

Слепым находом повечерийЕго синеющая мглаПоволжьем лиственным поверяЛитой молитвой полегла.

Связавши зябкою рекоюВзведешь помолнья, и тогдаКакою ёмкою тоскоюВзыгравший двинешь синепад?

Петергоф

Октябрь в Петербурге

Юрию Анненкову.

Когда заря на водах НевкиВ мостах оставит сон течений.Золотоперые упевкиВ кострах иной простой ночиЯвляют имя древних мщений.

А с утра трехтрубный крейсер АврораВесь в сером дымеУтренниц с Невы,И всякий близкий водный шорохКусок сердец под флагом вздыметНа высоту поющих птиц.

И вечер в чернях обводныхПоводит два глаза: зеленый и красныйОгни на мачтах.И на Мариинской броневики на отдыхе,Дождями осыпанный праздник…

Землею умершее полеИ зарев упорное ПулковоРаздвоено дымом и болью,Повторною насыпью гулкой…

Заря развернутая сводится.Когда в упоре черной панелиКровь льется!

1917, Академия, октябрь.

Поле песен

«Учу весны зеленую псалтирь…»

Учу весны зеленую псалтирь,Окрая неба лавой зорьРазлита лиственной тугойРучью внимающая ширь.

Реши теперь, кто набросалПо ней горячее узорье,Кто зерна синевы вознесИ разбросал поючие озера.

Ветвями дней растут неторопливоРазливы мудрые дремлин,И в битве темноликой жатвыНагружены ржаные корабли.

Да, были в ветренную ростепельНа взорах розобурых ольхПриметы желтоглазой гостьиВ разлоге небывалых волг

Руки ветра несут в закромаСокровенную память солнцаИ ему отгорать в покроваНа серьге порученного золота.

Замечаешь ли утренних нег.Смерти зов — голубую купель —И с небесных потрав и просекВыпьет осени синь журавель.

Вот когда наяву листопад,И багряная длится отрада.И лучей косоглазых сестраМетит тень на пшеничной пряди.

И в ядреный порядок земли,В рощи рос, в растворенную марьПобелевшие лягут утраСреброусой травой умирать.

Посвящение