Борис Пугачев - Игры желтого дьявола

Борис Пугачев

Игры желтого дьявола

Глава 1

Пусть твоей единственной радостью будет служение людям и тебе не понадобится других удовольствий.

И. Ганди

– Извольте-с, милостивый государь. Не стану-с ходить кругом-с. Сделайте одолжение… Скажите, Родион Иванович, вам не надоело заниматься коммерцией? – повторил свой вопрос Алпамыс, отхлебнув чай и подождав, пока Родик выйдет из состояния задумчивости.

– Хм, – покрутив в руке пиалу и в очередной раз удивившись устаревшим оборотам речи, отозвался Родик. – Неожиданный вопрос, учитывая обстоятельства нашего недолгого знакомства.

– Согласен-с, но там, где мы с вами изволили провести несколько дней, время течет дюже шибко и люди начинают общаться иначе-с. Война… Вы за неделю дважды были-с на грани гибели.

– Да… В чем-то вы правы. Я об этом размышлял. Тот маленький край войны, который нас зацепил, вызвал много вопросов. Хотя они никак не коррелируют с вашим, но меня взволновали. Не подумайте, что я испугался за свою жизнь. Хотя это и было, но не является главным. Я побоялся уподобиться тем, кто нас окружал.

– На войне как на войне. Свои законы-с…

– Раньше я тоже так думал. Сейчас – нет. Там законы в общечеловеческом понимании отсутствуют. То, что вы, вероятно, имеете в виду, скорее отвратительное проявление животных инстинктов. Принимая такие правила, многие, а может быть, и все становятся нелюдями. Меня интересует вопрос возможности обратного превращения.

– О-хо-хо… Полноте, Родион Иванович, не сочтите за обиду-с, но эдакое душевное копание не ново-с…

– Конечно. Подобное многократно обсуждалось, но как-то прошло мимо моего сознания. Знаете, ведь есть люди, которые не понимают и не чувствуют, например, музыку. Вдруг в конце жизни их озаряет, и они становятся меломанами. Так и со мной. Про войну много читал, много слышал, но понимание всего ее ужаса пришло только сейчас. Геройство, смелость, самоотверженность… Безусловно, такие качества проявлялись и, несомненно, достойны высоких оценок. Однако боюсь, что все эти замечательные качества существуют лишь до того момента, пока человек не приспосабливается, подавляя крики души. А рано или поздно в любом из нас чувство самосохранения производит такую метаморфозу. Вот тут-то самое страшное и наступает. Задаю себе вопрос: в каком процентном соотношении и как быстро. Недавно нами увиденное красноречиво свидетельствует о том, что процент такого назовем «нелюдизма» близок к ста, а необходимое для его наступления время… Боюсь, не столь велико. Как-то прочитал о массовых изнасилованиях в конце Великой Отечественной войны доблестными советскими солдатами немецких женщин. Я возмутился такому навету. Сейчас, после всего увиденного, начинаю в это верить. Человек от военных лишений теряет с трудом привитые ему общечеловеческие нормы поведения, быстро регрессирует до состояния животного.

– Полноте! Такая потеря человеческого облика может произойти-с в любой ситуации. Война лишь все более контрастно выявляет-с. Опричь того, вы за последние годы не раз с этаким сталкивались. Разве в Танзании было по-другому-с?

– У вас большие познания о моей жизни. Откуда?

– Вы сами давеча рассказали мне о вашем советско-танзанийском предприятии, а я позволил себе навести справки-с.

– Предположим. Да и какая тут тайна? Однако там действительно было иначе. Кроме того, я посчитал произошедшее и некоторые другие события исключениями из правил, а потому вполне допустимыми. Давайте оставим эту тему. Я еще не на все вопросы даже сам себе ответил. Что вы хотите при вашей осведомленности услышать от меня?

– Для начала-с пожалуйте ответить на мой вопрос.

– Вы меня интригуете! Мы едва знакомы. Только десять минут назад я узнал ваше имя, а до того… Не скрою, ваш таинственный образ, необычная для условий нашего знакомства одежда, поездка в ваш родной кишлак, бомбовый удар и некоторые другие чрезвычайные обстоятельства до сих пор бередят мое любопытство. Однако… Коль вы обо мне так много знаете, то для вас не секрет, что я занимаюсь коммерцией вынужденно. В этом смысле ваш вопрос риторический. Может быть, вы хотите знать, не желаю ли я сменить род деятельности?

– Мне кажется, одного сукна епанча-с.

– Ладно. Насчет сменить – не знаю, на что и как. А вот за возврат в ту прежнюю мою жизнь много бы дал. И не только из-за любви к моей работе. Хотя это важно. У меня все здорово получалось. Я ведь был самым молодым доктором наук в нашей отрасли. Вообще-то зачем я вам рассказываю? Если вы знаете о Танзании, то, наверно, вам все известно досконально… Все же закончу свою мысль… Так вот. Я потерял не только любимое дело. Я потерял круг общения, в котором имел нечто большее, чем весомую позицию. Я был незаменимым. Такое дорогого стоит! Еще я потерял ощущение причастности к большому и очень нужному делу. Потерял свою ценность для общества. Поясню. Сейчас критерий для моей оценки один – деньги…

– Помилуйте-с, но с последним дюже трудно согласиться. Я давеча наблюдал, как первые лица государства к вам относятся. Со всем искренним уважением. У мусульман в этом случайностей не бывает-с.

– Лестно, но в данном случае не показательно. Во-первых, многое связано с моими прошлыми заслугам, а во-вторых… Хм… Какие тут лица?

В час печальный бесцельной смуты,

Когда все на одно лицо,

Самозванцы и баламуты

Почитаемей мудрецов.

Не помню, кто написал, но вполне точно. В общем, вы столкнулись с оценкой не тех людей, не того общества. Продолжая ответ на ваш вопрос, необходимо отметить его некорректность. Мне никогда не хотелось заниматься коммерцией. Поэтому надоесть она не может. Просто, понимая, что возврата к былому нет, ничего лучше для пропитания я придумать не смог. Рассматриваю ее как временное занятие и надеюсь, что мы, используя уникальный момент истории, придем к свободному и гармоничному обществу, в котором мои знания и способности опять будут востребованы. Однако мой оптимизм в этом плане угасает с каждым днем. Насчет же смены рода деятельности… Думая о вашем неожиданном появлении и глубокой осведомленности о моей персоне, могу сделать вывод: вы что-то хотите мне предложить. Я открыт и с интересом выслушаю вас.

– Ваша проницательность еще раз убеждает в правильности моей оценки. Да, я имею честь и уполномочен-с пригласить вас поучаствовать-с в очень нужном обществу деле и тем самым несколько компенсировать те потери, о которых вы упомянули-с.

– Спасибо. Однако если я верно оцениваю ситуацию, то мы вряд ли о чем-то договоримся. Подозреваю, что нечто подобное я уже проходил. Был у меня такой партнер по советско-американскому предприятию…

– Помилуйте. Вы имеете в виду господина Айзинского?

– Вы хорошо покопались в моем досье. Мне наш разговор все меньше нравится, хотя не хочется прерывать наше общение. Вы на меня произвели впечатление еще в Кулябе. Что-то в вас есть… Этакое… Импонирующее. Мы в чем-то с вами схожи. Даже в манере формулирования мыслей.

– Благодарю-с. Хочу вас успокоить. Без вашей воли ни на шаг-с. Ни к организации, к которой приписан господин Айзинский, ни к конторе, где служит ваш друг Абдужаллол Саидов, я не имею-с отношения. Я даже не гражданин вашей страны.

– Еще лучше! Вы хотите, чтобы я стал шпионом? Я патриот… В хорошем понимании этого слова.

– Полноте! Ни в коем случае. Я бы не посмел-с… Да и никак не могу-с, поскольку не являюсь сотрудником ни одной организации какого-либо государства. Более того, то, чем я хочу предложить вам заняться, в принципе не может повредить ни одному государству. Наоборот, извините за патетику, есть благо для всего человечества. Опричь того, все предлагаемое-с заключается в аналитических исследованиях, скажем так-с, неправительственных организаций…

– Извините, что прерываю вас. Вы уже достаточно много сказали. Может, хватит? Ведь если я откажусь, то стану для вас ненужным носителем информации. Как тогда быть?

– Полноте! То, что я расскажу-с до момента принятия вами окончательного решения-с, вы имеете право тотчас же поведать всему свету. Результаты нашей деятельности публикуются. Наша организация полностью легальна-с. Существует не один десяток лет. Уверяю вас, никаких претензий не будет-с даже в случае обнародования нашей беседы. Опричь того, по ходу моего рассказа не стесняясь задавайте любые вопросы. Постараюсь дать исчерпывающие ответы-с. Мне так будет даже удобнее-с.

– Хорошо, – отхлебнув остывший чай, согласился Родик и, чтобы собраться с мыслями, заметил: – Чай остыл. Сейчас попрошу, чтобы принесли свежий и горячий…

– Не беспокойтесь! Премного благодарен! Я пока не хочу-с. Погодя, если можно-с. Лучше продолжу-с… Сегодня нет единого механизма, регулирующего мировые процессы. Антагонизмы накапливаются и выливаются в плохо управляемые конфликты. Конечно, ООН, СБСЕ осуществляют координацию, но недостаточную, поскольку существует мощное закулисье. Думаю, для вас не секретс, что неправительственные организации, преследующие официально гуманные цели, зачастую являются ширмой для заведомо криминальной деятельности. Криминальной в широком понимании этого термина. Такое положение, скажете вы, старо как мир. Да-с, если бы они не проводили интенсивную интеграцию-с в единое, хорошо управляемое транснациональное движение. Их успехи трудно переоценить. Они достигли большего, чем политики, пытающиеся построить единый мир-с. О причинах я говорить не буду, но если так пойдет дальше, то править бал станут не президенты, финансовые группы и другие легальные институты, а криминал. Такое в ряде регионов уже произошло-с. Там пропали, вернее, подменены все государственные образования. Страшно то, что люди воленс-неволенс перестают это ощущать. Происходит нечто более глобальное-с, чем ваши страсти по войне… Кстати, здесь, в Таджикистане, такого рода дела-с идут необычайно быстро.