Алексей Ксендзюк - После Кастанеды: дальнейшее исследование

Алексей Ксендзюк

После Кастанеды: дальнейшее исследование

Предлагаемая читателю книга посвящена уникальному магическому знанию американских индейцев — наследников древней толтекской традиции, — которое стало доступным благодаря книгам всемирно известного антрополога и оккультиста Карлоса Кастанеды. Используя мировоззренческие подходы, установки и методы дона Хуана Матуса, проводника Кастанеды в мир толтекской магии, автор анализирует совокупность фундаментальных идей, которые могут лечь в основу мировоззренческой и научной парадигмы, радикально отличающейся от принятой сегодня в нашей цивилизации. Первая часть книги рассматривает историю формирования специфического для человека осознания, генезис жестко зафиксированного режима восприятия, который мешает нашему виду полноценно использовать свои энергетические возможности. Во второй части предлагается альтернативное описание вселенной и человека, формулируется новое направление исследований для достижения трансформации его природы и поиска нетехнологических путей развития. В центре внимания автора — энергетическая модель восприятия, позволяющая понять до сих пор необъяснимые феномены психики. Рассматриваются практические методы самоизменения, которые дают возможность читателю на собственном опыте постичь многие эффекты дон-хуановской магии. Книга обращена к тем, кто исследует теорию и практику психофизической трансформации человека.

ОТ АВТОРА

Как ни странно, но полное осознание всей уникальности и огромного значения магического пути Карлоса Кастанеды пришло ко мне в месте, наиболее удаленном от месоамериканских индейцев, их древних городов и загадочных пирамид, от этой колыбели нагуализма, где старые шаманы все еще хранят толтекские предания и тайно собираются вместе, чтобы петь ритуальные песни и есть священный кактус пейотль, — в месте, удаленном не только географически, но и духовно, в атмосфере, насыщенной интенсивными вибрациями самых возвышенных устремлений индуистской мысли. В 1992–1993 годах мне довелось жить и работать в Индии, в Ашраме великого йога, философа и поэта Шри Ауробиндо Гхоша. Те, кто хоть немного знаком с работами этого мыслителя, согласятся, что его учение можно без преувеличения назвать наивысшим синтезом индийской философии, самой совершенной системой в ориентальном мистицизме, своего рода итогом нескольких тысячелетий духовного развития Индостана. Тем не менее именно здесь, в Пондишери, на берегу Индийского океана, — в городке, ставшем одним из самых сильных духовных центров Земли, — я впервые по-настоящему понял, как далеко ведут дон-хуановские тропы. Я понял и почувствовал на собственном опыте, что там, в непостижимых дебрях нагуаля кроется подлинное постижение Реальности, доступное человеку, и подлинная трансформация, о которой мечтал и которую предчувствовал гениальный Шри Ауробиндо.

Многие идеи и принципы, изложению которых посвящены мои книги, обретали свои начальные очертания в результате общения с духовными искателями и йогами, долгие годы практикующими ориентальные психотехники. Дух Шри Ауробиндо, презиравшего суеверия и невежественные мифы, последовательно стремившегося к открытию объективных законов внутренней эволюции человека и гармонии с великими энергиями мироздания, кажется, навсегда оставил свой след в этом уголке южноиндийских просторов. И хотя мои рассуждения и эксперименты обрели совсем иное, неожиданное для последователей Шри Ауробиндо направление, я думаю, что именно его исследовательский пафос и строгий мыслительный подход дали первичный импульс моей настоящей работе.

Вполне отдавая себе отчет в многочисленных расхождениях данной книги с идеями Интегральной Йоги, я все же хотел бы выразить глубочайшее уважение и искреннюю признательность гениальному основателю этой всемирно признанной духовной школы, а также обратиться со словами самой сердечной благодарности к тем, кто оказал мне значительную помощь и поддержку во время пребывания в Ашраме. В первую очередь я хочу поблагодарить господина Джаянтилала Парекха, возглавляющего Архивы Ашрама Шри Ауробиндо, — именно его участие, понимание и помощь сделали возможным само мое пребывание в Пондишери. Я также глубоко благодарен Питеру Хизу, американскому ученому — исследователю жизни Шри Ауробиндо и новейшей индийской истории, не только за помощь в работе, но и за долгие дружеские беседы, за его открытость и понимание. Кроме того, я хочу выразить признательность всем сотрудникам Архивов Ашрама, так как все они в той или иной степени помогали мне, проявляя искреннее участие и трогательную доброту. Моя книга, посвященная идеям духовной трансформации, — это дань любви, уважения и благодарности всем этим замечательным людям.

Хочу выразить особую благодарность моей жене Ольге, которая, будучи сталкером, сделала все от нее зависящее, чтобы обогатить эту книгу конкретными элементами праксиса, понятными только тем, кто сделал сталкинг содержанием своей жизни.

ПОСЛЕ КАСТАНЕДЫ

ПРОЛОГ

Скоро Бесконечность поглотит меня,

и я хочу подготовиться к этому…

Из нашего мира — мира тоналя, мира ограниченного и искаженного человеческого восприятия — в неопределимую бесконечность удалился Карлос Кастанеда. Тридцать лет, каждый год мы ждали его изумительных книг. Мы ждали его откровений, намеков, сомнений и открытий, и каждая его книга становилась вехой, отметиной на пути в Неведомое, — а мы по мере своих сил продвигались вслед за ним, испытывая ужас и восхищение, вспоминая давно позабытые чудеса и поражаясь причудливым пейзажам магической Реальности.

Многие, услышав имя Кастанеды, хмыкают и пожимают плечами: лжеученый, мистификатор, мифотворец — не правда ли, именно так называли и продолжают называть его по сей день?

Да, Карлос в своих книгах рассказывал сказки. Во-первых, он не мог не рассказывать «сказки», поскольку обращался к описанию опыта, чуждого безнадежному большинству людей. Во-вторых, он никогда не давал в своих "полевых заметках" фактический материал: играл характерами, ситуациями, антуражем, заметал следы — именно так, как его учил сам Хуан Матус. И все же Кастанеда реалистичен, как никакой другой писатель: ведь он рассказывает нам о Реальности — странной и могущественной, бесконечной и безразличной. Человек в этой Реальности — существо незначительное, и удел его более чем скромен. Грандиозные энергетические потоки, которые оказываются доступны восприятию мага, часто дают ему иллюзорное ощущение собственной значимости, даже величия. Кастанеде удалось избежать подстерегающей всех успешных оккультистов мании величия. Вряд ли его можно обвинить в гордыне: ни сект, ни церквей, ни Международных Братств он не создавал, да и вообще к теократическим порядкам был равнодушен. С другой стороны — не впадал в фанатический аскетизм и не отказывался от финансового благополучия.

Этот человек дал нам ключ к познанию Реальности. Он сильно и убедительно показал, что Реальность ускользает, как только мы наклеиваем на нее ярлык, присваиваем ей понятие, навязываем смысл. Карлос и сам попытался стать частью этой подлинной, вечно ускользающей, неопределимой Реальности — своею жизнью он попробовал хоть в какой-то мере уподобиться Силе, о которой рассказал столько «сказок» миллионам людей; хотя большая их часть просто развлекалась за его счет; другая настойчиво обвиняла его в шарлатанстве, упражнялась в скепсисе, полагая себя рационалистами и подлинными интеллектуалами; третья — негодовала и находила в учении Кастанеды происки Антихриста. А ведь достаточно взглянуть на ушедшего в бесконечность странника простым, неискусственным взглядом — и поневоле удивишься: как мало личного оставил он за последние три десятилетия! Причудливый узор Силы: словно сама Реальность решила прорваться сквозь барьер восприятия и сделала это безыскусно, непосредственно, лаконично, поскольку как таковая не нуждается ни в литературном изяществе, ни в эстетстве любого рода.

Ничто в жизни последнего нагваля не оставляет впечатления биографии — разве только годы, проведенные в Калифорнийском университете. Его поступки не поддаются однозначным оценкам. Даже история с брошенной дочерью, которую так любили смаковать представители желтой прессы и злобствующие критики, совершенно непонятна. Пытаясь хоть как-то проследить за поведением единственного в своем роде антрополога, начиная со знаменательного 1960 года, когда он познакомился с доном Хуаном, мы словно наблюдаем за человеком, движущимся в жизни на ощупь — Карлос как бы прислушивается к чему-то нам недоступному и стремится правильно ответить на беззвучный зов. В целом это выглядит довольно странно, но ясно одно: этот человек, зная, что невольно оказался в центре внимания многочисленной и разношерстной публики, не старался, подобно прочим, создать захватывающий имидж. Кастанеда не боялся быть смешным, противоречивым, показаться невежественным, что может позволить себе только человек, действительно свободный. Он мог быть непунктуальным, безответственным, он сочинял о себе массу неправдоподобных историй и делал это настолько непринужденно, что, очевидно, совсем не боялся разоблачений.