Наталия Ильина - Решение и претворение

Наталия Ильина

Решение и претворение

Все мы видели, как голые пространства вокруг недавно построенных домов превращаются в зеленые лужайки и цветущие сады. Усилия новоселов по озеленению участков всячески поощряются. Так, заместитель председателя исполкома Первомайского района т. Филютин, выступая на страницах "Вечерней Москвы", горячо одобрил решение общественников района. Те постановили: пусть каждая семья внесет вклад в благоустройство двора – кто дерево посадит, кто цветы, а кто газоном займется.

Одни сажают, другие – топчут, увы, это ведется испокон веков. Топчут не только дети по несмышлености своей, но и иные торопливые путники. Прямая линия – кратчайшее расстояние между двумя точками, и замечено, что иных путников не смущает тот факт, что линия эта проходит по газону. Не удерживает газон и иных шоферов, разворачивающих свой транспорт...

Низкий штакетник, коим обносятся лужайки и палисадники, ничего не прячет от взоров прохожих и значение имеет только психологическое. Перешагнуть штакетник ничего не стоит, но перешагивание – это нарушение, что понятно даже торопливейшему из путников.

О, разумеется, садоводы бывают всякие. Встречаются и такие, которые готовы глухим забором отгородиться и встречать камнями каждого приблизившегося ребенка. Но подобных садоводов, будем надеяться, не так уж много. Сажая цветы под своими окнами, человек обычно эгоистических целей не преследует, готов видом и запахом растений поделиться с каждым, а если ставит штакетник или вбивает в землю колышки, соединяя их проволокой, то единственно из желания спасти зелень от шагающих, играющих и транспортразворачивающих...

Колышки и проволока – это, конечно, некрасиво. И весной 1964 г. исполком Моссовета принял решение, обязав районные исполкомы "провести широкую разъяснительную работу среди населения о необходимости проведения активных мер по сносу ограждений, снижающих качество благоустройства города", а также позаботиться об "организации действенной охраны зеленых насаждений ".

Исполкомы райсоветов как-то не торопились постановление выполнять: и изгороди не сносили, и с населением не беседовали. Летом 1965 г. Моссовет напоминает о своем решении, расширяя его и уточняя. Прекрасно зная, что колышки и проволока возникли не от хорошей жизни, Моссовет обязывает исполкомы "организовать на подсобных предприятиях районных ремонтно-строительных трестов изготовление элементов типовых изгородей", а также поручить "главному управлению торговли организовать продажу штакетных ограждений для населения".

Вот не знаю: было ли организовано производство штакетника и продавали ли его торговые точки... Знаю одно: широким трудящимся массам ни о постановлении Моссовета, ни о возможности без хлопот приобрести штакетник ничего известно не было. Люди по-прежнему огораживали цветы и газон кто чем мог. Трудились поодиночке и втемную, не подозревая, что среди них давно должна была вестись разъяснительная работа, а их самодельные загородки меняться на типовой штакетник.

А время шло, и наступила весна нынешнего юбилейного года. Районные советы встрепенулись. Райжилуправлениям были даны указания заняться штакетником.

Райжилуправления занялись.

Не знаю, быть может, некоторые райжилуправления провели все-таки разъяснительную работу, и помогли людям достать типовой штакетник, и вообще были верны духу и букве постановления Моссовета. Здесь я расскажу о том, как претворило в жизнь решение Моссовета райжилуправление Первомайского района.

...Утром 17 мая заместитель начальника этого жилуправления т. Грубин прибыл в ЖЭК № 24 и организовал комиссию: он сам, начальник ЖЭКа т. Крикунов, инженер, три техника... Составили акт: "снести нестандартную изгородь..." И тут же комиссия, сопровождаемая несколькими рабочими, приступила к делу.

Операция производилась так: изгороди вырывали из земли, сваливали на тачки, отвозили в сторонку и жгли. Во дворах запылали костры, причем языки пламени и клубы дыма доходили до верхних этажей корпусов, расположенных по 5-й Парковой улице. День был будний, и дома оставались пожилые женщины, старики и малые дети. Поскольку разъяснительной работы по каким-то причинам проведено не было, население было застигнуто операцией врасплох и реагировало на нее болезненно. Разъяснительную работу тт. Грубин и Крикунов вели на ходу, сведя ее к таким фразам: "Приказ – сносить!", "Постановление Моссовета!", "Указания такие!" Нашлись жильцы, которые настойчиво требовали объяснить им, что именно сказано в данном постановлении. Этим любознательным жильцам т. Грубин обещал вызвать милицию: она-де все объяснит.

Имели место душераздирающие сцены. Так, некая П. П. Кочанова, восьмидесяти лет, бежала, простирая руки вслед увозимому штакетнику, а когда силы оставили ее, рухнула на землю, обливаясь слезами.

Одной женщине (возраст 65 лет) исключительно силой духа удалось штакетник отстоять. Заслонив его собственным телом, прижав к груди малолетнего внука, женщина твердо противостояла попыткам приблизиться к штакетнику, повторяя: "Убейте – не уйду!" Отблески пламени костра, игравшие на лице женщины, седые растрепанные волосы, рыдавший на ее руках перепуганный малютка напоминали сцену из античной трагедии.

Жильцы дальних корпусов, прослышав о происходящем и легкомысленно надеясь, что данная операция их, быть может, не коснется, подбегали к кострам, выхватывали не успевшие сгореть изгороди и утаскивали на свои участки. Несмотря на опасность ожогов, этот путь добывания штакетника казался, видимо, жильцам дальних корпусов не сложнее других путей.

Сухо потрескивали сжигаемые изгороди, грохотали по асфальту колеса тачек. Слышались, кроме того, рыданья, вскрики, проклятья, плач детей, отрывистые слова команды... Темные клубы дыма и языки пламени служили зловещим фоном всему происходящему...

Часть жильцов по темноте своей и малограмотности восприняла случившееся как стихийное бедствие. Возьмем, к примеру, старушку П. П. Кочанову. Не прошло и месяца после описанного мероприятия, как ее ничем не огороженный садик был частично вытоптан торопливыми путниками. Потужив и поплакав, старушка опять вбила колышки, протянув между ними проволоку. За этими действиями – веками воспитанное крестьянское трудолюбие, крестьянское терпение...

Так реагировали на случившееся жильцы неграмотные, которых раз, два и обчелся. Грамотные же сели писать письмо в редакцию. Не желая верить, что какое-либо постановление Моссовета могло иметь результатом вышеописанные мизансцены из античных трагедий, жильцы просили объяснить им поведение тт. Грубина и Крикунова.

Я лично склонна была объяснить это вот чем: постановления т. Грубин не читал. Это предположение блестяще подтвердилось. На вопрос, почему не снесена неприглядная изгородь (колья и проволока), видная из окон его кабинета, т. Грубин ответил: "Территория принадлежит заводу".

А в постановлении Моссовета сказано: "...выявить домовладения независимо от ведомственной принадлежности, где необходимо заменить, восстановить или устроить вновь заграждения".

Значит – не читал. Вот единственное объяснение!

Содеянного не поправишь, но, быть может, тт. Грубину и Крикунову следует хоть теперь изучить постановление и встретиться с авторами письма? И подумать сообща, как организовать защиту зеленых посадок.

На 12 июня была назначена встреча. Как же была претворена она в жизнь?

...Помню: я шла и мечтала. Тт. Грубин и Крикунов, уж вероятно, извинятся перед жильцами корпусов. В мечтах я почти слышала, как тт. Грубин и Крикунов говорят залу: "Уж вы не обессудьте!" А зал дружным хором отвечает: "Чего там! С кем не случается!" Отходчив русский человек... И еще я воображала разговор, который будет вестись на этой встрече. "Бабушка! Прасковья Павловна! – скажет т. Крикунов. – Не плачьте! Взамен кольев ваших мы типовой штакетник поставим!" И бабушка снова плачет, но уже от радости...

Вот какие трогательные сценки проходили перед моим мысленным взором, пока я бродила среди корпусов, возвышавшихся между Щелковским шоссе и 5-й Парковой улицей. Я нашла дом, где помещался красный уголок ЖЭКа № 24, открыла дверь, стала подниматься по лестнице и остановилась, пораженная доносившимся сверху шумом. Гул голосов – слов не разобрать. Резкий, авторитетный мужской голос – тут слова различимы:

– Молчать! Сказано – уходить! Разговаривать не будем!

Кажется, кто-то плакал.

Туда ли я попала? Но поднявшись, я увидела т. Крикунова. Он кричал на собравшихся. Их пришло несколько десятков человек. Мелькнуло сморщенное лицо старушки в платке. Не Прасковья ли это Павловна? Послышался возглас: "Не уйдем!" Я увидела гневные глаза, седые волосы. Не эта ли женщина с ребенком на руках защищала штакетник?

Но что происходит? Почему встреча т. Крикунова с жильцами с самого начала приобретает трагические очертания, и не хватает только костров?