Мими Бранеску - У папы дома

Мими Бранеску

У папы дома

Mimi Brănescu: Acasă la tata (2015)

Перевод Виктории Фроловой

Действующие лица:

Роберт, 32 года

Петрика, 33 года

Паула, 32 года

Отец Роберта, 62 года

Юлиана, 55 лет

Миа, 29 лет

Профессор Плешня, 59 лет

Тесть Петрики, несколько приятелей.

Деревня неподалеку от Бухареста.

Отчий дом Роберта.

Отец Роберта, рассевшись во дворе, пьет вино. Пластиковый бидон с вином, уже наполовину опустошенный, стоит прямо на столе. Входит Роберт с дорожной сумкой на плече. Он и отец молча смотрят друг на друга.

Роберт: Доброе утро.

Отец: Доброе утро, мальчик. А когда ты приехал?

Роберт: Только что.

Отец: И чего это вдруг? Ни свет, ни заря.

Роберт: Тебя повидать.

Отец: Ну так добро пожаловать.

Роберт: Спасибо на добром слове.

Повисает тишина. Роберт оглядывается по сторонам. Отец допивает стакан.

Роберт: Чего ты?

Отец: Да вот, смотрю на тебя. Стоит. Словно аршин проглотил. Прямо картина маслом. Что с тобой случилось, мальчик?

Роберт: Ничего. Что со мной может случится?

Отец: А что у тебя в сумке?

Роберт: Наркотики.

Отец: А я уж подумал, ты мне гостинца привез.

Отец откручивает крышку бидона и придвигает к себе стакан.

Роберт: Что ты делаешь?

Отец: Наливаю тебе стакан вина.

Роберт: Не надо.

Отец протягивает ему стакан.

Роберт: Ты что, не слышал? Я не хочу.

Отец: Давай хоть чокнемся. За приезд. И будь здоров.

Роберт (чокается и ставит стакан на стол): Будем.

Отец: Так что, ты сказал, у тебя в сумке?

Роберт: Да что ты привязался к этой сумке?

Отец: А что, и спросить нельзя? Мне, может, любопытно. Раньше ты никогда не приезжал домой с такими большими сумками.

Роберт: Доллары у меня там, папа. Много долларов. Доллары и евро. Хочешь, чтоб я с тобой поделился?

Отец: Ты с каким уезжаешь? С часовым?

Роберт: Нет.

Отец: Имей в виду: трехчасовой отменили. Остался тот, что в пять, а следующий лишь в девять вечера.

Роберт кивает.

Отец: Сегодня поедешь?

Роберт: Вряд ли.

Отец: Ну так я и говорю: так может, мы посидим, поговорим… Да раз ты не торопишься… когда ж я тебя снова увижу.

Роберт: Угу.

Тишина.

Отец: Так когда, ты сказал, уезжаешь?

Роберт: Я приехал домой. И точка. А уеду я завтра, послезавтра, через год… В смысле, не могу я тебе прямо сейчас ответить. Я и сам не знаю.

Отец: Случилось что?

Роберт: Нет.

Отец: Нет?

Роберт: Ну что ты пристал?

Отец: Я тебе отец.

Роберт: Случилось. Много чего случилось, с тех пор как мы не виделись.

У Роберта звонит мобильный. Он не отвечает.

Отец: У тебя телефон звонит.

Роберт: Знаю.

Отец: А как там у этой, у твоей Родики?

Роберт: Хорошо. У моей Роксаны все хорошо.

Отец: А что, она не приехала?

Роберт: А что, ты ее здесь видишь?

Отец: Какое-то у тебя лицо нездоровое. Бледный весь.

Роберт: Плохо спал.

Отец: А она знает, что ты здесь? Роксана?

Роберт не отвечает.

Отец: Что-то тебя сюда привело. Не соскучился же, в самом деле.

Роберт: Успокойся, папа. Ничего страшного со мной не случилось.

Отец: Вот и я говорю. Ничего страшного. Десять, нет, одиннадцать лет домой не показывался. Три, ладно, четыре раза заглянул. Но никогда больше двух часов не оставался! Лишь когда мамка твоя умерла, тогда и переночевал тут в последний раз.

Роберт: Папа, ты чего, в конце концов, от меня хочешь?

Отец: Вот ты мне это и скажи.

Роберт: Сказать тебе что?

Отец: Скажи мне то, что и я должен знать. Я твой отец.

Роберт: Значит так: полиция меня не разыскивает. Убить я никого не убил. Доволен?

Отец: Тю. Да для того, чтобы убить, кишка у тебя тонка. Так говоришь, Роксана не знает? Ну, что ты здесь?

Роберт: Надеюсь ты понимаешь, что был бы у меня другой вариант, домой бы я не приехал.

Отец: Значит, всё хуже некуда.

Юлиана (мурлыкая): Кофе-е-ек! Кофеечку хочу!

Отец: Иди, иди сюда.

Юлиана: Заяц! Ну ты где? Ну и кто мне сварит кофейку?

Роберт: Все еще с…?

Отец: Все еще да.

Входит заспанная Юлиана. На ней длинная футболка до колен.

Юлиана: Ой… Извините. Доброе утро, Роберт.

Роберт: Доброе утро. Доброе утро.

Юлиана: Какой сюрприз.

Юлиана целует Роберта в обе щеки.

Юлиана (отцу): Ты почему не предупредил, что он приедет? Пойду… оденусь хоть. Я сейчас. (Роберту) Как я рада тебя видеть!

Юлиана уходит.

Отец: Что?

Роберт: Ничего.

Оба молчат.

Отец: Это женщина… Она… она фигура с характером. Ты так и знай.

Роберт кивает.

Отец: Ты просто не знаешь ее так, как я.

Роберт смотрит на отца и ничего не говорит.

Отец: Разведена… Детей нет.

Роберт: Ты мне это уже говорил. Кажется, ты мне это уже говорил.

Отец: Ну да. Работала в торговле. Вся эта отчетность, деньги — там ведь большая ответственность. Это тебе не хухры-мухры. Нет, ну вот что мне оставалась делать, а? Ты скажи.

Роберт: Ты все правильно сделал, папа.

Отец: Это как?

Роберт: Что как?

Отец: Это как тебя понимать?

Роберт: Никак. Сказал, что ты у меня еще молодцом, вот и все.

Отец: Роберт, в моем возрасте всё не так, как ты думаешь.

Роберт: И что я такого должен думать про твой возраст?

Отец: Мы оба с ней не молоденькие, она из Бухареста, с насиженного места, не просто так сорвалась. Главное, что характерами сошлись. Мне, может, ее не так-то просто убедить было, из города да сюда перебраться. Я, вон, отопление для нее починил. Все печи в доме, чтоб зимой тепло было. Я, может, с самыми лучшими намерениями, я не сопляк какой-нибудь…

Роберт: Ты починил печи?!

Отец: Все до одной. Умаялся с ними.

Входит Юлиана, на этот раз при полном параде.

Юлиана: Ты ведь с дороги, да? Пойду, порежу колбас…

Роберт: Я не голоден.

Юлиана: Ну там, немного… А, может, кофе? Пойду, кофе сделаю. Ты что его на ногах держишь? (Роберту) Да ты садись, присаживайся. Я сейчас, быстренько. Приду, и посидим, поговорим. (отцу) Что это ты на меня уставился? Рот закрой, а то всех мух переловишь.

Юлиана уходит.

Отец: Видал? Это тебе не наша деревенщина. А запах какой, а? Пять бутыльков с духами держит. Один, беленький, вот как им попшикает: прям хоть плачь. Пройдет, а за ней волна, как будто сад весной зацвел… На каждый чих — отдельный тюбик крема. Крем для лица, крем для рук, для ног — с утра до вечера мажется. Но кожа… Следит за собой, нравится ей это дело, так и знай. Спать ложится и то причесанная. А уж как встанет — первым делом за расческу. Другая порода, чего уж тут говорить.

Роберт: А подмахивает хорошо?

Отец: Что ты сказал?

Роберт: Подмахивает, спрашиваю, хорошо?

Отец: Да ты как со мной разговариваешь? Совсем стыд потерял?

Роберт: А ты? Ты мне сейчас что нахваливал-то? Чем хвастался?

Отец: Вот, значит, как ты со мной…

Роберт: А мама…

Отец: Мамка твоя… Четыре года прошло. Мертвые с мертвецами, а живые с живыми. Господи, помилуй, что тут поделаешь.