Полина Николаева - Простые истины. Параллельные миры (сборник)

Простые истины. Параллельные миры

Полина Николаева

© Полина Николаева, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Простые истины

Воскресенье. Вечер. Общага. Кончилась безмятежность и тишина коридора. Понаехали…

Наташка дождалась. Приехал Санька. Ее любимый, самый лучший, не идеальный, но обожаемый мальчик. Такой близкий и такой далекий и недосягаемый. Приехал, начал греметь ключами у двери своей комнаты, и Наташкино сердце ожило, забилось в радостной тревоге. Она вышла из комнаты и обняла. Санька, как обычно по воскресеньям, приехал не один, а с бутылкой «Русского размера». Выпили. И, как обычно по воскресеньям, начал собираться к Ленке. Что могла сделать Наташка?

Она любила Саньку и понимала, что она не нужна ему. То, что она получала от него, было ей достаточно. А получала она возможность кормить его два раза в день и изредка засыпать с ним в обнимку. Получала и его доверие, что очень ценила и боялась потерять. Потому просто молча, как обычно по воскресеньям, проводила Саньку до лестницы, обняла и чмокнула в щеку. Санька ценил Наташкину заботу и понимание, знал про ее любовь и уважал за ее выдержку.

И просто ездил к Ленке, одинокой, разведенной женщине с ребенком, чтобы равнодушно и машинально удовлетворить ее и себя, а на следующий день уехать к Юльке, своей официальной девушке, молодой, неопытной, не умеющей готовить и равнодушной к его душе. С ней ему легко. Она его не понимает и не чувствует его боли. Она болтает о всякой чепухе, и Санька забывается с ней. Она для него, как дешевая водка. Просто так надо, просто так легче. Наташка Саньку любит. Ленка Саньку хочет. А Санька не забывает Женьку. А Женьки больше нет. Разбилась несколько лет назад на мотоцикле и умерла у Саньки на руках. И никто Саньке теперь не нужен…

Юрка нежно ласкал Марину. Только что она подарила ему огромное счастье – счастье физической близости. Он боготворил ее. Она была его королевой. Стройная, рыжеволосая и голубоглазая, рассудительная и спокойная, она, как магнит, притягивала его с каждым днем все сильнее. Юрка уже не мог не думать о ней, не мог вздохнуть без нее. С ней он забывал обо всем на свете, полностью растворяясь в ней, ловил каждый ее взгляд, каждый вздох, каждый жест. И мучался. Мучился, потому что знал, что Маринка не любит его. Порой она вообще забывала о его существовании, уходя далеко в свои мысли. И тогда ее большие, всегда печальные глаза, наполнялись болью и одиночеством. И тогда Юрка готов был перевернуть этот мир, лишь бы на миг избавить ее от этой боли. Маринка курила, укрывшись простыней. Юрка нежно ласкал ее. Для нее это был всего лишь очередной мужчина. Без имени, без лица, без души. После близости с ним, как и с остальными, его ласки и он сам были ей противны. Хотелось бежать от них далеко и там уснуть, забыться, утонуть, повеситься, напиться. Ее съедало чувство одиночества и вины. Стыд и страх. И одиночество – все, что осталось от Лешки. Ее любимого, дорогого Лешки. А Лешку убили. Давно. Но Маринка не забыла вкус его поцелуев и цвет его крови. Они были счастливы. Они любили друг друга огромной чистой любовью. Они жили друг в друге и ради друг друга. А потом был тот страшный сон. Это и сейчас просто сон, кошмар, сейчас Лешка нежно разбудит, обнимет, успокоит и все пройдет. Просто проснуться, открыть глаза и увидеть Лешку.

Окурок больно жег пальцы, а рядом лежал чужой мужчина. И это был не сон…

Костик – солдат. Костик пишет Машке: «Родная, любимая моя девочка, единственная моя, как же мне не хватает твоих глаз, улыбки…». Костик – неформал. Костик любит Машку и тяжелый рок. Костик помнит, как Машка провожала его в армию. Не плакала. Держалась. Молодец. Обещала ждать и писать. Ждала и писала. Последнее время почему-то все реже. Костик не знал, почему. Он просто не знал, что Машка теперь ненавидит его.

Потому что он живой. А Сашка погиб. Машка встретила Сашку спустя несколько месяцев после ухода Костика в солдатики. Сашка любил Машку, Машка любила Сашку и мучалась, не зная, как сказать об этом Костику. Машка писала далекому солдату последнее письмо, когда в дверь постучали чужие люди и сказали, что Сашки больше нет…

ПРОСТО БУНИН БЫЛ ПРАВ, МАТЬ ЕГО…

Параллельные миры

Уставший от долгого трудового дня троллейбус везет тебя домой. Зима. За окном давно темно и суетливо мерцают огни города.

Люди кутаются в шубы и куртки, дышат на озябшие руки.

Снег. Много снега. И он грязный. Деревья. Безмолвные страдальцы. И они голые. И они наводят тоску, нагоняют грусть, заставляют невольно вспомнить о том, что человек, как дерево, все-таки безнадежно одинок.

Света не хватает. Утром уходишь из дома – темно. Вечером возвращаешься домой – темно. Ощущение, будто живешь в вечной ночи и уже никогда не увидишь солнца.

Пассажиры троллейбуса – они такие же, как ты. Так же устали от зимы. Так же укутаны в теплые одежды. Так же зябко поеживаются. Они едут с тобой в одном направлении, они живут рядом с тобой в одном троллейбусе до нужной остановки.

Но кто они? И как далеко они от тебя? Тот молодой парень в дорогой куртке с капюшоном и мобильником у замерзшего уха, что он вообще забыл в этом троллейбусе – транспорте бедняков? машина сломалась? Сын богатых родителей, обеспечивающих свое чадо всеми благами цивилизации. С детства он не нуждался ни в чем, любые игрушки становились его собственностью, стоило только ткнуть в них пухлым детским пальчиком. Детство прошло, а привычки. Теперь его игрушки – девочки, глотающие денежки родителей нашего мачо, и такие же: сладкие мальчики-«друзья».

На задней площадке к одинокому поручню прижалась такая же одинокая маленькая старушка. У нее в кошельке 50 рублей до следующей пенсии, которые она завтра же потратит на мороженое внукам, давно превратившимся в нечто вроде того, который с мобильником. Но внуки бабушку не забывают: раз в месяц забегают, хватают мороженое, просят прощения за то, что не зашли на прошлой неделе, и позапрошлой и т. д., выбрасывают недососанное мороженое в мусорное ведро на бабушкиной кухне и бегут в следующий ночной клуб. А бабушка остается одна в пустой квартире с недоеденным мороженным в мусорном ведре.

Рядом со старушкой – мужчина средний лет и такого же, судя по одежде, среднего достатка. Дома его ждет вечный вопрос жены: «Зарплату дали?», невыученные уроки младшего сына и очередной упрек дочери, не получившей денег на новые джинсы, в том, что ее отец-неудачник.

А вот и пара влюбленных неформалов: оба в коже, символике и поднебесных мыслях о революции. Их жизнь растворилась в музыке, водке, друзьях-единомышленниках и проблемах с общественными канонами о нормальности. Их с интересом разглядывает студентка-первокурсница. Ей сейчас вообще все интересно и ново. Ее жизнь полна открытий: новые улицы, большие дома, рекламные щиты, соседка по комнате в общаге. Голова кругом от новизны и свежести ощущений.

И многие другие, входящие и выходящие из твоего троллейбуса. Они живут рядом с тобой до нужной остановки, едут с тобой в одном направлении, но они так безнадежно далеко от тебя, тебе сложно понять их жизнь и их мысли, сферу их переживаний и гамму их; ценностей. Порой ты даже не замечаешь этих людей. А они есть. Они ходят с тобой по одним улицам, живут с тобой в одном городе и даже едут сейчас в одном с тобой направлении.

А ты говоришь, где они, параллельные миры? Да вот они. В твоем троллейбусе.

Оглянись.

Мой туман

Он вышел ко мне из тумана. Тот, кого я так сильно любила и так долго ждала…

Я искала его повсюду. Я не жалела сил, времени и денег. Мне нужно было найти его и сказать, как мне его не хватает. Как я схожу с ума, видя в каждом взгляде случайного прохожего его последний взгляд. Как в каждой песне я слышу его слова. Как плачу о нем ночами. Как мне нужна его защита.

И вот он пришел.

Одиноким осенним днем на пустынной аллее парка он шагнул ко мне, окутанный серой зловещей тишиной. Он был мрачен и прекрасен. Он ничуть не изменился, хотя прошло уже больше года.

– Ты звала меня.

– Звала. Но почему так поздно? Почему ты не пришел раньше? Ведь я так долго ждала тебя, я кричала звездам о том, как ты мне нужен. Я думала, ты слышал, что они шептали тебе, пролетая мимо твоих окон. Они падали и сгорали только затем, чтобы ты услышал меня.

Так где же ты был так долго?

Я слышал звезды. Я знаю, как ты ждала меня. Но я не мог прийти раньше. Ты должна была страдать. Ты должна была пройти через эту боль. Ты должна была быть одна. Ты сильная. Я верил в тебя. Верил в то, что ты справишься. Теперь я вижу, как изранена твоя душа. Я чувствую твою боль, знаю, что силы покидают тебя.