Юрий Станкевич - Яйцо кукушки. Миллиард ударов

Юрий Станкевич

Рассказы

Яйцо кукушки

«Нет, правда, у меня какой-то ненатурально жёлтый цвет лица», — думала стареющая женщина по имени Марта Богуш, которая сидела в кресле в гостиной своей небольшой двушки и вяло следила за тем, как уходит за горизонт очередной день. За окном быстро смеркалось. В свете фонаря на уличном столбе она видела, как моросит осенний дождик. Из комнатушки её приёмного сына Дениса долетали голоса актёров, нет-нет да и прерываемые нарочито громкой и псевдозначимой музыкальной заставкой: он смотрел сериал. Как раз в это время в дверь уверенно и настойчиво постучали. Марта Богуш встала и открыла. Сразу едва уловимое чувство опасности охватило её.

— Здрасс…

В прихожую деловито ворвалась Ульяна — подруга Дениса: чёрненькая, с немытыми жирными волосами, странноватой, со скошенным затылком, головкой — такие бывают у детей, которые в первые месяцы жизни лежат, спелёнутые, исключительно на спине. Её остренькое вульгарно-смазливое личико не выражало, как всегда, ничего.

Она без приглашения сняла мокрую заношенную куртку, бросила её прямо в угол (петля, чтобы повесить на крючок, на ней по-прежнему отсутствовала) и, не обращая внимания на неё, хозяйку дома, проскользнула в комнатушку. Марта Богуш знала, что Ульяна на год старше её Дениса. Переходный возраст, — привычно успокоила она себя, наблюдая, как дверь с треском закрылась и щёлкнул замок. Из комнатушки послышался Ульянин голос, а потом стало тихо.

Тихо, как она знала, будет достаточно долго. Что они там делают — неизвестно: женщина гнала прочь рискованные предположения. Потом они включат видеомагнитофон и будут смотреть одну за другой очередные серии популярной киноленты, которая самой Марте Богуш не то чтобы не очень, а вовсе не нравилась. Недавно Денис приобрел эту ленту в магазине на выпрошенные у неё и частично украденные, как она подозревала, деньги. «Возраст, — думала она, — такой возраст». Сериал они смотрят четвёртый раз подряд. Завтра в школу он, ясное дело, вряд ли пойдёт. Точнее, сделает вид, что пойдёт, а когда она позвонит учительнице, та скажет обычное: «Нет, сегодня не являлся, так что принимайте меры…»

Когда ещё был жив муж, меры принимали разные, но сладить с приемышем они так и не смогли. «Хотя, скорее всего, — опять успокаивала себя женщина, — во всём виноват всё тот же переходный возраст. Переходный от чего и к чему? Вероятно, к готовности размножаться — отсюда неслыханный всплеск гормонов, неадекватные выходки, граничащие с психическими реакциями, и малообъяснимые явления, чуть ли не полтергейст в квартире. И такое не однажды, как она где-то читала, происходило».

Случалось и так, что в школу ходили втроём. Она с мужем, словно конвоиры сзади, а впереди их пятнадцатилетний Денис. В вестибюле он раздевался, но куртку в гардероб не сдавал — они её забирали до вечера, чтобы он не сбежал с уроков, а после занятий, одетого под их присмотром, сразу уводили домой. В классе, по словам учительницы, Денис был почти незаметен, вёл себя тихо и даже досиживал до окончания уроков, но как только его куртка по каким-нибудь причинам оказывалась в гардеробе, то на первой же перемене он исчезал. Где он в это время был, чем занимался, никто не знал. На вопросы он отвечал всегда что-то невразумительное, а то и вовсе отмалчивался, был тихим, замкнутым, почти не спорил. Но незаметно начал красть из их кошельков, и деньги те исчезали неизвестно куда. Только однажды, совсем недавно, удалось отследить судьбу последней пропажи. На уворованное он нанял такси и ездил в пригород к этой самой Ульяне. Но кто такая эта девица, а тем более, кто её родители, она так до сих пор и не выяснила.

Несмотря на все созданные их воспитаннику самые благоприятные условия, родителей он определённо разве что терпел, во всяком случае, у женщины в последнее время сложилось именно такое впечатление. Чувств своих приёмыш не афишировал, но время от времени Марта Богуш ловила его беспокойный взгляд — быстрый, пронзительный, недобрый.

Само собой, они с мужем никогда не позволяли себе по отношению к подростку никакого физического воздействия. Нечто подобное случилось только раз и сразу повлекло за собой неожиданные последствия. Однажды её покойный муж, у которого накануне из кармана исчезла крупная денежная купюра, схватил приёмыша за ворот и хорошенько встряхнул его, но она, не теряя времени, вступилась за своего любимца. Тем не менее, Денис сразу скрылся за дверью своей комнатки, а через несколько минут предстал перед ними с верёвкой в руке.

— Видите петлю? — каким-то неестественно тихим голосом спросил он.

Её тогда сразу охватило дурное предчувствие, и сердце сжалось от внезапно нахлынувшего страха, но муж этого не уловил.

— И что?

— А то, что если вы меня хоть раз тронете или начнёте ещё как щемить, то я удавлюсь вот на этой верёвке.

— Да ты что? — растерялся тогда её муж. Он был довольно мягким по натуре человеком. — Разве мы для тебя чего жалеем? Разве не родные?

Лучше бы он не говорил банальностей и не задавал неуместных вопросов, потому что сразу глаза приёмыша, пожалуй, впервые, впились в них с откровенной злостью.

— Вы мне и не родные, и не родители. Я всё знаю.

Их приёмный сын Денис появился на свет в заброшенном посёлке километрах в тридцати от столицы, в оставленной, полуразвалившейся халупе. Наверно, зимой бывшие хозяева жить там уже не могли, а потом вообще решили не возвращаться. Но вот летом в хате вдруг появилась молодая женщина — по слухам, пришла откуда-то, на сносях, что не мешало ей частенько быть в подпитии, с неизменной сигаретой во рту — скорее всего, как считала Марта Богуш, какая-нибудь «залётная» нимфоманка. И родила она, как животное, одна, не только без помощи врача или акушерки, но даже соседей.

Младенцу не было ещё и недели, когда мать положила его, завёрнутого в пелёнки, на кровать, растопила печь и, закрыв вьюшку, исчезла навсегда.

Соседи случайно заметили, как дым просачивается через дверь и полуразбитые окна, бросились в хату и спасли дитя. А через год они с мужем собрали соответствующие документы и усыновили мальчика, забрав его из интерната.

Женщина по имени Марта Богуш по-прежнему сидела в кресле, но беспокойство не покидало её. Так всегда происходило в последнее время, когда к ним являлась эта Ульяна, или приёмыш часами сидел в своей комнате перед видеомагнитофоном или просто так, сложив на коленях руки с ненормально длинными пальцами, — а о чём он думал, она никогда не знала.

Денис не интересовался ничем, ну, разве что в самом начале, когда ему приносили что-то новое. Так, в прошлом году дня два побренчал на гитаре, а потом навсегда забросил её под кровать. Чтобы научиться играть на таком относительно простом музыкальном инструменте, нужны были, как теперь прикидывала она, терпение, увлечённость и, в конце концов, хоть какой-то талант. Та же участь постигла компьютер, хоккейную амуницию, ружьё для подводного плавания, рыболовные снасти. Женщина с удивлением поняла, что всё это было для него обузой.

Она вспомнила, как однажды муж, тем не менее, пришёл домой довольный и сразу позвал Дениса. Тот неохотно вылез из своего угла.

— Знаешь, старче, я тебя в престижную спортивную секцию устроил.

— Это ещё что за секция?

— Кикбоксинга. Вот и снарядные перчатки тебе сразу купил. Встретил я тут давнего друга, одноклассника. Он теперь завучем в спортивной школе. Завтра пойдём и, так сказать, оформимся официально.

Денис на это никак не отреагировал, но пойти завтра в спортзал согласился. На тренировки он сходил три раза. В первый раз его нагрузили общефизическими упражнениями, во второй — тренер учил основам и, как водится, в третий раз поставил его в спарринг с более подготовленным ровесником, чтобы проверить, как он привык делать, не только физические, но и морально-психологические качества ученика.

В первом же раунде, получив чувствительный удар в лицо, новичок весь затрясся, побелел, бросился на противника и укусил того за шею так, что едва оторвали. Ясное дело, его сразу отчислили.

Второй странный случай произошёл в школе. Как женщине опять-таки рассказывала учительница, на перерыве кто-то из мальчишек, гораздо сильнее их приёмыша, то ли специально, то ли случайно зацепил его. Потом так и не разобрались. В ответ Денис выхватил из кармана ручку и острый её конец вонзил товарищу в плечо. А целился ведь в голову, мрачнея, рассказывала классная, а что, если бы попал, например, в глаз? Или в сонную артерию?

Марта Богуш, женщина пятидесяти пяти лет, с седыми уже висками, сидела в кресле и прислушивалась. Тишина. Что они там делают за закрытой дверью — неизвестно. Однажды муж, когда ещё был жив, вспомнила вдруг она, обнаружил, что дверь в комнату, куда как раз явилась гостья, осталась открытой, и зашёл туда по какой-то надобности. Что он там увидел, он ей так и не сказал, даже значительно позже, но в ту минуту она, сжавшись, услышала его крик: «Вон отсюда!» — и увидела, как он вытащил за руку девушку, которую звали Ульяной, и вытолкал за дверь, на лестницу, выбросив вслед куртку.