Михаил Каришнев-Лубоцкий - Кошечка

Михаил Александрович Каришнев-Лубоцкий

Кошечка

Настя Чигринова и Стасик Куликов поженились вопреки воле своих родителей.

– Он бабник! – говорили дочери отец и мать. – Это – хроническое! До гробовой доски за чужие юбки будет хвататься!

Родители Стасика тоже внушали сыну:

– Ты с кем расписываться собрался? С Чигриновой? Да у них все в роду колдуны да ведьмы! Сглазит она тебя или еще что похуже сделает… Пропадешь ты с ней!

Но детки своим умом жить захотели, на родительские советы наплевав, поженились. Сначала у них все хорошо шло. Но уже через полгода…

В пятницу Стасик удрал с работы пораньше и сразу же закатился к своей новой подружке Ольге Морозовой. Перекусив тем, что бог послал, и выпив по рюмочке коньяка, счастливая парочка перекочевала от стола к мягкому дивану. Но не успели Стасик и Ольга вволю насладиться друг другом, как услышали странный шум на кухне.

– Кто там? – испуганно спросила Оленька и привстала на локте. – Немедленно отвечайте!

В ответ донесся новый легкий стук и наступила мертвая тишина.

– Барабашка озорует! – попробовал пошутить Стасик.

Но его подружка шутки не приняла и, закутавшись в простыню, как в древнеримскую тогу, прошла на кухню. Стасик, натянув джинсы, нехотя последовал за ней.

– Видишь, нет никого! – сказал он Оленьке, входя в тесное помещение. – Жулику здесь не спрятаться!

– Жуликов нет, это верно, – согласилась с ним хозяйка квартиры и облегченно вздохнула, – а вот гость непрошенный побывал!

Она ткнула пальцем в едва заметные на полу и на подоконнике следы кошачьих лап.

– Кошка в открытую форточку залезла, запах жареных котлет учуяла!

– Ишь ты, – хмыкнул Стасик, – второй этаж, а забралась! Видно, голодная слишком была эта кошечка…

– Да нет, не стибрила ничего. Колбасу на столе – и ту не тронула. – Ольга еще раз обвела кухню внимательным взглядом и сказала: – Наверное, нас испугалась. Мы с тобой так шумели!

– Идем еще «пошумим»? – игриво предложил Стасик подружке.

Но та, посмеиваясь, отказалась:

– На сегодня хватит. Иди к своей благоверной, она, поди, заждалась!

Не прошло и недели, как Стасик сменил Олечку Морозову на Ирочку Гуменюк. Так уж вышло, сердцу не прикажешь…

Усталый, но довольный, Стасик выкатился в Четверг вечером из подъезда Ирочкиного дома и, ужаснувшись что на улице давным-давно стемнело, бросился к трамвайной остановке. Сел в полупустой вагон и, прикрыв глаза, начал перебирать в уме варианты ответов на два сакраментальных вопроса: где был? почему так долго задержался?

Когда Стасик добрался до довольно свежего и незатасканного варианта «Провожал сослуживца в морг опознавать тело родственника», его думы нарушил чей-то приглушенный визг за спиной:

– Ой, смотрите, кошечка!

Стасик невольно оглянулся, но никакой кошечки не приметил, а увидел только позади себя двух припозднившихся, как и он, старушек. Старушки смотрели куда-то вниз себе под ноги и умиленно переглядывались между собой. Нагибаться и лезть под сиденья Стасику не хотелось, и он вновь погрузился в привычные думы. «Скажу, что в больницу ходил, товарища по работе наведать. Да не один, а с двумя сослуживцами. Ну, а потом сообразили пивка на троих…» Он улыбнулся и бодро поднялся с места: следующая остановка была его.

Но Настенька почему-то не очень поверила в версию о больном коллеге супруга. Недоверчиво посмотрев в широко открытые невинные глаза Стасика, она спросила, не напрягая голоса:

– Разве в больнице пахнет не хлоркой, а духами? Ты понюхай свою рубашку, а уж потом рассказывай о больнице!

– Я надевал чужой халат… Он так вонял одеколоном! – быстро нашелся Стасик и для большей достоверности брезгливо поморщился.

Но Настенька упорно гнула свое:

– Духи от одеколона я умею отличать. Это – «Шанель».

– Может быть! Я не спорю! Ими и пахло… – Стасик снова поморщился, но уже не так брезгливо, как в первый раз. – Халат мне Кузякова дала, а она всегда «Шанелью» душится.

– И ее халат на тебя налез?

Стасик вспомнил инженера Кузякову и невольно покраснел:

– Я его на плечи накинул… На плечи его хватило…

Настенька вдруг грохнула кулаком по столу и громко вскрикнула:

– Прекрати врать! Еще одно слово и я не знаю, что с тобой сделаю! Ты изменяешь мне, причем, сразу с двумя! Подлый кобель, ты никак не можешь утихомириться!

И она, зарыдав, упала в кресло. А Стасик, присев на краешек дивана, жалобно залепетал в свое оправдание:

– Клевета! Кто тебе только такое сказал?! «Сразу с двумя»!.. Я с двумя сразу еще ни разу и не пробовал…

Тут он осекся, поняв, что сказал что-то не то, и вновь затараторил:

– Плюнь в глаза тому, кто тебе про меня такое скажет! Да я поклясться готов, что это ложь и клевета!

Настенька перестала на миг рыдать:

– Готов поклясться?..

– Да чтоб мне с места не сойти! Да я готов сквозь землю провалиться! Да чтоб мне, и правда, в кобеля превратиться, если я тебе изменю!..

– Стоп – стоп! – остановила его супруга. – Выберем что-нибудь одно…

– Выберем? – переспросил Стасик и удивленно посмотрел на жену. – Да я под всеми клятвами готов подписаться!

– Хватит и одной – последней…

И повеселевшая Настенька, встав из кресла, ушла на кухню пить чай. А Стасик еще долго сидел в гостиной на диване, ломая голову над словами супруги и машинально сметая ладонью с вельветовых джинсов прилипшую к ним светло-серую кошачью шерсть…

Как волка не корми, он все в лес смотрит. Минула неделя после серьезного разговора супругов, и Стасик вновь взялся за старое. Да и как не взяться, если одна из первых красавиц их огромной фирмы, сама Алина Маклакова поймала Стасика в пятницу во время обеденного перерыва за рукав пиджака и, хлопая умопомрачительными ресницами, протянула нараспев:

– Мальчик, кажется, совсем завял? Мальчик не хочет немного встряхнуться?..

Слабому человеку много ли надо? Помани козла в огород – пойдет, артачиться не станет. Так и Стасик. Шести часов не сровнялось, а он уже у Маклаковских дверей. Шесть часов стрелки показали, а он уже у Алины в постели.

– Ух, какой страстный мальчик! – хихикает Алина, опуская умопомрачительные ресницы. – Ух, какой он бойкий!..

Вдруг в соседней комнате с треском и звоном разлетелось оконное стекло.

– Ай! – взвизгнула Алина, распахивая испуганные очи.

– Наверное, ветер, – прошептал Стасик и сполз с кровати на пол. – Я сейчас посмотрю, ты не волнуйся.

В одних трусах он побрел в комнату, в которой минуту назад раздался такой грохот.

И на пороге столкнулся с маленькой серенькой кошечкой!

– Это твоя Мурка? – спросил он, оглядываясь на Алину.

– У меня нет кошки! – испуганно ответила та и посмотрела на странную гостью, как на привидение.

– Значит, чужая залезла…

– На восьмой этаж?! – Алина хлопнула ресницами и снова уставилась на загадочную бродяжку.

– Мррау! – вдруг сердито мурлыкнула кошечка и, подойдя к Стасику, царапнула его по голой ноге правой передней лапкой. – Мррау!

– Кыш ты, проклятая! – отдернул ногу Стасик. – Пошла прочь!

И он замахнулся на кошку первой попавшейся под руки вещью – своими джинсами.

– Мррау!! – ощерилась, отпрыгивая в сторону, четвероногая непрошенная гостья. – Мррау!!

И вдруг она исчезла, словно испарилась, словно пропала как удивительный мираж…

А Стасик, упав на ковер, так же быстро превратился из красавца-мужчины в огромного облезлого кобеля какой-то странной пегой масти.

– Гав! – рявкнул он, потрясенный исчезновением кошки. – Гав!

И, неуклюже поворотясь, побрел к кровати, на которой лежала почти парализованная от страха и ужаса Алина Маклакова. Запрыгнув на постель, лохматый пес ткнулся мордой в шею застывшей, как статуя, красотке и игриво прорычал:

– Р-р-р…

После чего еще раз ткнулся слюнявой мордой в щечку Алины и плюхнулся на смятые простыни.

На следующий день все в округе узнали о таинственном исчезновении молодого супруга несчастной Настеньки из дома № 5. Но признавать его в облезлом кобеле, крутившимся возле подъезда этого дома, никто, конечно, не хотел. Тем более, сама бедняжка Настенька. И когда она выходила на улицу, а лохматый барбос подлетал к ней с заливистым лаем, то молодой и несчастной вдове приходилось его отталкивать и с отвращением фыркать. Ну, совсем по-кошачьи!