Артур Дойль - Пришествие фей

Артур Конан Дойль

Пришествие фей

Предисловие

В настоящей книге приведены репродукции знаменитых фотографий из Коттингли и изложены все касающиеся их обстоятельства. Внимательный читатель сможет, пройдя весь путь вместе со мной, самостоятельно рассудить, подлинны ли эти изображения. Данное повествование отнюдь не призвано служить доказательством их подлинности, но является лишь собранием фактов, справедливость же моих выводов читатель волен признать или отвергнуть.

Я хотел бы, тем не менее, предостеречь критиков: не стоит безоглядно принимать на веру известный софизм, гласящий, что если тот или иной профессиональный шарлатан, овладевший мастерством обмана, способен воспроизвести некоторый эффект, оригиналы были созданы таким же способом. Лишь немногие грани реальности не поддаются имитации, и давешний аргумент, сводящийся к тому, что поскольку сценические трюки фокусников или обработанные ими фотографические пластинки могут дать определенный результат, схожий результат, полученный неподготовленными людьми в естественных условиях, следует также считать ложным, без сомнения будет признан неправомочным рассудительной аудиторией.

Мне также хотелось бы добавить, что в целом проблема объективного существования низшей по отношению к человеку формы жизни никак не связана с несомненно более важным и животрепещущим вопросом спиритуализма. Будет жаль, если мои доводы в пользу последнего окажутся в малейшей степени поколеблены рассказом об этом странном явлении, которое не имеет ничего общего с посмертным существованием индивидуума.

Артур Конан Дойль

Кроуборо, Март 1922.

Глава I

С чего все началось

Ряд происшествий, описанных в этой небольшой книге, представляет собой либо самую изощренную и искусную мистификацию, какой от начала времен подвергалась публика, либо же историческое событие, которое рано или поздно будет признано эпохальным. Разум человека не в силах осознать, к чему приведет истинное доказательство существования на нашей планете народца, не менее многочисленного, возможно, чем сам человеческий род — народца, что неведомо для нас ведет свою чуждую жизнь и отделяется от людей лишь ничтожным различием в вибрациях. Мы видим объекты в пределах, очерченных нашим цветовым спектром, тогда как по обе стороны данного спектра остается бесконечное количество незримых вибраций. Представим себе расу существ, сотканных из материи, испускающей более короткие или более длинные волны: существа эти останутся невидимыми, разве что нам удастся приспособить к ним свое зрение или сделать их вибрации доступными для восприятия. Именно такое умение распознать иные вибрации и приспособиться к ним отличает ясновидящих; насколько я могу судить, с позиций науки нет ничего невозможного в том, что одни люди прозревают невидимое для других. Если подобные объекты действительно существуют и на решение задачи будет направлена вся изобретательная мощь человеческого гения, мы сумеем, вероятно, адаптироваться к новым условиям бытия, придумав своего рода духовидческие очки, о которых сейчас даже помыслить не можем. И если наши механические устройства способны обратить высокое напряжение электричества в низкое и направить его на полезные нужды, сложно понять, отчего аналогичный процесс не может быть применен к вибрациям эфира и световых волн.

Все сказанное, впрочем, не более чем умозрительные рассуждения; они приводят меня к фактам: в мае 1920 года из разговора с моим другом мистером Гоу, редактором журнала «Light»[1], я узнал о предполагаемых фотографиях фей. Сам он их не видел, но направил меня к мисс Скатчерд[2], даме, чьи познания и суждения я ценю достаточно высоко. Я обратился к ней и выяснил, что фотографии видела ее подруга, мисс Гарднер. 13 мая мисс Скатчерд сообщила мне, что напала на след, и привела отрывок из письма мисс Гарднер, который я печатаю ниже. Здесь и далее я цитирую подлинные документы, ибо полагаю, что многие желали бы составить цельное впечатление о столь знаменательных событиях и увидеть их подоплеку глазами самих участников. Рассказывая о своем брате, мистере Гарднере, она писала:

«Ты знаешь, конечно, что Эдвард вот уже много лет теософ, а в настоящее время занят чтением лекций и прочими трудами на благо Теософского общества — и хотя долгие годы я считала, что он погряз в заблуждениях и даже мои молитвы едва ли смогут ему помочь, беседы с Эдвардом ныне воодушевляют и вдохновляют меня. Я благодарна небесам за то, что оказалась в Уиллесдене, когда его постигла тяжкая утрата, ибо я никогда не забуду, как вера и убеждения чудесным образом поддерживали и утешали Эдварда. Думаю, теперь он станет посвящать все больше времени и сил путешествиям по стране с лекциями и т. д.

Как жаль, что ты не можешь увидеть замечательную фотографию, найденную Эдвардом! Он верит в фей, пикси, гоблинов и тому подобных созданий — дети часто и впрямь видят их и играют с ними. Эдвард свел знакомство с одной семьей из Бредфорда; у них есть маленькая дочь, Элси, которая вместе со своей кузиной Френсис все время гуляет в лесах и играет с феями. Отец и мать настроены скептически и совсем не расположены выслушивать девичью чепуху, как они это называют, но тетя, с которой удалось побеседовать Эдварду, склонна верить девочкам. Как-то раз Элси призналась, что мечтает заснять фей, и стала упрашивать отца одолжить ей фотоаппарат. Тот все отказывался, но наконец сдался, разрешив ей воспользоваться камерой и дав одну пластинку. И вот они с Френсис отправились в лес, к водопаду. Френсис, по словам девочек, «подманивала» фей, а Элси стояла с камерой наготове. Вскоре появились три феи и одна пикси и принялись танцевать в ауре Френсис. Элси щелкнула затвором — оставалось только надеяться на удачу. Отец долго не проявлял негатив, но в конечном итоге сделал это и, к своему несказанному удивлению, увидел прелестное изображение четырех нежных крошечных фигурок!

Эдвард получил негатив и показал его специалисту по фотографии, который без труда разоблачил бы подделку. Не успел знаток рассмотреть снимок, как все его сомнения улетучились, и он тут же предложил за негатив 100 фунтов наличными. Он заявил, что снимок безусловно подлинный и совершенно восхитительный. Эдвард велел его увеличить и повесил на стену в холле. Он очень увлечен феями и при первой же возможности намеревается посетить Бредфорд и поговорить с детьми. Что ты обо всем этом думаешь? Феи, говорит Эдвард, располагаются на одной эволюционной ветви с крылатыми насекомыми и т. д. и т. п. Боюсь, не смогу изложить весь ход его рассуждений, но уверена, что история с феями тебя очень заинтересует. О, если бы ты видела ту фотографию — и еще один снимок, где девочки играют с самым занятным гоблином, какого ты только можешь вообразить!»

Это письмо обнадежило меня, и я возобновил поиск снимков. Я узнал, что фотографий было две и что обе они были отправлены для изучения мисс Бломфилд, дружившей с этой семьей.

Итак, мое расследование приняло новое направление. Обратившись с письмом к мисс Бломфилд, я получил следующий ответ:

Миртлс, Бекингем

21 июня 1920.

Дорогой сэр,

Посылаю Вам обе фотографии фей; они в самом деле необычны, не находите?

Уверена, мой кузен будет рад тому, что Вы их увидите. Но он говорил (и позднее еще раз подчеркнул в письме), что в настоящее время не хотел бы предавать их гласности. Я думаю, у него имеются на фотографии собственные планы, и вдобавок сейчас он регистрирует авторские права на эти снимки. Мне кажется, права на фотографии будут принадлежать другим людям. Кузен еще не завершил свои исследования. Я спросила, можно ли мне снять копии с фотографий, чтобы дать их нескольким друзьям, проявившим к ним интерес, но пока что не получила от него разрешения.

Если не ошибаюсь, кузен сейчас в отъезде. Его зовут Эдвард Л. Гарднер, он президент одного из отделений Теософского общества (ложа Блаватской)[3] и часто выступает с лекциями в зале заседаний общества (Мортимер-холл, Мортимер-сквер W.). Несколько недель назад он читал там лекцию, показывал снимки фей на экране и рассказывал о них.

Искренне Ваша,

Э. Бломфилд.

К письму были приложены две удивительные фотографии, воспроизведенные в настоящем издании — танцующий гоблин и хоровод лесных эльфов. Репродукции сопровождались объяснительной запиской, где приводились основные сведения о каждой из фотографий. Эти поразительные снимки заворожили меня; я тотчас написал мисс Бломфилд, поблагодарил ее за любезность и предложил провести расследование, которое убедило бы меня в подлинности фотографий. Если будут получены неопровержимые доказательства, писал я, для меня будет честью оказать помощь мистеру Гарднеру в публикации данного открытия. В ответ я получил следующее письмо: