Том Шарп - Сага о Щупсах

Том Шарп

Сага о Щупсах

Врачам из Каталонии — Монце Фигерола,

Франсеску Хавьеру Планельясу,

Пере Сола, Монсеррат Вердагер, —

спасшим мою жизнь в 2006 году.

Глава 1

Поразительный факт: в Старой Англии по-прежнему есть семьи, живущие в тех же домах, что их предки построили века тому назад на землях, принадлежавших им еще до Норманнского завоевания. Щупсы из Щупс-холла — как раз такая семья.

Ни богатые, ни титулованные, Щупсы никогда не разжигали зависти в своих более могущественных и влиятельных соседях, носы не задирали, возделывали земли, носившие те же названия, что и в XII веке, и занимались своими делами, нимало не интересуясь политикой, религией или чем бы то ни было еще, способным втянуть их в неприятности. Никакого принципа в этом обычно не было. Напротив, сплошная инерция и твердое намерение не обременять себя целеустремленным и ретивым потомством.

Щупсы из Щупс-холла обретаются в графстве Нортумберленд. Говорят, они могут отследить свою фамильную линию вплоть до некоего датского викинга, Авгарда Бледного, которого так укачало на пути через Северное море, что он откололся от своей мародерской банды, покуда та грабила женский монастырь в Элнмуте. Вместо того чтобы насиловать, как полагается, монашек, он сдался на милость служанки, на которую наткнулся в пекарне; служанка эта пыталась определиться, хочет она быть изнасилованной или нет. Не блиставшая красотой и дважды отвергнутая мародерами Урсула Щупс пришла в восторг от того, что удалой Авгард выбрал ее, и увела его с отвратительной оргии в разграбленном монастыре в уединенную долину Моуздейл, в крытую дерном хижину, где родилась. Возвращение дочери, на окончательность исхода коей так надеялся папаша, — да еще и в компании громадного Авгарда Бледного — настолько ужаснуло означенного папашу, простого свинопаса, что он решил не разбираться в подлинных намерениях викинга, задал стрекача, и в последний раз о нем слышали близ Йорка: он торговал жареными каштанами. Уберегши Авгарда от кошмаров обратного пути в Данию, Урсула настояла, чтобы Авгард спас ее честь неизнасилованной монашки и исполнил свой долг. Так, говорят, и возник Дом Щупсов.

Авгард сменил прозванье на Щупс и так встревожил своими размерами и жуткой меланхоличностью немногих обитателей Моуздейла, что Урсула, ныне миссис Щупс, со временем смогла завладеть тысячами акров необитаемых пустошей и основать династию Щупсов.

Шли века; семейная легенда и темная тайна фамильных корней и в следующих поколениях Щупсов поддерживали склонность держаться скромнее. Да им и стараться не приходилось. Меланхолия и отвращение к странствиям, когда-то поразившие Авгарда, остались у Щупсов в крови.

Но женщины Щупс для истории семьи оказались куда значимее. Дважды отвергнутая викингами, которые обычно неразборчивы в выборе жертв, оказавшаяся недостойной насилия, мать-основательница фамилии со всей очевидностью пережила психологическую травму. Заполучив Авгарда, она вознамерилась никогда его от себя не отпускать. Также намеревалась она удержать тысячи акров земли, которые обеспечил ей угрюмый вид супруга и его репутация. Поскольку викинг был фактически дезертиром и боялся моря, задача ее оказалась несложной. Авгард всегда сидел дома и отказывался ходить даже на рынок в Бритбери или на ежегодный праздник холощения хряков и борьбы в грязи на Уэлуоркской пустоши. Он предоставил своей жене и пяти дочерям ожесточенно торговаться на рынке и предаваться сомнительным увеселениям на ярмарке. Поскольку дочери пошли в отца и ростом, и силой, унаследовали от него рыжие волосы, а от матери взяли неказистость лиц и настырность, результаты боев в грязи всегда были предопределены. И в этом, и во всем остальном, за что брались женщины Щупс, женская линия брала верх. Разумеется, в любой другой семье земли наследовал старший сын, но Щупсовы акры получала старшая дочь.

И настолько устойчива оказалась эта традиция, что многие болтали: в тех редких случаях, когда первенец оказывался мальчиком, младенца удавливали при рождении. Может, правда, а может, и нет, но точно одно: за годы Щупсы народили необычайно много девочек, хотя, вполне возможно, так получилось не по причине инфантицида, а оттого, что либо по их собственному выбору, либо из-за общей мужеподобности женщины Щупс женили на себе мужчин довольно женоподобных.

Следуя традиции, установленной матерью-основательницей, женихов вынуждали менять фамилию на Щупс. Частенько и жениться этих женихов вынуждали. Никакой гендерно-состоятельный мужчина по доброй воле не сделал бы предложение мисс Щупс даже в беспамятстве, и, вероятно, из-за того, что мисс Щупс постоянно вызывали местных холостяков на бой в грязи на Уэлуоркской ярмарке, развлечение это утратило всякую привлекательность и в конце концов отмерло. Даже самые видные крепыши не торопились принимать вызов. Слишком многие молодые люди выходили из этой ордалии, нахлебавшись грязи до полусмерти — и неспособные отрицать, что во время поединка предложили сопернице руку и сердце. Кроме того, сплоченность девушек Щупс была слишком устрашающей, чтобы вообще что-либо отрицать пред их очами. Одному молодому жениху как-то хватило безрассудства заявить — когда удалось выхаркать грязь, — что он скорее сдохнет, нежели пойдет к алтарю и станет мистером Щупсом, и его швырнули обратно в грязь и держали там, покуда его решение не претворилось в действительность.

Хуже того, Щупсы мужского пола, которым удалось пережить испытание рождения живыми, судьбу себе не выбирали. Если они умели читать, их отправляли служить Церкви, а если не умели (большинству не давали возможности научиться), их высылали в море и мало кого потом видели. Ни один вменяемый мужчина не вернулся бы в Щупс-холл, дабы идти по следам отца — пасти овец, помогать на кухне и открывать рот, только когда к нему обращались жена или теща.

Деться было некуда. В ранней истории семьи нескольким мужьям удавалось добраться до каменной изгороди, окружавшей имение Щупсов, и даже — был случай — через нее перевалить. Но общая унылая сущность местных территорий вкупе с измождением от удовлетворения неутолимых постельных аппетитов жен лишали беглецов шансов уйти дальше. Их препроваживали обратно в Щупс-холл возмутительно дружелюбные бладхаунды, специально натасканные выслеживать беглых супругов, после чего мужей подвергали жестокому раздеванию и отправляли спать без ужина.

Даже и в менее дикие времена женщины Щупс властвовали над своими мужчинами и следили за тем, чтобы существования их имения никто не замечал. Разумеется, Щупс-холл построили сильно вдалеке от исторической дерновой хижины, в которую Урсула привела Авгарда Бледного. Поколения волевых женщин и их женственных мужей, что канючили у жен шелковые гобелены, лепные потолки и венецианские зеленые кресла, а также алкали приватности и удобства ватерклозетов, а не уличных нужников, не могли оставить дом и близко похожим на исходную хибару. И тем не менее изменения вносились медленно и поэтапно. Ничто не выбрасывалось и ничего претенциозного не добавлялось, во всяком случае — снаружи, чтобы не привлекать внимания к Щупс-холлу. Даже дерн с кровли хижины применили для прокладывания зазоров между досками в полу спален и потолков под ними, дабы заглушить шум брачных занятий.

К XIX веку Щупс-холл обрел вид большой и довольно удобной нортумберлендской усадьбы; его серые каменные стены с маленькими окошками никак не намекали на странные традиции, что продолжали существовать в умственном укладе самих Щупсов. Да, невозможно было найти в округе мужчину, готового приблизиться к любой мисс Щупс на расстояние досягаемости, и, хотя обычай боев в грязи со всеми жуткими последствиями остался в прошлых веках, память о тех чудовищных событиях все еще витала по округе. На самом деле память эта в некоторой степени поспособствовала процветанию Щупсов. Любой мисс Щупс довольно было появиться на рынке Бритбери, как все хотя бы сколько-нибудь женибельные мужчины мгновенно исчезали, а цены на скот падали, если леди пришла покупать, или подскакивали, если она продавала.

К 1830-м годам проблема нахождения мужа в Нортумберленде встала настолько остро, что лишь изобретение железнодорожного сообщения спасло семью от серьезных раздумий о том, не привлечь ли к деторождению мужчин из местного приюта для умалишенных — со всеми возможными вредоносными последствиями для грядущих поколений. И дело даже не в том, что женитьба на психе — такая уж экстраординарная задача. В прошлом несколько мужей оказались настолько бесплодны или неизлечимо импотентны, что приходилось идти на отчаянные меры — похищать случайных путников или платить непутевым торговцам с большими семьями. Не одному страннику, чей путь пролегал через Моуздейл, довелось попасть в кошмарную засаду, устроенную очередной миссис Щупс, облаченной в мужскую одежду, и под принуждением совершить противоестественный — по всей видимости — акт, после чего получить оглушительную дозу джина или опия и оказаться в канаве в милях от Щупс-холла.