Джером Сэлинджер - Именинник

Дж. Д. Сэлинджер

Именинник

Мисс Коллинз почти без усилий закрыла двойные двери, несмотря на то, что руки у нее были заняты подносом с грязной посудой. Этель только что подошла; ей казалось, мисс Коллинз всегда выходит из этих дверей.

— Как он сегодня? — произнесла Этель привычным для больницы шепотом.

— О, миссис Николсон! — мисс Коллинз воскликнула так громко, будто встретила родственницу, которую уже двадцать лет как считали умершей.

— О, ему гораздо лучше.

Ему всегда было «гораздо лучше». Мисс Коллинз умелой, жилистой рукой приподняла колпак самого большого блюда.

— Только что обедал, съел отбивную, картофель, а к морковке даже и не притронулся.

Он всегда к чему-то «даже и не притрагивался».

— Могу я зайти на минуту? — спросила Этель.

— Я имею в виду, он ведь не спит?

— Спит? — удивилась мисс Коллинз. — Думаете, он хоть когда-нибудь спит?

Этель на цыпочках зашла в палату. Изголовье постели Рэя было приподнято так, чтобы он мог сесть. Рэй сидел. Русые волосы были бережно, словно материнской рукой, причесаны, а отвороты халата в горошек плотно прилегали к гладкой шее.

Когда он взглянул на нее, выражение лица не изменилось, он смотрел со скукой. Казалось, сидеть вот так — его работа.

— Это я, Этель. Привет, милый, — сказала она, закрывая внутреннюю дверь. — Я вижу, милый сидит…

Она подошла к нему, наклонилась и поцеловала так жадно, что с губ слетело протяжное «мммм» — за такой поцелуй мистер Пирс из магазина подарил бы ей квартиру в пятидесятых.

— С днем рождения, дорогой. С этим светлым, светлым, светлым днем.

— Спасибо. Эй, живот раздавишь.

Она села на стул справа от кровати и двумя руками обхватила его руку.

— Именинник мой.

— Эээ…

— Почему ты морковку не съел? Будь добр, расскажи.

— Ее уже пожеванной принесли.

Этель хихикнула, у нее это отлично получалось.

— Мисс Коллинз, наверное. Кажется, только и думает, как бы пожевать чужие морковки. Морковки именинников.

Рэй прихрюкнул.

— Милый, ты должен есть, — сказала Этель.

Он высвободил руку из ее рук и посмотрел налево, в окно. Там виднелась другая часть здания.

— Посмотри на меня, — попросила Этель. — Двадцать два. Да ты же поравнялся со мной.

Хохолок на его затылке был приглажен.

— Эй, ну посмотри на меня, — настаивала Этель.

— Да бога ради.

— Нет, Рэй. Посмотри на меня.

Он резко повернулся, изобразив широкую улыбку. Этель хихикнула. Рэй уставился на подножье кровати.

— Ты просто обязан услышать, как мисс Коллинз зовет меня «миссис Николсон». Это меня с ума сводит.

— Я ненавижу ее, — монотонно сообщил Рэй.

— Ненавижу смертельно.

— У нее веснушки. Как у меня.

Рэй, казалось, обдумал это. Он свесил свою руку с кровати и схватился за ее левую.

— Твой отец сегодня приходил? — спросила Этель.

— Ага. Заскочил подбодрить. Рассказывал, сколько денег потерял в этом месяце.

— Я принесла книгу, — сказала Этель, — но это не подарок. Подарок еще не пришел. Но подожди, ты все увидишь. Он просто великолепный. Сама бы такой хотела.

— Ага. Только часы не дари, пожалуйста. У меня три пары.

— Это не часы. Что тебе отец подарил?

— Ничего. Он не знал, что у меня день рождения. Что за книгу ты принесла?

— И разве ты не сказал ему? Я думала, у него секретарша знает!

— Что за книга? — спросил Рэй.

Этель посмотрела на книгу, лежащую на коленях.

— «О да, я твоя». Филлис дала, она в восторге. Хочешь — почитаю?

— Она пошлая?

— Я не спрашивала. — Этель листала книгу, искала диалог.

— Прочитай оттуда что-нибудь пошлое.

— Начну с начала.

Этель принялась читать вслух, выходило ни хорошо ни плохо. Первая глава начиналась со слов: «Стивен Дуайт надел чистейшие замшевые перчатки и подозвал такси. „Куда направимся, сэр?“ — спросил неряшливый водитель. „Отель „Тауэр“, как можно скорее“, — распорядился Стивен Дуайт звучно и властно».

— Слушай, — прервал Рэй, — Знаешь, куда идут Стивен Дуайт и его перчатки?

Этель нарочито вздохнула и закрыла книгу.

— Был ли ты утром на крыше? — спросила она.

— Нет. Был.

— Так был или нет?

— Ага. Везли на каталке рядом с каким-то стариком, он мне все уши прожужжал.

— О чем он говорил? Что с ним случилось?

— Не знаю. Желчные камни. У него сын в Йельском, похож на меня. Только из Небраски. Спрашивал, сколько лет, чем занимаюсь, что со мной стряслось. Господи Иисусе!

— А что ты сказал? — захотела узнать Этель.

— Какая к черту разница, что я сказал?

— Никто не узнал тебя, старина Джо Ротогравюра?

— Нет. Дай сигарету.

Этель достала сигарету из кожаного портсигара, лежащего в сумочке, подкурила, стараясь не испачкать помадой. Пересела на край кровати и вставила сигарету ему в губы. С закрытыми глазами он два раза глубоко затянулся, потом стал курить, как обычно курят, и посмотрел в окно. Наконец медленно к ней повернулся. Вялость с лица не ушла, но в глазах что-то затеплилось.

— Слезь с кровати, Коллинз.

— Нет.

— Слезь или ляг уже.

— Нет.

— Ну на минутку.

— Нет. Кто-нибудь может войти, Рэй.

— Никто не войдет.

— Войдет. Отпусти меня!

Поцелуй был долгим, но от страсти далеким. Этель отпрянула и пересела на стул. Рэй начал плакать во время поцелуя. Дрожь на его губах не обманула ее.

— Рэй, — сказала Этель, сидя на стуле. — Рэй, угадай, кого я сегодня видела?

Он попытался ответить что-то вроде: «…плевать, кого ты там видела».

— Хэлен Мастерсон, — Этель низко наклонилась.

— Она пришла посмотреть платье. Вся в норковых мехах, чуть не тонет в них. Застала Филлис у входа. Та ей сказала идти прямо к Пирсу и попросить, чтоб я показала то голубое, из Вога, я тебе показывала, помнишь?

Рэй, будто пытаясь хоть как-то остановить все это, сдавил руками голову и сбил прическу.

— Ну и мне надо было показать его. И что ты думаешь, она выдала? Ну, что же? «Как поживает Рэй?» Я сказала, что у тебя все хорошо. И тогда она спросила, когда мы поженимся. Я ответила, что сразу как только ты вернешься из Чикаго.

При каждом глубоком вдохе его нижняя губа дергалась, с шумом дрожала.

— Не знаю, почему Чикаго. Это самое далекое место, что пришло в голову, ну, кроме Калифорнии, но та совсем далеко.

Рэй вытирал слезы уголком подушки.

— Она купила голубое и еще два. Одно просто великолепное.

Этель встала, подошла к окну и повернулась к Рэю спиной. Она слышала дрожь его губ. Наконец та утихла, будто Рэй совладал с собой, теперь слышалось лишь подергивание горла.

— Этель.

— Да, — не оборачиваясь, откликнулась она.

— Подойди.

— Мне и здесь хорошо.

— Нет, подойди.

— Мне и здесь хорошо. Я считаю кирпичи.

— Этель, слушай, принеси лишь каплю. Это все, чего я прошу. Всего гребаную каплю. Этель, Господа ради.

— Я думала, ты не станешь этого делать.

— Слушай. Все, чего я прошу — лишь капельку. Я просто проверю себя. И все. Этель. Ты черт возьми знаешь, от гребаной капли ничего не будет. Этель. Повернись сюда гребаным лицом.

Она повернулась.

— Я не могу, Рэй. Ты знаешь, я не могу. Зачем ты просишь?..

— Можешь! Ты, черт возьми, знаешь, что можешь. Можешь принести гребаную каплю. Все, чего я прошу. Даю слово. Разве не хочешь, чтоб я себя проверил? Чтоб мне стало лучше? Посмотри на меня!

— Перестань, ты сейчас с кровати упадешь, — Этель подошла к нему, Рэй схватил ее за руку.

— Этель, любимая, я прошу тебя. Одну паршивую, гребаную каплю. Слушай. Есть мысль. Сейчас скажу. Можешь пронести во флаконе с духами. И оставить на этом чертовом столе. Никто ничего не поймет. Я смогу проверить себя. Слышишь?

— Слышу.

— И сделаешь? Ты сделаешь это, любимая?

— Нет! Перестань пожалуйста, — она отдернула от него свою руку. Он ее не удерживал.

Рэй вдавил взъерошенную голову в подушку, сжал губы, что дрожали в поцелуе, прищурил глаза. Дыхание потяжелело.

— Ладно, — выдавил он с придыханием. — Ладно. Сука.

Этель вернулась к окну.

— Любит она меня. О, как она меня любит! Да пошла ты с такой любовью. Вранье! Гребаное вранье. Слушай. Иди отсюда. Вон! Убирайся. Уходи. Слышала? Убирайся ко всем чертям отсюда.

Они услышали стук в дверь. Вошел Доктор Стоун, небольшого роста, в беленьком халате.

— Так-так, — начал он. — Что тут у нас? Посетители? — с улыбкой обратился он к Этель.

— Я уже собралась уходить, — ответила ему Этель. Она пошла за книгой Филлис, на ходу одергивая юбку.

— Как поживает наш бездельник? — спросил доктор Стоун. — Как ты, сынок?

Вместо ответа Рэй отвернулся.

— До завтра, Рэй, — сказала Этель.

Он уткнулся лицом в подушку.