Валерий Шелегов - Иван и Ольга

Валерий Шелегов

Иван и Ольга

-

От работы, пешком, до рынка Ивану было рукой подать. С утра Ольга наказала ведро картошки купить. Сегодня, он после недельного простоя, ремонт машины закончил. ЗИЛ опять на ходу, двигатель с капитального ремонта поставил, резину и ту поменял. Старая-то почти облысела. Поэтому новой резине Иван радовался больше, чем концу ремонта. И настроение у него было хорошее, и день выдался добрый, без нервотрепки.

Покупать с базара Иван не привык. На Севере уже пятнадцать лет живет. За это время и квартиру в пятиэтажке получил, и теплицу успел выстроить. Огурцы, помидоры, укроп и все такое, вплоть до морковки под засолку капусты, они с Ольгой не покупали. А вот с картошкой весь поселок бедовал. Не растет она на Индигирской землице как положено. И есть у Ивана на верхних землях за Аэропортом картофельная посадка. И сажает он там картоху каждый год, но не успевает она вызревать за короткое якутское лето. И в такое время августа еще только-только клубень набрала. В магазинах торговля картофелем заканчивается еще весной. Может, и снабжался бы им поселок круглый год — на Оле в Магаданской области его выращивают не хуже, чем в Сибири. Но складов подходящих в продснабе нет, некуда завозить и хранить. Вот и прет частник летом из Магадана трассой за тысячу километров на Индигирку, везут товары и продукты, ольскую картошку. И цена картошке соответствующая… И берут люди, покупают — деваться некуда.

Не привычен Иван покупать — Ольга всем этим хозяйством заведует. Поэтому Иван прицениваться, сразу не стал. Прошел мимо «Волги» и «Жигулей» от галантерейного ряда к столам под навесом. Август держался теплый, и местные старухи, кто с луком, кто с помидорами из теплиц, ежедневно пропадали здесь. Дети у них не бедные, сами всю жизнь прожили на Севере. Торговали старухи ради общения друг с другом. Многих Иван знал. Знали и Ивана многие. Обходя ряды, здоровался, с ним здоровались. Не предлагали: знали, что он тоже тепличник и хозяин. Торговало много и приезжих с материка. Навезли арбузов самолетами, южных фруктов.

Поселковый рынок тесный и разгуливать зевакой негде. Иван направился к галантерейному ларьку.

У краснорожего владельца вишневых «Жигулей» картошка Ивану показалась крупнее. Молодая, в тонкой розоватой кожуре, от грубой ладони лупится, а без шкурки такая картошка на белое заграничное мыло смахивает. По-хозяйски-то рано еще такую копать.

— Почем ведро? — Иван порылся в кармане брюк, отыскивая червонцы.

— Двести…

— Не понял? Двести… — перестал он рыться в поисках денег. — В прошлом годе в это время сорок стоила.

— Так, то в «прошлом годе», — передразнил барыга. — Не бери. Кто тебя неволит?..

Хоть день стоял и теплый, хозяин картошки сидел на пивном ящике в собачьей поддевке, накинутой поверх клетчатой байковой рубашки. Короткая и мощная шея бугая, подпиралась стриженым затылком в жировых складках. Время от времени он отирал этот затылок грязной тряпицей и зачем-то ее нюхал после этого.

Иван помялся в нерешительности. В кармане пятисотенная. Но дорого! Подошли двое китайцев и купили пару ведер не торгуясь. Барыга нагребал каждое ведро из багажника автомобиля клешнястыми руками грубо. Картошка гулко перекатывалась в его неловких руках, будто и не продукт это, взращенный и выхоленный собственными руками, а речная галька, которую, если и кончится, — не жалко.

— Надумал, мужик? Бери, картопля добрая. — С усмешкой поглядывая на Ивана, барыга опять уселся на ящик, с которого поднимался для продажи картошки китайцам.

— Мне… полведра, — озлился Иван. Своя картошка растет за рекой на поле, но ремонт машины не позволял съездить. Полведра действительно хватит на пару дней. А там, наведается и на свое поле.

— Может, тебе ешшо свешать? — искренне удивился барыга.

Настроение, как косой срезало. Даже о новой резине Иван забыл и не радовался вроде бы минутой назад вот этому высокому солнцу, голубоватой дымке в небесах, горам вокруг поселка, жизни… Сдержал себя Иван. Тихомолком подставил пасть черной болоньевой сумки.

— Ниже подставляй… — Не поднимая задницы с ящика, барыга сыпанул из ведра, глянул в него и уже руками ополовинил.

Картошка и в самом деле была добрая. И в таком ведре, как пластмассовое, десятка два картофелин едва помещалось. Иван подождал сдачу с пятисотенной. Взвесил в тяжелой своей шоферской руке легкую, почти невесомую сумку. Усмехнулся. Так ему захотелось съездить этой сумкой по бессовестному лицу барыги, что едва не совершил этого. Но мужик уже рылся в багажнике, дополняя ведро.

В подъезде возле почтовых ящиков Иван задержался. Почту носили всегда после обеда, и была она сейчас в ящике. Забирали газеты обычно он или Ольга, когда детей не было дома. Из многих ящиков почта уже вынута. Иван достал свои газеты, аккуратно вложенные в ящик добросовестной рукой почтальона Веры. Удобно и приятно жить в маленьком поселке в стороне от шумных городов. Народ живет годами без текучки, угнездятся, рожает детей и растит их, учит. Дети посещают одни ясли-сады, начинают и заканчивают, также знаясь и школы. Вместе едут и поступают в институты. Здесь чужой беды не бывает. Потрясения тоже редки: некому воровать и грабить, убивать и угонять машины. Все дела решаются по кругу, знакомством и уважением. Поселок Усть-Нера в трудно доступном районе на реке Индигирке. Основан поселок в 1937 году в устье реки Неры при впадении ее в Индигирку. Магаданская Колымская трасса заканчивается в поселке Угловом, в 140 километрах на юго-западе дальше Усть-Неры. За Ольчанским перевалом. На богатейшем золотодобывающем прииске «Маршальском».

Район гористый, таежный, много рек и озер, богатых рыбой. Мужиков сводит рыбалка и охота, бабы копаются в теплицах под стеклом, выращивают даже арбузы до 10 килограмм. Горнопромышленный район кормится с добычи золота. Поэтому и почтальонка Вера, и старухи на рынке и являются необходимым для души, цельным миром. Оттого и счастье в людях, покой и рассудочность в делах: крепко земные заботы держат людей на земле.

Может быть, и не заметил бы Иван такой добросовестности почтальонки Веры, не подумал бы об удобствах жизни в глухих районах, если бы не барыга на рынке, вызвавший сильное раздражение. И дело даже не в нем. В воздухе ощущалось наступление другого времени, раскатного и безалаберного. Казалось, что с приходом таких барыг следом порушится и вся нормальная, осознанная жизнь.

Среди газет оказалось и письмо от дочери Александры с Ромкой из пионерского лагеря. Иван вскрыл его тут же, у ящиков, прочитал. Получалось, что через два дня пионерское лето заканчивалось и надо за детьми ехать. Пионерлагерь в двадцати километрах от поселка по окружной дороге. На моторной лодке вверх по реке и десяти не будет. Место для лагеря отдыха детям выбрано там не случайно: в районе только там березовая роща. Больше настоящая береза нигде не встречает, на мшаниках и в распадках кустами, с копеечной листвой. И грибов там пропасть, и ягод для детей полно, и высокая пойма Индигирки не затопляется в паводки. Сказочная страна — Север! Сказочная здесь и жизнь…

Сын Ромка слезно просил отца приехать на своем самосвале, так как любил с ним и по выходным прокатиться, случалось, и в рейсы на прииски брал парнишку с собой Иван. Дочь Александра жаловалась на скучание по дому и маминой теплице, в теплице дочь и мать Ольга выращивали к школе шикарные георгины и гладиолусы. Цветы цветут пышно и ждут своего школьного часа на линейке. Особенность климата и короткое лето, вечная мерзлота, где не копни, надоумили первопоселенцев выращивать овощи и цветы, арбузы и дыни в закрытом грунте теплиц. Строили теплицы, похожими на дворцы, летнее время там и пропадали семьями — при баньках-времянках, у всех водилась и бражка и самогон. Пили для затравки, ночи светлые — без темноты, обходились в застольях без огня: судили-рядили, пели песни и радовались молодости и жизни. Любили детей, жен и свою работу. А в чем еще смысл жизнь? Для радости и счастья от своего труда, для любви близких людей.

«И вотще, — заканчивала дочка любимым словцом письмо, — приезжай на день раньше. Мы с Ромкой очень соскучились по Бимке и очень любим тебя, папа, и маму».

Письмом Иван остался доволен. Обычно дочь обращалась к матери в письмах. Но здесь просила его приехать за ними на машине. Многие так и поступят, заберут своих детей своим транспортом. Общие автобусы полные детей, отправляются только в начале пионерского сезона. Народ на Индигирке зажиточный, зарплаты в геологоразведке, на руднике, на обогатительной фабрике, в старательских артелях и на госдобычи золота — высокие. Эфемерным будущим редко кто живет. Покупают дома на материке. Машины пригоняют в Якутию. Главная жизнь человека проходит здесь. Грибы, ягоды без машины и моторной лодки сложно добывать в изрядных запасах на зиму, хотя и за поселок выйди — везде они эти грибы и ягоды. Но понастроили люди на берегах Индигирки домиков — летние дачи. Семьями и компаниями отдыхают. Моторных лодок вдоль берега на полой воде штук триста болтается на привязи. Баржи-самоходки до приисков груза, пыхтя на стремительном течении, таскают. Поселок с конца в конец за десять минут пройдешь, а два ресторана и пару кафе, добрый стадион, каменный спорткомплекс с бассейном, два кинотеатра. Два микрорайона высоток. 14 тысяч населения. И все где-то работают, все довольны жизнью. На пенсию тоже менее половины отбывают, живут при детях и внуках здесь. Иван и Ольга — красноярские сибиряки, сибирский народ мало бродяжный по Северу и у Ивана здесь земляков нет. Основная рабочая масса из Донецка, дальневосточники и иркутяне, много трудится людей с Урала и из Казахстана. Так называемый, обмен горными ресурсами: профессии специфические. Ольга после института на горно-обогатительной фабрике работает. Иван в свое время окончил автодорожный институт, и нравилось работа механиком в автобазе.