О'Генри - Погребок и роза

О'Генри

Погребок и роза

О. Генри

Погребок и роза

Мисс Пози Кэрингтон заслуженно пользовалась славой. Жизнь ее началась под малообещающей фамилией Боге, в деревушке Кранбери Корнерс. В восемнадцать лет она приобрела фамилию Кэрингтон и положение хористки в столичном театре фарса. После этого она легко одолела положенные ступени от "фигурантки", участницы знаменитого октета "Пташка" в нашумевшей музыкальной комедии "Вздор и врали", к сольному номеру в танце букашек в "Фоль де Роль" и, наконец, к роли Тойнет в оперетке "Купальный халат короля" - роли, завоевавшей расположение критиков и создавшей ей успех. К моменту нашего рассказа мисс Кэрингтон купалась в славе, лести и шампанском, и дальновидный герр Тимоти Гольдштейн, антрепренер, заручился ее подписью на солидном документе, гласившем, что мисс Пози согласна блистать весь наступающий сезон в новой пьесе Дайд Рича "При свете газа".

Незамедлительно к герру Тимоти явился молодой талантливый сын века, актер на характерные роли, мистер Хайсмис, рассчитывавший получить ангажемент на роль Соля Хэйтосера, главного мужского комического персонажа в пьесе "При свете газа".

- Милый мой, - сказал ему Гольдштейн, - берите роль, если только вам удастся ее получить. Мисс Кэрингтон меня вс? равно не послушает. Она уже отвергла с полдюжины лучших актеров на амплуа "деревенских простаков". И говорит, что ноги ее не будет на сцене, пока не раздобудут настоящего Хэйтосера, Она, видите ли, выросла в провинции, и когда этакое оранжерейное растеньице с Бродвея, понатыкав в волосы соломинок, пытается изображать полевую травку, мисс Пози просто из себя выходит. Я спросил ее, шутки ради, не подойдет ли для этой роли Ленман Томпсон. "Нет, - заявила она. - Не желаю ни его, ни Джона Дрю, ни Джима Корбета, никого из этих щеголей, которые путают турнепс с турникетом. Мне чтобы было без подделок". Так вот, мой милый, хотите играть Соля Хэйтосера - сумейте убедить мисс Кэрингтон. Желаю удачи.

На следующий день Хайсмис уже ехал поездом в Кранбери Корнерс, Он пробыл в этом глухом и скучном местечке три дня. Он разыскал Богсов и вызубрил назубок всю историю их рода до третьего и четвертого поколений включительно. Он тщательно изучил события и местный колорит Кранбери Корнерс. Деревня не поспевала за мисс Кэрингтон. На взгляд Хайсмиса, там, со времени отбытия единственной жрицы Терпсихоры, произошло так же мало существенных перемен, как бывает на сцене, когда предполагается, что "с тех пор прошло четыре года". Приняв, подобно хамелеону, окраску Кранбери Корнерс, Хайсмис вернулся в город хамелеоновских превращений.

Все произошло в маленьком погребке, - именно здесь пришлось Хайсмису блеснуть своим актерским искусством. Нет необходимости уточнять место действия: существует только один погребок, где вы можете рассчитывать встретить мисс Пози Кэрингтон по окончании спектакля "Купальный халат короля".

За одним из столиков сидела небольшая оживленная компания, к которой тянулись взгляды всех присутствующих. Миниатюрная, пикантная, задорная, очаровательная, упоенная славой, мисс Кэрингтон по праву должна быть названа первой. За ней герр Гольдштейн громкоголосый, курчавый, неуклюжий, чуточку встревоженный, как медведь, каким-то чудом поймавший в лапы бабочку. Следующий - некий служитель прессы, грустный, вечно настороженный, расценивающий каждую обращенную к нему фразу как возможный материал для корреспонденции и поглощающий свои омары а ля Ньюбург в величественном молчании. И, наконец, молодой человек с пробором и с именем, которое сверкало золотом на оборотной стороне ресторанных счетов. Они сидели за столиком, а музыканты играли, лакеи сновали взад и вперед, выполняя свои сложные обязанности, неизменно обернувшись спиной ко всем нуждающимся в их услугах, и все это было очень мило и весело, потому что происходило на девять футов ниже тротуара.

В одиннадцать сорок пять в погребок вошло некое существо. Первая скрипка вместо ля взяла ля бемоль; кларнет пустил петуха в середине фиоритуры; мисс Кэрингтон фыркнула, а юноша с пробором проглотил косточку от маслины.

Вид у вновь вошедшего был восхитительно и безупречно деревенский. Тощий, нескладный, неповоротливый парень с льняными волосами, с разинутым ртом, неуклюжий, одуревший от обилия света и публики. На нем был костюм цвета орехового масла и ярко-голубой галстук, из рукавов на четыре дюйма торчали костлявые руки, а из-под брюк на такую же длину высовывались лодыжки в белых носках. Он опрокинул стул, уселся на другой, закрутил винтом ногу вокруг ножки столика и заискивающе улыбнулся подошедшему к нему лакею.

- Мне бы стаканчик имбирного пива, - сказал он в ответ на вежливый вопрос официанта.

Взоры всего погребка устремились на пришельца. Он был свеж, как молодой редис, и незатейлив, как грабли. Вытаращив глаза, он сразу же принялся блуждать взглядом по сторонам, словно высматривая, не забрели ли свиньи на грядки с картофелем. Наконец, его взгляд остановился на мисс Кэрингтон. Он встал и пошел к ее столику с широкой сияющей улыбкой, краснея от приятного смущения.

- Как поживаете, мисс Пози? - спросил он с акцентом, не оставляющим сомнения в его происхождении. - Или вы не узнаете меня? Я ведь Билл Самерс, - помните Самерсов, которые жили как раз за кузницей? Ну ясно, я малость подрос с тех пор, как вы уехали из Кранбери Корнерс. А знаете, Лиза Перри так и полагала, что я, очень даже возможно, могу встретиться с вами в городе. Лиза ведь, знаете, вышла замуж за Бэна Станфилда, и у она говорит...

- Да что вы? - перебила его мисс Пози с живостью. Чтобы Лиза Перри вышла замуж? С ее-то веснушками?!

- Вышла замуж в июне, - ухмыльнулся сплетник. - Теперь она переехала в старый Татам-Плейс А Хэм Райли, тот стал святошей. Старая мисс Близерс продала свой домишко капитану Спунеру; у Уотерсов младшая дочка сбежала с учителем музыки; в марте сгорело здание суда, вашего дядюшку Уайли выбрали констеблем; Матильда Хоскинс загнала себе иглу в руку и умерла. А Том Бидл приударяет за Салли Лазроп, - говорят, ни одного вечера не пропускает, все торчит у них на крылечке.

- За этой лупоглазой? - воскликнула мисс Кэрингтон несколько резко. - Но ведь Том Бидл когда-то... Простите, друзья, я сейчас. Знакомьтесь. Это мой старый приятель, мистер как вас? Да, мистер Самерс Мистер Гольдштейн, мистер Рикетс, мистер о, а как же ваша фамилия? Ну, все равно: Джонни. А теперь пойдемте вон туда, расскажите мне еще что-нибудь.

Она повлекла его за собой к пустому столику, стоявшему в углу Герр Гольдштейн пожал жирными плечами и подозвал официанта Репортер слегка оживился и заказал абсент Юноша с пробором погрузился в меланхолию. Посетители погребка смеялись, звенели стаканами и наслаждались спектаклем, который Пози давала им сверх своей обычной программы. Некоторые скептики перешептывались насчет "рекламы" и улыбались с понимающим видом.

Пози Кэрингтон оперлась на руки своим очаровательным подбородком с ямочкой и забыла про публику - способность, принесшая ей лавры.

- Я что-то не припоминаю никакого Билла Самерса, сказала она задумчиво, глядя прямо в невинные голубые глаза сельского жителя. - Но вообще-то Самерсов я помню У нас там, наверное, не много произошло перемен. Вы моих давно видали?

И тут Хайсмис пустил в ход свой козырь. Роль Соля Хэйтосера требовала не только комизма, но и пафоса. Пусть мисс Кэрингтон убедится, что и с этим он справляется не хуже.

- Мисс Пози, - начал "Билл Самерс" - Я заходил в ваш родительский дом всего дня три тому назад. Да, правду сказать, особо больших перемен там нет. Вот сиреневый куст под окном кухни вырос на целый фут, а вяз во дворе засох, пришлось его срубить. И все-таки все словно бы не то, что было раньше.

- Как мама? - спросила мисс Кэрингтон.

- Когда я в последний раз видел ее, она сидела на крылечке, вязала дорожку на стол, - сказал "Билл". - Она постарела, мисс Пози. Но в доме все по-прежнему. Ваша матушка предложила мне присесть. "Только, Уильям, не троньте ту плетеную качалку, - сказала она. - Ее не касались с тех пор, как уехала Пози. И этот фартук, который она начала подрубать, - он тоже так вот и лежит с того дня, как она сама бросила его на ручку качалки. Я все надеюсь, говорит она, - что когда-нибудь Пози еще дошьет этот рубец".

Мисс Кэрингтон властным жестом подозвала лакея.

- Шампанского - пинту, сухого, - приказала она коротко. - Счет Гольдштейну.

- Солнце светило прямо на крыльцо, - продолжал кранберийский летописец, - и ваша матушка сидела как раз против света. Я, значит, и говорю, что, может, ей лучше пересесть немножко в сторону. "Нет, Уильям, - говорит она, - стоит мне только сесть вот так да начать посматривать на дорогу, и я уж не могу сдвинуться с места. Всякий день, как только выберется свободная минутка, я гляжу через изгородь, высматриваю, не идет ли моя Пози. Она ушла от нас ночью, а наутро мы видели в пыли на дороге следы ее маленьких башмачков. И до сих пор я все думаю, что когда-нибудь она вернется назад по этой же самой дороге, когда устанет от шумной жизни и вспомнит о своей старой матери".