Нил Саймон - Калифорнийская сюита (В отеле «Беверли Хиллз»)

Нил Саймон

Калифорнийская сюита

[=В отеле «Беверли Хиллз»]

California Suite by Marvin Neil Simon (1976)

перевод с английского Ирины Головня

Картина первая

Комнаты 203–204 — гостиная и спальная комната. Из спальни дверь в ванную. Кругом преобладают веселые радужные тона.

На стенах гостиной висят художественные репродукции картин Ван Гога и Ренуара. В каждой комнате большой цветной телевизор. В гостиной камин.

Около часу дня позднего солнечного-калифорнийского лета. В гостиной у окна ХАННА УОРРЕН. Скрестив руки на груди, она задумчиво смотрит в окно — в одной руке сигарета. ХАННЕ немного больше сорока. Это интеллигентная женщина с острым складом ума. На ней элегантный шерстяной костюм, слишком теплый для Калифорнии, но вполне соответствующий погоде Нью-Йорка, откуда, она только что прибыла. На кровати в спальне лежат упакованные чемоданы, готовые к отъезду.

Звонит телефон.

Ханна (в трубку). Алло!.. Ты где?.. Поднимайся наверх. Комната двести три. (Кладет трубку, последний раз затягивается, нервно гасит сигарету в пепельнице. Снова берет трубку)… Пожалуйста, дайте комнатный сервис. (Ожидает). Алло! Сервис?.. Говорит миссис Уоррен из номера 203. Прошу один стакан чая с лимоном и двойной шотландский виски со льдом… Да, номер 203. Спасибо.

Опускает трубку. В спальне звонит второй телефон.

ХАННА идет в спальню, садится на кровать, берет трубку.

Алло!.. Да, да… Это ты, Боб?.. Надеюсь сегодня же улететь обратно в Нью-Йорк. У меня билет на трехчасовой рейс… Боюсь, что не успею… Видно, все так скоро не кончится… Весь город пахнет перезрелой дыней… А как в Нью-Йорке?.. Да, что ты!.. Выпал снег — это же чудесно!.. Нет, нет. А здесь солнце палит во все лопатки — около 80 градусов, и это в День Благодарения… Противно даже.

В дверь гостиной стучат.

…Входи! Дверь открыта. (Продолжает свой разговор, но уже приглушенным голосом)… Нет, пока еще ничего не решено, меня это как-то не волнует…

К гостиную входит УИЛЬЯМ УОРРЕН (БИЛЛИ), привлекательный мужчина, ему около сорока пяти, загорелый, подтянутый. На нем спортивная рубашка с отложным воротничком, шерстяной джемпер с вырезом, летние светлые туфли, фирменные хлопчатобумажные брюки. Закрыв дверь, он осматривается.

…Он только что появился… Нет, до адвоката пока еще не дошло. Посмотрим, как дальше развернутся события… А ты когда-нибудь видел, чтобы я позволила себя шантажировать?.. (Смеется)…Нет, тот раз не считается… Да, я помню, помню все подробности… Ты не услышишь великолепно оформленный эротический разговор с моим бывшим мужем в соседней комнате… Возможно, нас будет слушать телефонистка… Да, непременно… Как только он уйдет… Я тебя тоже… Пока.

Кладет трубку, секунду сидит в той же позе, затем берет карандаш, что-то пишет на тумбочке у кровати. Видно, она не очень-то спешит принять своего визитера. Встает, бросив оценивающий взгляд в зеркало, входит в гостиную.

Прости. У меня был телефонный разговор. В Нью-Йорке идет снег. Значит, у нас будет снежный День Благодарения. Как тебе это нравится? (Садится).

Он продолжает стоять, улыбается.

И эта обворожительная, теплая улыбка для меня?

Билли. А тебе все еще трудно просто сказать мне «Привет»?

Ханна. О, прости. Ты всегда придавал большое значение всяческим мелочам… Привет, Билл!

Билли (тепло и сердечно). Привет, Ханна!

Ханна. Боже мой! Дай мне на тебя взглянуть. Ты снова превратился в юношу.

Билли. Это я?

Ханна. А ты не замечал? Ты выглядишь прелестным четырнадцатилетним мальчиком. Ты все ещё ездишь летом в спортивный лагерь, не так ли?

Билли. Я провел там три недели в июле. И как ты себя чувствуешь?

Ханна. Ну… В данный момент я не в своей тарелке.

Билли. Только ты могла так ответить в обычном разговоре: «Я не в своей тарелке».

Ханна. Не смеши, дорогой. Я говорю так за завтраком… Повернись, дай мне посмотреть на тебя.

Билли. Быть может, нам следовало бы поцеловаться, пожать друг другу руки, ну или еще что-нибудь такое?..

Ханна. Давай прибережем это на прощанье. Мне нравится твой калифорнийский костюм.

Билли. Всё из Нью-Йорка от Блюмингдейла.

Ханна. Очевидно Нью-Йорк самое подходящее место для калифорнийской одежды. Ты выглядишь таким… Не могу подобрать нужное слово… Таким…

Билли. Счастливым?

Ханна. Случайным. Здесь мне трудно сказать — одет ли ты торжественно или спортивно?

Билли. Я думал, что галстук не обязателен для нашей встречи.

Ханна. Ах, вот оно что! Когда я вошла, я решила, что мы с тобой пойдем играть в теннис.

Билли. Для этого ты выглядишь еще довольно сносно.

Ханна. Довольно сносно?.. Какой же ты гнусный человек! Я выгляжу потрясающе!

Билли. Да, ты права. Ты хорошо выглядишь.

Ханна. Нет, это ТЫ хорошо выглядишь. Я выгляжу потрясающе.

Билли. А я похудел на целых десять фунтов.

Ханна. Я же говорю — ты просто обворожителен! Мне нравится твоя новая прическа. Тебя стрижет тот же мастер, что и Барбару Стрейзанд?

Билли. Тебе нравится моя стрижка? Я записан к моему мастеру на четверг. Если хочешь, пойди к нему вместо меня… А вообще, я чувствую себя отлично.

Ханна. Это видно невооруженным глазом. Какой у тебя загар! Вот какая жизнь в Калифорнии! У тебя офис на открытом воздухе?

Билли. Нет. Только мой стол стоит у окна… Эй, Ханна, если мы будем препираться друг с другом, дай мне немного времени для разбега. Мы не виделись девять лет, и мои извилины несколько заржавели.

Ханна. Ничего, все восстановится. Это как полузабытый французский. Пикировки мне тоже будет недоставать, если я покину Нью-Йорк.

Билли. А от нас до Сан-Франциско рукой подать. Мы всегда начинаем пикировку, когда самолет идет в пике.

Ханна. Это правда?

Билли. Стал бы я тебе лгать?

Ханна. Сан-Франциско мне никогда не нравился. Слишком холмистая местность. Я всегда боялась выпасть из кровати и скатиться вниз по холмам.

Билли. Только не ты, Ханна. Ты непременно скатишься вверх по холмам.

Ханна. Ты хорошо пошутил. Стало быть, мой прилёт сюда не безнадежно потерян… Почему ты не сядешь, Билл? Или здесь тебя зовут Билли? Знаю от Дженни, что здесь ты — Билли.

Билли (пожав плечами). Да, я Билли.

Ханна. Восхитительно! Сорокапятилетний Билли! Он стоит предо мной в своих элегантных теннисках и кашемировом джемпере… Сядь пожалуйста, Билли. А не то я чувствую себя твоей учительницей математики.

Билли. Когда я ехал сюда на машине, я дал себе слово быть с тобой вежливым и обходительным. Что я и делаю.

Ханна. Ты всюду ездишь на своей машине?

Билли. Да.

Ханна. И даже к своему гаражу?

Билли. Нет. Я лучше закажу что-нибудь выпить!

Ханна. Я уже заказала.

Билли. Двойной шотландский со льдом я больше не пью и вообще, завязал со спиртным.

Ханна. Вот как? Что же тебе заказать?

Билли. Стакан чая с лимоном.

Ханна. Уже заказала. И совсем ничего спиртного?

Билли. Даже вина. Предпочитаю яблочной сок.

Ханна. А сигареты?

Билли. Я бросил курить.

Ханна. И тебе не жаль, что по утрам ты больше не кашляешь и не отхаркиваешься?

Билли. Кашель будил собак. Сейчас у меня две собаки.

Ханна. Все-таки какая замечательная вещь развод!.. Ну а по части сладостей? Прошу, не говори мне, что ты отказался от сникерсов.

Билли. Прости, но это так.

Ханна. Вот это потрясающая новость! Ты изменился, Билли…

Билли. Да. Душой и телом. Тебя это не шокирует?

Ханна. Пусть они мирно сосуществуют тысячу лет. Я говорю это совершенно серьезно… А как ты следишь за собой?

Билли. Соблюдаю диету. Не ем мясного… Ты все-таки шутишь. Тебе до смерти хочется меня уязвить. Что ж, не возражаю… Ты не поверишь, что я каждое утро пробегаю пять миль?

Ханна. Бежишь за кем или за чем?

Билли. За газетой. Собаки мои ленивы… Мне продолжать?.. Я плаваю каждый вечер, когда возвращаюсь домой из студии. Делаю двадцать стежков по воде. Каждый уик-энд гоняю восемь партий в теннис. Я хорошо сплю. За три с половиной года не проглотил ни одной таблетки снотворного. Принимаю витамины и ем натуральную экологически чистую здоровую пищу.