Антонов Петрович - Разорванный рубль

Сергей Антонов

Разорванный рубль

1

Я где-то читала, что места наши называются полустепью.

Встанешь на горушку, глянешь на четыре стороны — весь куст видать: и Мартыниху, и Закусихино, и Новоуглянку, и Евсюковку, весь наш колхоз «Светлый путь», — и луга, и угодья, и рощицы, и реку с протоками и луговинами.

Чего можно в такой полустепи достигнуть, показывает пример наших соседей, колхоза «Красный борец». У них там чуть не в каждой избе телевизор, и в часы досуга колхозники глядят оперы, слушают лекции и доклады. Раньше, бывало, и у них отдельные комсомолки норовили сбежать из колхоза, но теперь, по словам ихнего председателя Черемисова, уже который год расставаний не поют.

Правда, им повезло. Возле них там недалеко огорожена усадьба писателя Тургенева, и в Парке есть стол, на котором Тургенев сочинял роман «Рудин».

Каждый день поглядеть усадьбу и стол едут экскурсии и туристы. И наши едут и из-за границы. Недавно, говорят, были два настоящих японца.

Некоторые туристы заезжают и в колхоз. Там у них, в «Красном борце», жил старичок, видавший лично самого Тургенева. Как приедет кто поважней — снимут старичка с полатей, посадят на лавочку, причешут и велят рассказывать, как его отец служил у Тургенева в кучерах, как замечательный писатель уважал своего кучера и учил его по-французскому…

И нам перепало от славного писателя. Недалеко, на шоссе, поставили павильон для туристов. В павильоне дают вино, консервы, печенье. И наши мужики бегают туда обмывать аванс, или после бани, или так просто.

Чаще других повадился в павильон фермач, Бугров Федор. Станет к прилавку и пускает слух, что Тургенев, мол, вывел его родного брата в каком-то сочинении. На него накидываются, кто поглупей, ублажают, угощают, не учитывая того, что Бугрову сорок лет, а писатель Тургенев скончался бог знает когда, еще при царском режиме.

По причине частых наездов гостей «Красному борцу» отпускают в кредит то шифер, то олифу-оксоль, и дома у них выглядят чисто и аккуратно.

У нас ничего такого нет. Хотя Тургенев, говорят, охотился и в наших местах, мы относимся к другому административному району.

Впрочем, обижаться нам нечего: и наш «Светлый путь» за последние годы набирает силы. В прошлом году выполнили план по мясу, поставили новый телятник. Развели кроликов. Собираемся завести водоплавающую птицу. Растет кривая удоев.

Недавно в церкви оборудовали клуб и на крылечке поставили две белые статуи — пионеров с горнами.

Однако, чего греха таить, много еще у нас нерешенных вопросов, и темпы развития отстают от поставленных требований. Бывает, соберем правление, бьемся-бьемся, ищем-ищем, за какое звено уцепиться, да так, с чем пришли, с тем и расходимся.

Наш маяк, товарищ Белоус считает, что в основном мы страдаем от конкретного руководства, но с ним не все согласны…

Сложное дело — сельское хозяйство.

Людей наших взять — народ не хуже, чем у других, талантливый и трудолюбивый. Среди нас выросли достойные труженики, например, уважаемый маяк Зиновий Павлович, товарищ Белоус. Двоюродный брат Денисовых из деревни Мартынихи в войну дослужился до большого генерала, а мой родственник, правда дальний, Игорь Тимофеевич Алтухов, живет в Москве, хорошо зарабатывает, заслужил какую-то ученую медаль.

Председатель, Иван Степанович, нам достался удачный. Непьющий. Пришел он из армии, работает третий год бессменно и пользуется заслуженным авторитетом не-только у нас, но и у старшего поколения. А расписывается до того ловко, что зигзаг под фамилией у него отработан в виде голубя мира.

Первый из всех председателей, Иван Степанович стал относиться к нашему хору с должным вниманием. При нем нам пошили нарядную форму. Председатель как-то сказал мимоходом, что от хора колхоз может извлечь больше дохода, чем со свинофермы. Это, конечно, было сказано в порядке шутки и не для всеобщего сведения, но, когда наши песни зазвенели в районе и в области, когда в Москве мы получили диплом первой степени, районное руководство стало относиться к колхозу мягче и не так песочило за медленный рост поголовья. А у Ивана Степановича установилось понимание со снабжающими организациями.

Действительно — хор у нас хороший, а производительность еще не достигла должного уровня.

Я обдумывала причину и считаю, что в какой-то мере виновата привычка, оставшаяся в нашем кусте еще с давних прославленных времен: больно уж у нас гулять любят. Как подходит престольный праздник, так бригаду не собрать. И в бога не веруют, а каждого святого обязательно надо помянуть, за каждого надо выпить. Не знаю, как у других, а наши праздничное похмелье уважают больше праздников. Попы давно отпраздновали, а наши все пьют да пляшут, и унять их нет никакой возможности.

Взять хотя бы троицу. Проходит неделя, веточки березовые давно завяли, а тракториста Митьку Чикунова на работу не дозовешься. Все «троит». Дождемся, когда опомнится, постыдим его по комсомольской линии, однако с такими праздниками, как троица или пасха, совладать трудно. Да еще особенно повальным праздником в нашем кусте является успенье.

Недавно обсуждали вопрос, как сбить эту вредную моду. Бригадир Виталий Пастухов подал хитроумную идею. Поскольку избежать веселья невозможно, он предложил в самый день успенья — 28 августа, назначить наше, современное, советское торжество — например, прилично, без особой пьянки, с докладом, с премиями, с выступлением хора отметить окончание полевых работ. Стали думать дальше. Товарищ Белоус припомнил, что в этом году исполнится тридцать лет нашему колхозу. И правда, наш колхоз организован летом 1929 года, только назывался он тогда «Смерть кулакам». Вот мы и надумали отметить день рождения родной артели и сбить тем самым церковный праздник.

Председатель Иван Степанович сперва наотрез отказался поддержать нашу инициативу. Во-первых, такого еще в районе не бывало, во-вторых, праздник неизбежно привлечет районное начальство и прессу, а этого Иван Степанович очень не любил.

Однако идея Пастухова просочилась в область. Областные организации ее одобрили и не только одобрили, а даже решили взять подготовку в свои руки: обещали выделить средства, привезти гостей из других колхозов, широко осветить празднование в печати. Словом, сделать его показательным и поучительным для всей области.

Председатель «Красного борца» Черемисов пытался перебежать нам дорогу и специально ездил в область с просьбой, чтобы празднование перенести к нему, поскольку им тоже стукнуло тридцать лет, и у него выше производственные показатели.

Но из этого у него ничего не вышло.

Конечно, мы понимали, какую брали на себя ответственность. Была поставлена задача: подтянуться, выйти в августе с отличными показателями, укрепить трудовую дисциплину и начисто искоренить хулиганство. Короче, предстать перед гостями без пятнышка и добиться такого положения, чтобы колхоз «Светлый путь» действительно оправдывал свое название.

А с застрельщиком этого дела — Виталием Пастуховым носились как с писаной торбой, вызывали в область, хвалили, поместили портрет в газете.

И, словно на смех, первым нарушителем порядка в колхозе стал сам Виталий Пастухов, бригадир комсомольской бригады, культурный парень со средним образованием, Раскладушка, как его прозвали девчата.

2

Сегодня вечером у нас состоялся выездной суд, и председатель Иван Степанович вызвал меня заранее, чтобы я подготовила клуб как полагается для серьезной процедуры.

Судить будем Пастухова по 149-й статье уголовного кодекса за умышленное уничтожение или повреждение личного имущества граждан, а проще, за поджог.

В кабинете председателя сидели на табуреточках родители Пастухова, прибывшие из Москвы. Оба седенькие, похожие друг на дружку. У него очки на нитке, она, несмотря на летнее время, в перчатках.

Иван Степанович не уважает канцелярско-бюрократического стиля: подпишет бумажки, нырнет в свой личный «Москвичок» и едет по бригадам — осуществлять практические руководство.

Только мы занялись, как всегда не вовремя, сунулся дедушка Алтухов.

Прошлый год его контузило громом, и с тех пор он стал забывчив: заспешит куда-нибудь, да по пути дело и забудет. Встанет поперек дороги и стоит, как телка. При всем том сохранилась в нем хитрость: как услышит, что в правлении приезжие из Москвы или из обкома, — так и бежит поскорей что-нибудь выпрашивать. При свежих-то людях ему отказать труднее… Вот и теперь прибег, кривоногий, в белой панамке.

— Здравствуй, Иван Степанович, — проговорил он притворным, слабым голосом.

— А-а, Леонтич! — сказал председатель приветливо. — Не помер еще?

— Не помер.