Николай Дорожкин - Между Непалом и Таймыром (сборник)

Николай Дорожкин

Между Непалом и Таймыром

©Дорожкин Н. 2013

©Московская городская организация Союза писателей России

©НП «Литературная Республика»

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес

Авторское предисловие

Сборник «Между Непалом и Таймыром» составлен из трёх текстов. Это – быль «Жарким летом на болоте», эссе «Неволя и величие поэта» и невыдуманный рассказ «День под знаком Р. Б.». Быль «Жарким летом на болоте» ранее нигде не публиковалась. Сокращённый вариант «Неволи и величия поэта» под этим же заголовком напечатала газета «День литературы» (№ 1, 2003 г.). Варианты рассказа «День под знаком Р.Б.» были опубликованы в литературной газете московского региона «Домашнее чтение» (ноябрь 1997 г.), выходившей в 1992–2001 годах, и в журнале «Огни Кузбасса» (№ 1, 2013 г.).

Все три текста имеют один общий признак – привязку к моему родному городу, а именно Мариинску Кемеровской области. Он расположился на берегу красивой и чистой реки Кии (притока Чулыма), в северной части Кузбасса. Кия, вторая по величине водная артерия области, отделяет город от Арчекаса – невысокой горной гряды, северного отрога Кузнецкого Ала-Тау. Мариинск носит своё название, полученное в честь императрицы Марии Александровны, с 1857 года, а до того был известен как село Кийское и город Кийск. Ранее на этом месте было стойбище селькупов – местного народа, родственного хантам, манси и ненцам. С ними соседствовали сибирские татары и шорцы. Первое русское поселение было основано рядом с этим стойбищем в самом начале ХVIII века казаками атамана Палия (полковника С.Ф. Гурко), оклеветанного гетманом Мазепой и по указу Петра I сосланного в Сибирь. После измены Мазепы Палий был реабилитирован и восстановлен в своём воинском статусе. Участвовал в Полтавском сражении. Это о нём строки А.С. Пушкина в «Полтаве»:

Но близ московского царя Кто воин сей под сединами?

В своё время через село Кийское прошёл Московский тракт, и население стало быстро увеличиваться. А когда была построена Великая Транссибирская магистраль, на сибирские чернозёмы двинулись все искавшие лучшей доли жители многих губерний империи – русские, украинцы, белорусы, поляки, а также татары, мордва, чуваши, эстонцы… После русско-японской войны здесь осели многие отслужившие солдаты и унтер-офицеры из европейской части России. К началу сороковых годов население Мариинска достигало 25 тысяч. Когда началась Великая Отечественная война, город и район дали Красной Армии и Флоту заметное пополнение: Сибирские дивизии показали себя под Москвой и далее везде… На стелах мемориала выбиты имена всех не вернувшихся с войны – более 5500 земляков. Среди них назван и мой отец – старший техник-лейтенант Я.Г. Дорожкин (1908–1944), воевавший в составе 140 Сибирской стрелковой дивизии. На фронт его проводили в июле 1941 года.

Координата Мариинска по меридиану находится примерно между Непалом и Таймыром, что и послужило основанием дать такое заглавие всей книжке. Сегодня Мариинск – административный центр сельскохозяйственного района, крупная железнодорожная станция на Транссибирской магистрали, узел автомобильных дорог на Томск, Новосибирск и Красноярск. Район с довоенных времён славится рекордными урожаями картошки – недаром в её честь установлен оригинальный памятник. С начала ХХ века известен и Мариинский завод, выпускающий популярнейшую «Белугу». А ещё в городе есть замечательный краеведческий музей, дом-музей знаменитого земляка, писателя-патриота В.А. Чивилихина, и уникальный музей берестяных изделий. В Мариинске и окрестностях множество археологических памятников глубокой древности. Другие местные особенности, надеюсь, видны из текстов, предлагаемых вниманию читателя.

Жарким летом на болоте

Быль

Класс и прослойка

Лето 1950 года. Радио, которое с июня сорок первого не выключается ни на минуту, в эти дни приносит только радостные вести. Растет и ширится борьба за мир во всем мире. Корейская народная армия с помощью китайских добровольцев успешно отражает атаки американских империалистов и войск марионеточного режима Ли Сын Мана. В нашей стране с опережением плана ведутся работы по восстановлению и развитию народного хозяйства. В колхозах и совхозах Сибири и Алтая успешно идёт заготовка кормов. Выпускники школ устремляются в приёмные комиссии вузов и техникумов. И все чаще звучит новинка – «Школьный вальс» Дунаевского.

А я только что закончил седьмой класс. Неполное среднее образование! Можно поступать в техникум. Но внутренний голос не советует пока переходить к взрослой жизни. Я охотно следую совету и так же охотно начинаю бездельничать. Первую неделю каникул ничего не делать – это так здорово! Тем более что я стал обладателем настоящего взрослого велосипеда! Он в разобранном виде хранился на чердаке с июля сорок первого года, когда отец уходил на фронт. Мама разрешила мне его восстановить только после успешного окончания семилетки. Для начала «ну полного ничегонеделания» я быстро освоил замечательное транспортное средство. В этом помогали мне друзья-одноклассники – Толька Цыган и Сашка Белобрысый. При этом они и сами, почти не пострадав, научились ездить на двухколёсной мечте.

Продолжая «ну полное ничегонеделанье», я забрался на сеновал с дореволюционной книгой юмористических рассказов Власия Дорошевича. Но тут пришел Сашка Белобрысый и нагло, высокомерно, вызывающе заявил, что он теперь – «класс», а я – «прослойка»:

– Меня батя устроил на лето разнорабочим в сельхозтехникум! Буду вкалывать. И как рабочий, и как крестьянин! – Сашка выпятил грудь, а заодно и нижнюю губу. – А ты будешь все лето валяться на сене и книжки читать. Интеллигенция в очках!

– А у меня тоже работы хватает! Картошку окучивать, грядки поливать, полоть, корову нашу пасти… Дров напилить и наколоть, уголь перетаскать…

Но Сашка был неумолим.

– Это все работа для себя, а рабочие и крестьяне трудятся для общества!

И добавил ещё – о наших одноклассниках:

– А Борька с дедом – в татарский колхоз, Витька – чертежником в жилконтору, Толька – в бригаду ассенизаторов!

И Сашка, нахлобучив старую кепку, стал спускаться по лестнице. На нижней перекладине остановился и, решив, видно, меня добить, задрал голову:

– А ещё я буду играть в духовом оркестре! На эсном басу… – и спрыгнул на упругую от навоза землю.

Как можно после таких известий бездельничать? Я имею в виду – бездельничать с удовольствием?

В тот же вечер я сказал своим дамам – маме, бабушке и Светке, – что хочу на лето идти работать. Для общества!

Дамы переглянулись.

– Интересно, это ты сам додумался? – спросила мама. – Или кто-то успел сказать, что срочно нужен пастух?

– Какой ещё пастух? Мы же со Светкой и так пасем…

Это была правда. Уже не первый год хозяева скота с двух соседних улиц объединились и пасли общественное стадо по очереди. Наша со Светкой очередь выпадала раз в две-три недели, и работой мы это не считали. Значит, речь шла о чём-то другом.

– Тут соседские женщины приходили, советовались, – пояснила мама. – Они предлагают пасти не по очереди, а нанять пастуха. Наняли Василия, но он сначала запил, а потом нанялся на рынке мясо рубить.

– А бабёнки больше не хотят сами пасти коров, – уточнила бабушка. – Ищут нового пастуха. Так что бери стадо и паси каждый день, да как положено! И баб соседских освободишь, и еще, может, деньги какие заработаешь! И тут же тебе и работа, и тут же тебе и общество!

– И ещё какое! – издевательски подхватила Светка. А мама подытожила:

– И для здоровья полезно – весь день на свежем воздухе. А заодно и поход по родному краю, как призывает «Пионерская правда»…

Я уже год выписывал «Комсомолку», но мои дамы если уж начнут издеваться… Женщины трех поколений – семьдесят, тридцать семь и тринадцать, а я среди них один, пятнадцатилетний… Что поделаешь?

– Завтра же и выходи! Я разбужу в четыре часа, – твердо пообещала бабушка.

Серо-буро-малиновое утро

Ранним пасмурным утром, часа в четыре, мучительно зевая, дрожа и передергиваясь от предрассветного холода и выпитой на завтрак простокваши, я вышел на улицу, завернулся в брезентовый дождевик, купленный еще покойным дедом в лавке купца Гуревича, закинул на плечо ременный бич и пошел за стадом. Я старался, как бывалый пастух, так же тяжело топать кирзовыми сапогами, лениво хлопать бичом и хрипло покрикивать: «Эй, Манька, куда?! А ну, цыля-пошла!» (Так в наших местах «цылей» погоняют коров).