Эрик Делайе - Переплётчик

Эрик Делайе

«Переплётчик»

Посвящается А.С.

От автора

Эта книга посвящена переплётному делу. Действие её происходит в Европе семнадцатого столетия, некоторые из упоминаемых персонажей существовали в действительности, но при этом назвать роман «Переплётчик» историческим ни в коей мере нельзя. В нём присутствуют намеренно допущенные анахронизмы, элементы магического реализма, геополитические неточности — и так далее. Тем не менее эта книга имеет право на существование, поскольку описанные события теоретически могли произойти. И я не откажу себе в удовольствии допустить хотя бы крошечную возможность того, что они действительно имели место.

Прежде чем начинать читать эту книгу, следует знать несколько вещей. В частности, названия большинству переплётных стилей были даны в девятнадцатом веке. В описываемую эпоху никакого «стиля Гролье» или «стиля а ля фанфар» не существовало. Такие же термины как, к примеру, «полые альды» или «колёсная басма», широко использовались. Для приведения текста к более или менее понятному и не перегруженному сносками уровню я позволил себе использовать более поздние термины для обозначения различных предметов и стилей, которые в семнадцатом веке уже существовали, но не имели окончательно выверенных названий. Стоит ещё заметить, что слово «антроподермический» в те времена тоже не употреблялось, но мы с вами живём на четыре века позднее и можем позволить себе оперировать нехарактерными для описываемой эпохи терминами.

Часть 1

Шарль Сен-Мартен де Грези

Глава 1

ГОСПОДИН ДЕ ГРЕЗИ И ЕГО НАСУЩНАЯ ПРОБЛЕМА

Переплётная мастерская Жана де Грези располагалась в двух шагах от театра Марэ в одном из многочисленных переулков, примыкающих к широкой и людной Старой Храмовой улице. Переулок носил название rue de la Perte, что означало «улица Утраты», и де Грези иногда посмеивался над тем, что живёт в самом мрачном уголке Парижа. Впрочем, он лукавил, потому что театр Марэ, который старик де Грези частенько посещал, специализировался на комедии и веселил честную публику изо дня в день. Ещё полсотни лет тому назад никакого театра не было, только исторический район Марэ, но церковь постепенно теряла свои позиции (в частности, после смерти благочестивого и набожного Людовика XIII), квартал оккупировала знать, а комедианты могли позволить себе возвести в центре города здание, не уступающее по размерам среднему храму. К храмам де Грези относится с определённым скептицизмом. Он был уверен в том, что все они рано или поздно пойдут с молотка, а покупателями будут, несомненно, те самые комедианты. Друзья рекомендовали де Грези не выражать сомнений слишком громко, но после нескольких часов в местном кабачке переплётчик не стеснялся никого и ничего.

Ни светская, ни церковная власть не трогали старого трудягу. Де Грези переплетал книгу за книгой, аккуратно уклонялся от налогов, частенько спорил со старшиной цеха, проводил свои дни равно в работе и праздности, похоронил сначала одну, а затем и вторую жену, и только одна беда была у мастера. Де Грези оставался бездетен. Ему стукнуло уже шестьдесят, и за все прошедшие годы ни одна из жён так и не смогла от него зачать. На мужскую силу де Грези не жаловался, но толку от мужской силы, если она приносит только удовольствие, а наследника нет и в помине. Тем более у старого переплётчика было что передать сыну. Во-первых, он обладал немалым количеством знаний и прекрасно понимал: сделать ребёнка при случае нетрудно и в семьдесят лет, а вот передать ему ремесло при таком раскладе можно и не успеть. Во-вторых, у него была мастерская да ещё склад, где хранилось огромное количество кож, выделанных и не выделанных, а также меха, золото и серебро для тиснения, картон, запас уже заготовленных петель и многие другие запасы, необходимые уважающему себя переплётчику. А в-третьих, у него была книга, в которой он хранил имена и адреса многочисленных клиентов. Пожалуй, ничего ценнее у де Грези не имелось: именно благодаря рекомендациям его слава расползлась по всему Парижу; порой в переплётной мастерской на улице Утраты появлялись даже посланники королевского двора. Де Грези гордился тем, что переплетал Библию для самой Анны Австрийской — правда, он не мог быть уверен, что королева пользовалась именно этим экземпляром, Библий у неё было немало. Книги работы де Грези имелись в собраниях Мазарини[1], Ля Вьёвиля[2], Летелье[3], Гуго де Лионна[4] и прочих государственных деятелей Франции; более того, многие заказы переплётчика уходили за границу — в Англию, Испанию, Венецию. В общем, де Грези процветал, и это процветание следовало кому-то оставить.

Из родственников у де Грези имелся разве что брат Альбер. Будучи на шесть лет младше переплётчика, Альбер вёл беспорядочный образ жизни и к своим пятидесяти четырём годам снискал славу жалкого пьяницы, если, конечно, это можно назвать славой. Некогда Альбер Грези содержал трактир в районе улицы Муфтар, но впоследствии начал спиваться, продал своё заведение и в последние годы существовал на подачки от более успешного брата. Конечно, оставлять переплётное дело такому наследнику Жан категорически не хотел.

Кстати, возникает невольный вопрос, почему перед фамилией переплётчика появилась внезапно приставка «де», хотя к дворянскому сословию семейство Грези никогда не имело ни малейшего отношения. Ответ прост: переплётчик самовольно приписал её, чтобы вывеска над его мастерской лучше смотрелась. Он напропалую врал о том, что его деду было пожаловано дворянство (причём постоянно путался, за какие именно заслуги) и земли, но отец был на редкость беспутным малым и проиграл в карты всё, кроме собственно титула. В зависимости от ситуации и степени опьянения де Грези мог присвоить себе графство, баронство или даже герцогство; впрочем, большинство его друзей и собутыльников прекрасно знали обстоятельства появления упомянутого «де» и просто усмехались в усы, когда слышали байки переплётчика. Цеховые смотрели на чудачества коллеги со снисхождением: когда требовалось продемонстрировать цеховое мастерство и преподнести в дар, к примеру, королю, красивый том, задание выполнял де Грези, и никто иной, поскольку лучшего переплётчика в Париже было не сыскать.

Но шло время, и с каждым днём де Грези всё больше мрачнел, а разговоры его сводились к срочной необходимости обзавестись наследником. Как-то раз старый переплётчик заливал своё горе в кабачке «Рваные удила» на улице Святого Петра. В мастерской его ждали многочисленные заказы, но он решил устроить себе внеочередной выходной и серьёзно подумать над вопросом о поисках женщины, способной от него зачать. Случилось так, что именно в этот день судьба проявила к переплётчику некоторую благосклонность.

За соседним столом сидели и беседовали о жизни в городе трое молодых мужчин. Один из них явно прибыл откуда-то из провинции, потому что говорил с заметным сельским акцентом, остальные двое были парижанами. Так как де Грези сидел в непосредственной близости от компании, он мог слышать практически каждое слово. Один из молодых парижан рассказывал о том, как удачно ему удалось продать на днях груз тканей, прибывший по Сене из порта Брест. Разговор перешёл на тему морских укреплений и кардинала Ришелье, который, собственно, и возвёл Брест в ранг крупного порта (до того это был крошечный городок, не имевший никакого стратегического значения). Потом беседа перетекла в русло внешней политики Франции, потом молодые люди стали ругать иммигрантов-мавров, приезжающих в страну через Испанию, потом перешли к демографическим проблемам. Особенно их беспокоило постепенное загрязнение французской крови, крови короля Карла Великого, различными примесями. Наконец, разговор о демографии логическим образом пришёл к хвастовству собственными отпрысками.

В какой-то момент де Грези отвлёкся от беседы друзей, но вдруг в разговоре промелькнула фраза о том, что чья-то жена никак не может зачать. Переплётчик обратился в слух и через некоторое время понял, что один из парижан бездетен, несмотря на ежедневные попытки сделать ребёнка. И вдруг провинциал хлопнул ладонью по столу и сказал: не мучайся, живи как живётся, а ребёнка усынови. Друзья тут же начали обсуждать, насколько усыновление опасно, нет ли риска взять в семью мальчика с дурными наклонностями. Но де Грези уже не слышал этого, потому что с головой окунулся в собственные мысли. Как же всё оказалось просто! Он никогда не думал о такой возможности, как усыновление. И в самом деле, переплётчик не стремился обзавестись ребёнком, в котором обязательно текла бы кровь семейства Грези; ему нужен был наследник, продолжатель дела, и в такой ситуации ребёнок из приюта мог стать отличным выходом из неприятного положения. Более того, можно было усыновить сразу двухлетнего или даже трёхлетнего мальчика, скостив тем самым срок ожидания того момента, когда сына можно будет обучать переплётному делу.