Александр Снегирев - Сделано в Америке

Сюрпризы Нью-Йорка

Я удивлен. Три вещи застали меня врасплох. Первые две относятся к языку: местные дети и собаки понимают английский. В Москве редкий ребенок будет смотреть на вас осознанными глазами, если вы вдруг заговорите с ним по-английски. О московских собаках и говорить не приходится. Здесь же, в Нью-Йорке, родители успокаивают своих малышей по-английски и командуют своим псам тоже на английском. Дети перестают кукситься, а песики послушно следуют за хозяевами. Такой вот это англоязычный город, Нью-Йорк.

Третьим пунктом моего удивления является повсеместный прием и выдача бумажных долларов категорически непотребного вида. Они и мятые, и грязные, и побывали Бог знает в каких руках. Я поначалу отпирался, если мне давали сдачу такими. Говорил: «У меня же их нигде не примут, ребята!» Ребята смотрели на меня большими глазами, явно не понимая смысла моих слов. Московская привычка давала о себе знать. У нас ведь как: если зеленая бумажка не только что с конвейера, дамочки в обменниках начинают презрительно фыркать и бурчать что-то про комиссионные. Или, что еще хуже, отсылают вас в какое-нибудь захолустное отделение Сбербанка, где вас обложат штрафами и сделают большое одолжение, обменяв на рубли «такую рвань».

Вскоре я привык. Англо-говорящие детки и собачки перестали вызывать у меня шок, а баксы я теперь распихиваю по карманам, не заботясь об их, баксовом, внешнем лоске. Оказывается, чудеса могут быстро превратиться в обыденность.

Америка – страна мороза и вони

В Америке везде установлены кондиционеры. Летом на улице стоит жара, а в помещениях – невыносимый холод. Когда мы гуляли по улицам Нью-Йорка вдоль офисных зданий, то буквально шарахались от открывающихся дверей. Оттуда, вместе с выходящими людьми, вырывались волны ледяного воздуха, как из погреба.

В метро дела обстоят еще хуже. Представьте на секунду: на поверхности жара, одежда липнет от пота, вы спускаетесь в душный сабвэй, заходите в вагон, и там вас сразу начинает колотить дрожь. В следующий миг вы осознаете, что кроме холода есть еще одна проблема – смрад, как после лихой вечеринки. Пахнет смесью мокрых бычков и блевотины. Запах этот, как и холодный воздух, вырабатывается кондиционерами. Поначалу мы морщили носы и искали понимания на лицах других пассажиров. Через несколько дней мы поняли, что кроме нас вони и мороза никто не замечает, привыкли.

Денег у нас мало. Юхан нашел в газете объявление какого-то центра по проведению опытов с людьми. За участие там платят неплохие деньги. Юхан всерьез подумывает продать свое молодое тело извергам врачам и меня уговаривает. Пока есть деньги, я не соглашаюсь, а там посмотрим, куда нас кривая выведет. Пока я только научился в носу ковырять; делаю это повсюду с большим удовольствием и не стесняюсь не капли.

Жадность

Денег у нас мало, кредитных карт нет, мы экономим. Наша экономия выражается в том, что мы целыми днями ничего не жрем: купим банан или булочку – и все. К вечеру мы начинаем страдать, напоминает о себе усталость, и мы, успокаивая себя, идем ужинать. Мы не транжиры, поэтому выбираем недорогие китайские заведения.

В китайских ресторанах цены низкие, а порции гигантские. Мы отнюдь не знатоки китайской кухни, но твердо знаем, что жареный рис с курицей, свининой и овощами – это вкусно и дешево. А утка по-пекински – это, может, и вкусно, но дорого. Мы заказываем самые дешевые блюда и запиваем их китайским пивом «Чин Тао», доставленным к нашему столу прямо из Китайской Народной Республики. Пиво нам нравится ничуть не меньше, чем рис с курицей. В один вечер мы даже купили несколько бутылок, чтобы выпить в общаге перед сном. Мы скитались по разным общагам, пиво уходило. Когда осталась одна бутылка, мы ее решили честно поделить.

Дело в том, что в общаге, где мы остановились в тот вечер, употребление алкоголя было запрещено. Мы подумали и решили пить по очереди, в сортире. Первым в кабинку зашел я и стразу отпил больше половины, но тут мне стало смешно. Меня прямо поперло от всей этой ситуации: от того, что мы прячемся в тубзике, как школьники, от того, что я мошенничаю, от того, что Юхан нетерпеливо пыхтит за дверцей. Со мной часто случаются приступы неожиданного веселья. В результате пиво полилось у меня из носа, я поперхнулся, мне стало еще смешнее, я пукнул и захлебнулся.

Когда Юхан ворвался в кабинку, я валялся на полу при смерти от хохота и пива, попавшего не в то горло. Юхан допил остатки, а потом стал приводить меня в чувство. Я откашлялся, поблагодарил Юхана за спасение, и мы, умиротворенные, отправились спать.

Северная Каролина

После двух недель скитаний по Нью-Йорку мы наконец нашли работу в гольф-клубе для престарелых миллионеров. Юхан вычитал где-то их объявление, позвонил туда, и нас сразу взяли. Итак, работа у нас была, оставалось только до нее добраться: гольф-клуб находился в штате Северная Каролина.

Мы потратили последние двести долларов на автобусные билеты. Мы провели семнадцать часов в никелированном автобусе компании «Грехаунд». В автобусе был один японец, остальные, включая водителя, – негры. Все без исключения негры излучали добродушие, но мы на всякий случай решили спать по очереди.

Водитель по-рэперски прочитал инструкцию пользования автобусом: хотеть в туалет нельзя, курить нельзя, пердеть нельзя, музыку слушать нельзя. У нас затекли ноги и руки, мы провоняли и побледнели, но приехали в намеченный городок.

На станции нас встретил мистер Тод, менеджер гольф-клуба для престарелых миллионеров. Мистер Тод отвез нас к месту событий.

В клубе мы не провели и недели: мы поняли, что зарабатываем очень мало денег, и предупредили Тода о скором уходе. Тод не стал мешкать и выгнал нас в тот же вечер. Он посадил нас в свой джип и вывез в соседний городок, название которого позабыл сообщить. Его мы узнали только утром, проведя ночь на пластмассовых лавках возле химчистки. Надо ли уточнять, что причитающиеся нам деньги мистер Тод не заплатил.

За эту неделю с нами не случилось ничего особенного. Разве что Юхан выпил полстакана жидкости для мойки посуды, перепутав ее с холодным чаем. Престарелые миллионерши в нас не влюбились и акции заводов Форда нам не подарили. Короче, мы оказались на улице с сотней на двоих в кармане. Это все равно что совсем без денег. Нам ничего не оставалось, как двигаться автостопом обратно, к побережью. У моря всегда есть работа.

К морю

Из безымянного городка нас вывезла старушка на джипе. Старушка сказала: «Вы здесь всем намозолили глаза, ребята». В старой доброй провинциальной Америке нельзя остаться незамеченным в маленьком городке. Старушка отвезла нас на ближайшую автобусную станцию.

Поглазев на тарифы, мы поняли, что нам не хватает денег даже на один билет. Мы не могли уехать вообще никуда!

Мы стали слоняться по городу: пять миль в одну сторону, пять миль в другую. На дороге постоянно попадался какой-то тоннель в горе. Там были гарь и смрад и ехали машины. Тротуаров там вообще не было. Мы видели множество сидящих на траве людей, слушающих кантри. Потом оказалось, что мы топтались возле всемирно известного юбилейного фестиваля кантри-музыки, а город называется Эшвилл. Но нам было не до кантри: тяжеленные сумки набили на боках синяки, а от голода и жары становилось совсем дурно. Мы съели пару пакетиков сахару из «Макдоналдса» и пошли дальше. Нам потом говорили: «А что вы не своровали еду в супермаркете?». А нам даже в голову не пришло, мы не боялись, нам просто не пришло в голову. И знаете, мы с Юханом теперь гордимся: жрать было нечего, но чужого мы не брали.

Но честность честностью, а ночевать второй день на улице не хотелось. И тут я вспомнил про информационный студенческий буклет со всякими важными телефонами. Там, в числе прочих, был и справочный номер бесплатных ночлежек по всей стране. Мы разменяли несколько долларов на четвертаки и бросились к телефонной будке. Каждый четвертак, который проглатывала бездушная железяка, был для нас каплей надежды. Девушка на том конце провода была любезна и нетороплива. И все же мы узнали адрес местной ночлежки раньше, чем закончились четвертаки.

Мы снова прошли по тоннелю. У меня в сумке разбился флакончик с духами и пропитал весь мой правый бок. Аромат духов смешался с запахом пота и гарью тоннеля, придав нашему дальнейшему путешествию особое обаяние.

И вот мы добрались до указанного неторопливой девушкой адреса. Мы остановились метрах в пятидесяти, сколько это в ярдах – не знаю. Все увиденное резко убавило наш пыл.

Перед входом в ночлежку толпились чуваки разных размеров и возрастов. Объединяло их одно – все они были негры и выглядели ужасающе. Мы с Юханом присели на камешек и стали обсуждать все «за» и «против» уютной ночи в компании милых негров.

Юхан решительно заявил, что ему неохота почувствовать здоровый черный член у себя в заднице посреди ночи. От этой умозрительной картины я вздрогнул и согласился с его доводом. Неохота быть трахнутым неграми по причине экономии финансов.