Славянский эпос - Алёша Попович и Тугарин

Алёша Попович и Тугарин

Из славнова Ростова, красна города,

Как два ясныя соколы вылетывали,

Выезжали два могучии богатыри:

Что по именю Алешинка Поповичь млад

А со молодом Екимом Ивановичем.

Оне ездят, богатыри, плеча о плечо,

Стремяно в стремяно богатырское.

Оне ездили-гуляли по чисту полю,

Ничего оне в чистом поли не наезживали,

Не видали птицы перелетныя,

Не видали оне зверя прыскучева,

Толко в чистом поле наехали –

Лежит три дороги широкия,

Промежу тех дорог лежит горючь камень,

А на каменю подпись подписана.

Взговорит Алеша Поповичь млад:

– А и ты, братец Еким Ивановичь,

В грамоте поученои человек!

Посмотри на каменю подписи,

Что на каменю подписано.-

И скочил Еким со добра коня,

Посмотрил на каменю подписи,

– Росписаны дороги широкия:

Первая дорога во Муром лежит,

Другая дорога – в Чернигов-град,

Третья – ко городу ко Киеву,

Ко ласкову князю Владимеру.

Говорил тут Еким Ивановичь:

– А и братец, Алеша Поповичь млад,

Которой дорогой изволишь ехать? -

Говорил ему Алеша Поповичь млад:

– Лутче нам ехать ко городу ко Киеву,

Ко ласкову князю Владимеру.-

Втапоры поворотили добрых коней

И поехали оне ко городу ко Киеву.

Не доехавши оне до Сафат-реки,

Становились на лугах на зеленыех,

Надо Алеши покормить добрых коней,

Раставили тут два бела шетра,

Что изволил Алеша опочив держать,

А и мало время позамешкавши,

Молоды Еким со добры кони,

Стреножемши, в зелен луг пустил,

Сам ложился в свои шатер опочив держать.

Прошла та ночь осенея,

Ото сна Алеша пробужаетца,

Встает рано-ранешонко,

Утреней зарею умываетца,

Белаю ширинкаю утираетца,

На восток он, Алеша, богу молитца.

Молоды Еким сын Ивановичь

Скоро сходил по добрых коней, «

А сводил он поить на Сафет на реку,

И приказал ему Алеша

Скоро седлать добрых коней.

Аседлавши он, Еким, добрых коней,

Нарежаютца оне ехать ко городу ко Киеву.

Пришол тут к ним калика перехожей,

Лапатки на нем семи шелков,

Подковырены чистым серебром,

Личико унизано красным золотом,

Шуба соболиная долгополая,

Шляпа сорочинская

Земли греческой в тритцать пуд.

Шелепуга подорожная в пятдесят пуд,

Налита свинцу чебурацкова,

Говорил таково слово:

– Гои вы еси, удалы добры молодцы!

Видел я Тугарина Змеевича,

В вышину ли он, Тугарин, трех сажен,

Промеж плечеи косая сажень,

Промежу глас калена стрела,

Конь под ним как лютой зверь,

Из хаилиша пламень пышет,

Из ушей дым столбом стоит.-

Привезался Алеша Поповичь млад:

– А и ты, братец калика перехожея!

Дай мне платье каличее,

Возми мое богатырское,

Лапатки свои семи шелков,

Подковырены чистым серебром,

Личико унизано красным золотом,

Шубу свою соболиную долгополую,

Шляпу сорочинскую

Земли греческой в тридцать пуд,

Шелепугу подорожную в пятдесят пуд,

Налита свинцу чебурацкова.-

Дает свое платье калика

Алеши Поповичу, не отказываючи,

А на себе надевал то платье богатырское,

Скоро Алеша каликою нарежаетца

И взял шелепугу дорожную,

Котора была в пятдесят пуд,

И взял в запас чингалиша булатное,

Пошол за Сафат-реку.

Завидел тут Тугарин Змеевичь млад,

Заревел зычным голосом,

Подрогнула дубровушка зеленая,

Алеша Поповичь едва жив идет,

Говорил тут Тугарин Змеевичь млад:

– Гои еси, калика перехожея!

А где ты слыхал и где видал

Про молода Алешу Поповича?

А и я бы Алешу копьем заколол,

Копьем заколол и огнем спалил.–

Говорил тут Алеша каликаю:

– А и ты ои еси, Тугарин Змеевичь млад!

Поезжай поближе ко мне,

Не слышу я, что ты говоришь.-

И подъезжал к нему Тугарин Змеевичь млад.

Сверстался Алеша Поповичь млад

Против Тугарина Змеевича,

Хлеснул ево шелепугою по буйной голове,

Розшиб ему буину голову,

И упал Тугарин на сыру землю,

Скочил ему Алеша на черну грудь.

Втапоры взмолитца Тугарин Змеевичь млад:

– Гои еси ты, калика перехожея!

Не ты ли Алеша Поповичь млад?

Токо ты Алеша Поповичь млад,

Сем побратуемся с тобой.-

Втапоры Алеша врагу не веровал,

Отрезал ему голову прочь,

Платья с него снимал цветное на сто тысячей,

И все платья на себе надевал,

Садился на ево добра коня

И поехал к своим белым шатрам.

Втапоры увидели Еким Иванович

И калика перехожея,

Испужалися его, сели на добрых коней,

Побежали ко городу Ростову.

И постигает их Алеша Поповичь млад,

Обвернетца Еким Иванович,

Он выдергивал палицу баевую в тритцать пуд,

Бросил назад себе:

Показалося ему, что Тугарин Змеевичь млад,

И угодил в груди белыя Алеши Поповича,

Сшиб из седелечка черкескова,

И упал он на сыру землю.

Втапоры Еким Ивановичь

Скочил со добра коня, сел на груди ему,

Хочет пороть груди белыя,

И увидел на нем золот чюден крест,

Сам заплакал, говорил калики перехожему:

– По грехам надо мною, Екимом, учинилося,

Что убих своего братца родимова.-

И стали ево оба трести и качать

И потом подали ему питья заморскова,

Оттого он здрав стал.

Стали оне говорити

И между собою платьем меняти:

Калика свое платье надевал каличье,

А Олеша – свое богатырское,

А Тугарина Змеевича платье цветное

Клали в чебодан к себе.

Сели оне на добрых коней

И поехали все ко городу во Киеву,

Ко ласкову князю Владимеру.

А и будут оне в городе Киеве

На княженецком дворе,

Скочили со добрых коней,

Привезали к дубовым столбам,

Пошли во светлы гридни,

Молятся Спасову образу

И бьют челом, поклоняютца

Князю Владимеру и княгине Апраксевне,

И на все четыре стороны.

Говорил им ласковой Владимер-князь:

– Гои вы еси, добры молодцы!

Скажитеся, как вас по именю зовут,

А по именю вам мочно место дать,

По изочеству можно пожаловати.-

Говорит тут Алеша Поповичь млад:

– Меня, асударь, зовут Алешою Поповичем,

Из города Ростова старова попа соборнова.-

Втапоры Владимер-князь обрадовался,

Говорил таковы слова:

– Гои еси, Алеша Поповичь млад!

По отечеству садися в большое место,

В передней уголок,

В другое место богатырское –

В дубову скомью против меня,

В третье место, куда сам зохошь.-

Не садился Алеша в место болшее

И не садился в дубову скомью,

Сел он со своими товарищи на полатнои брус.

Мало время позамешкавши,

Несут Тугарина Змеевича

На той доске красна золота

Двенатцать могучих богатырей.

Сажали в место долшое,

А подле ево сидела княгиня Апраксевна.

Тут повары были догадливы:

Понесли ества сахарные и питья медяныя,

А питья все заморския.

Стали тут пить, есть, прохложатися,

А Тугарин Змеевичь нечестно хлеба ест:

По целой ковриге за щеку мечит,

Те ковриги монастырския;

И нечестно Тугарин питья пьет:

По целой чаше охлестовает,

Котора чаша в полтретья ведра.

И говорил втапоры Алеша Поповичь млад:

– Гои еси ты, ласковой сударь

Владимер-князь!

Что у тебя за болван пришол,

Что за дурак неотесонои?

Нечестно у князя за столом сидит,

Ко княгине он, собака, руки в пазуху кладет,

Целует во уста сахарныя,

Тебе, князю, насмехаетца!

А у моево сударя-батюшка

Была сабачишша старая,

Насилу по подстолью таскалася,

И костью та сабака подавилася,-

Взял ее за хвост, под гору махнул;

От меня Тугарину то же будет! -

Тугарин почернел, как осеньня ночь,

Алеша Поповичь стал как светел месяц.

И опять втапоры повары были догадливы:

Носят ества сахарныя.

И принесли лебедушку белую,

И ту рушала княгиня лебедь белую,

Обрезала рученку левую,

Завернула рукавцом, под стол опустила,

Говорила таково слово:

– Гои вы еси, княгини-боярыни,

Либо мне резать лебедь бедова,

Либо смотреть на мил живот,

На молода Тугарина Змеевича.-

Он взявши, Тугарин, лебедь белую,

Всю вдруг проглатил,

Еще тут же ковригу монастырскую.

Говорит Алеша на податном брусу:

– Гои еси, ласковой асударь Владимер-князь!

Что у тебе за болван сидит?

Что за дурак неотесонои?

Нечестно за столом сидит,

Нечестно хлеба с солью ест:

По целой ковриге за щеку мечит

И целу лебедушку вдруг проглотил.

У моево сударя-батюшка,