Михаил Каришнев-Лубоцкий - Застолье с барабашкой

Михаил Александрович Каришнев-Лубоцкий

Застолье с барабашкой

Десять лет не был Василий Тютюков в родном Хвалынске, десять долгих, томительных лет. За это время его бывшая жена успела выскочить замуж за другого и народить счастливчику кучу детей; дом, их общий с Клавой дом, доставшийся Василию в наследство от умерших родителей, ушел без хозяйского присмотра на четверть в землю; торчавшие же над поверхностью остальные три четверти перекосило так, что местные жители стали называть это удивительное строение «чудом архитектуры» и «пьяной хатой».

– Что ж его Клавдя не продала, когда к Сверчкову Кольке съехала? – спросил Василий старушку соседку, выглянувшую в окошко поглазеть на бородатого бродягу в матросской форме. – Теперь его вряд ли кто купит!

– Это точно! – кивнула головой старушка. – Да и нечисто у вас. Мы с дедом только молитвами и спасаемся!

И она запоздало полюбопытствовала:

– Наплавался, Вась? А семьи-то нет!

И не дожидаясь ответа от непутевого моряка, вредная старушонка скрылась за ситцевой занавеской.

«Ничего, не пропадем. – Тютюков толкнул незапертую калитку черной, как у негра, загорелой рукой и вошел во двор. – Отметим приезд, а там и новую жизнь начнем налаживать.»

Первым делом Василий смел отовсюду паутину и пыль, потом пустил остановившиеся Бог весть когда часы-ходики, а уж затем сбегал в магазин и отоварился там для начала двумя бутылками водки и скромной закуской: селедкой, колбасой, солеными огурчиками и, конечно, хлебом.

Увы, вернувшегося в родные пенаты блудного хвалынца ждало глубокое разочарование: никто из соседей на званый пир не явился. Одни отговорились большой занятостью, другие прямо сказали, что в «пьяную хату» не пойдут, хоть ты их стреляй.

– Ну и ладно, – разозлился Тютюков, – была бы честь предложена!

И он, достав из шкафчика граненый стакан и наскоро приготовив бутерброды, собрался отметить свое возвращение в отчий дом в полном одиночестве.

Но не успел бравый моряк присесть за стол, как вдруг услышал за спиной подозрительное шуршание. Василий оглянулся и увидел парящий в воздухе сшитый из лоскутков круглый коврик. «Ого! – подумал Тютюков. – Никак у нас и правда полтергейст завелся!» Он попробовал поймать ковер, но тот ловко увернулся и сам приземлился к порогу. Зато к потолку сразу взметнулись совок, ведерко для мусора и веник.

– Ну и летайте, – махнул на них рукой бравый экс-моряк, – а для меня главное – с курса не сбиться. Я что задумал? Свое возвращение отметить! Так претворим судьбоносное решение в жизнь!

И Вася изящным жестом откупорил бутылку и так же изящно налил себе водки до самых краев стакана.

Но выпить спокойно ему не дали. С громким скрипом распахнулись дверцы шифоньера и оттуда, сорвавшись с вешалок, вылетели в горницу старый женин халат и новый, хотя и изрядно проеденный молью, шерстяной костюм самого Василия. Подхватив одним рукавом халатик за талию, другим рукавом Васькин костюм вцепился в рукав своей «дамы» и принялся бесшумно вальсировать с ней по комнате, не доставая до пола обшлагами брюк сантиметров двадцать – тридцать.

– Ну вот, – обрадовался Тютюков, – и веселее стало!

Он протянул руку к стакану… Не тут-то было: один из трех стульев вдруг с грохотом поднялся вверх и опустился рядом со стулом хозяина «пьяной хаты».

– Ладно, присаживайся, – разрешил Василий озорному невидимке. – Только не шуми, не мешай молодежи резвиться.

И он кивнул головой в сторону танцующей пары. Потом, подумав немного, Василий достал из шкафчика второй граненый стакан и тоже наполнил его до краев прозрачной вонючей жидкостью.

– Держи, милок, гостем будешь!

«Я не гость, я хозяин!» – проступили на клеенке алые буквы. Помаячив с минуту, они исчезли. Но Васе и минуты хватило на то, чтобы прочитать этот короткий текст и осмыслить его содержание.

– Ишь ты, компаньон объявился! – усмехнулся моряк в прокуренные усы. – Однако учти, приятель, кроме меня у дома еще одна совладелица есть – моя жена!

И тут Васю осенило.

– А что, – рассмеялся он, – ладно, так и быть, третьим будешь! Только тогда ты и выпить со мной должен. Все поровну!

«Жена не пьет, и я не стану», – проступили вновь на клеенке кровавые буквы.

– Клава на дом не претендует, а ты претендуешь, – нашелся Василий. И не давая невидимке опомниться, быстро поднял свой стакан. – Ну, со знакомством?

Первая половина фразы на клеенке побледнела и через несколько секунд совсем обесцветилась.

– «Я не стану!» – передразнил Тютюков соседа за столом. – Слабак ты, как я посмотрю!

Стол приподнялся, повисел в воздухе и с грохотом опустился на пол. Бутылки, стаканы и тарелки звякнули, но со стола не свалились.

– Не выпил еще, а уже озорничаешь, – покачал Василий укоризненно головой. – Твое счастье, что водку не пролил, а то бы…

Он не договорил и, чокнувшись своим стаканом о стакан невидимки, строго приказал:

– А ну, опрокинь!

Таинственный незнакомец не заставил себя упрашивать: стакан взвился вверх и сделал в воздухе сальто-мортале. Драгоценная жидкость хрустальной струей обрушилась на стол и, щедро смочив приготовленные для закуски бутерброды, стекла по клеенке на пол.

– А вот это ты зря сделал, – желваки на скулах экс-моряка заходили волнами. – Если одной бутылки нам не хватит – а нам ее не хватит! – кто за добавкой в магазин побежит? Ты или я?

Селедочный хвост игриво вильнул по мокрому кусочку хлеба и вдруг пулей устремился к Василию. Хлоп – и он уже плотно прилип к его загорелому лбу.

– Намек понял, – спокойно сказал Тютюков, отдирая скользкую рыбью плоть, – но я не побегу. Так что, не шути больше, а то пожалеешь.

Вася поднял опустевший стакан и снова налил его почти до краев.

– Если ты мужик – выпьешь, – сурово проговорил он и взял в руку свой стакан.

И что бы вы думали? Таинственный незнакомец залпом выпил жгучую, вонючую жидкость и с хрустом закусил ее соленым огурцом!

– Молодец, – похвалил его Вася Тютюков. – Теперь вижу: ты – настоящий мужик!

И он щедрым движением левой руки подвинул собутыльнику тарелочку с бутербродами.

– Ешь, не стесняйся!

«А я и не стиснаюсь», – всплыла на клеенке кривоватая алая надпись.

– Ну и молодец! – еще раз похвалил Вася невидимого товарища. А про себя подумал: «Кажется, забрало беднягу! Ошибки начал делать!» И чтобы уж наверняка довести незнакомца до нужной кондиции, он быстро откупорил вторую бутылку и ловко разлил водочку по опустевшим стаканам.

– А теперь выпьем за дружбу! – воскликнул Тютюков и игриво чокнулся с новым приятелем. – Тебя, кстати, как зовут? Меня – Василием.

«Ктокак», – всплыло на клеенке не очень понятное словосочетание. И вскоре рядышком появилось разъяснение: «Зови Барабашкой. Я превык.»

– Меня тоже по-разному кличут, – признался Тютюков. – Ну, за знакомство!

В тишине, нарушаемой только тиканьем ходиков и легким шуршаньем танцующей в горнице пары, послышалось громкое бульканье и, чуть позже, смачный хруст огурцов. А на месте предыдущей надписи внезапно всплыли две коротких, но очень загадочных, фразы: «Хрен сними! И наплюй!»

Прочитав новое послание, Тютюков слегка обомлел: «Только этого и не хватало! Неужто маньяк?!» А вслух произнес:

– Он у тебя что, отцепляется?

Возникла минутная пауза, по истечении которой Василий Тютюков впервые смог услышать голос таинственного невидимки.

– Ха… Хм… Ха… – раздались скрипучие звуки, отдаленно напоминающие человеческий смех. А на клеенке, начавшая уже понемногу бледнеть надпись, вдруг снова налилась багровым цветом, а буква «С» отскочила в сторону. «Хрен с ними! И наплюй!» – прочитал Василий исправленный текст и громко расхохотался:

– Это ж другое дело! А я-то подумал!..

Он торопливо разлил остатки водки по стаканам и еще торопливее произнес новый тост:

– За взаимопонимание между народами всех стран!

«И прочими уважаемыми личностями!» – добавил невидимка, выводя продолжение тоста по клеенке и по всему, что попадалось на пути кривой надписи: тарелке с бутербродами, подставке для чайника, пачке сигарет и даже обглоданному селедочному хвосту, лежащему на обрывке газеты.

А еще минут через пять из окон тютюковского дома послышались сочный бас Василия, славящий «золотые деньки» в Севастополе и чьих-то «глаз огоньки», и уже знакомое соседям Тютюковых постукивание и побрякивание – на этот раз удивительно точно попадающие в такт Васькиному пению.

Когда песенный репертуар на морскую тематику был исчерпан, новые друзья отправились вместе в магазин за добавкой: разлучаться даже ради нужного дела хотя бы на минуту они оба теперь не желали. Впрочем, ничего страшного в этом не было, все-равно приятеля Васьки Тютюкова никто не видел. А то, что сам Василий с кем-то оживленно беседовал, никого не удивляло. Ведь с пьяными такое случается сплошь и рядом!