Irena-Barbara-Ioanna Chmielewska - Лесь (пер. И.Колташева)

Иоанна Хмелевская

Лесь

Повесть – не скрою – юмористическая.

…На моей стене висит большая унылая физиономия, собственноручно нарисованная Лесем на куске линолеума. Некоторые считают, что это его автопортрет, причем сам Лесь то признает это, то отвергает – попеременно.

Лесь безусловно существует. Существует явно, реально, иногда даже весьма шумно. Недавно, оперившись наконец и приобретя автомобиль, он с грохотом разбил ограду на одной из улиц Вены и должен был поставить новую – за свой счет, разумеется.

Я не даю здесь его адреса просто из элементарного милосердия. Дело в том, что в Лесе еще теплится слабая надежда, что повесть о нем никогда не увидит свет, а если и появится, то его никто не узнает. Только исключительное чувство такта со стороны окружающих может оставить его в этом счастливом заблуждении. Каждый, кто хоть раз сталкивался с Лесем, сразу поймет, что эта история – о нем.

Он имеет хоть и благородный, но довольно сложный характер, его душе свойственна неудержимая фантазия, а биография полна происшествий. Может быть, не все, описанное здесь, совершено им на самом деле, но, безусловно, он на все это был способен.

Часть первая

Неабсолютное убийство

Лесь Кубалек решил убить администраторшу архитектурного бюро, где он работал. Эту спасительную мысль продиктовало ему безысходное отчаяние. Администраторша была его врагом номер один, а также преградой на его пути вверх по служебной лестнице. Ежедневно она отравляла ему жизнь: когтями орла-стервятника рвала его нервы и здоровье, каждое утро являясь перед ним символом катастрофы. Безжалостно, без всякого понимания души свободного художника она вылавливала каждое его опоздание на работу и без тени милосердия заставляла его подробнейшим образом записывать объяснения в особую книгу – книгу опозданий.

Имя Леся повторялось в этой книге с поразительной регулярностью, и начальство поэтому относилось к нему подозрительно и недоверчиво, постоянно делая намеки на его неполноценность и несолидность, и даже выражало сомнение в его пригодности к какой-либо работе вообще.

Каждое утро, преодолевая нервную дрожь, Лесь переступал порог своего учреждения и немедленно попадал в руки администраторши, которая ехидным жестом протягивала ему злосчастную книгу. И он волей-неволей вынужден был заполнять соответствующие графы. Его творческое воображение уже давно отказало ему, и поэтому в рубрике «Причина опоздания» у Леся фигурировали объяснения, свидетельствующие как о его низком умственном уровне, так и о странном характере, не говоря уже об образе жизни, который у приличных людей мог вызвать лишь омерзение. У самого же Леся его собственные объяснения оставляли весьма неприятный осадок и горький привкус. Администраторша была для него гранитной скалой, Немезидой, Фатумом. Она не позволяла себя обмануть, и не было никакой надежды миновать ее и не оставить очередного автографа в книге опозданий.

Администраторы других учреждений могли недосмотреть, забыть, отнестись к опозданию снисходительно, просто иногда заболеть и не выйти на работу, но его администраторша – пани Матильда – никогда! У нее были стойкая душа, железное здоровье и каменное сердце.

И вот, истощив все свои нервные ресурсы, охваченный беспредельным отчаянием, Лесь нашел единственный и радикальный выход – совершить абсолютное убийство! Эта творческая идея озарила его в тот момент, когда он, мечась по автобусной остановке, тщетно пытался найти хоть какой-нибудь транспорт – вплоть до телеги, развозящей уголь. Часы неумолимо показывали пять минут девятого, и в измученной душе Леся металась только одна мысль: что сегодня придумать в объяснение опоздания?

Все мыслимые причины были уже использованы. Ремонт газовой плиты и водопровода он вписывал столько раз, что директор, выведенный из терпения и – то ли из сочувствия, то ли из недоверия – предложил организовать специально для Леся ремонтную бригаду для приведения в порядок его санузла. Лесь постоянно принимал самое непосредственное участие во всех дорожно-транспортных происшествиях, причем выходил из них без единой царапины. На каждом перекрестке ему приходилось быть поводырем многочисленных слепых и старушек; он отводил в милицию всех заблудившихся детей. И вообще у него происходило великое множество случайностей и почему-то всегда по утрам, когда он направлялся на работу. То он терял ключи от квартиры, то гасил начинавшийся пожар, то вызывал по телефону различные службы, а однажды даже поскандалил на улице, защищая зеленые насаждения. В последнее время, исчерпав все свое творческое воображение, он начал объяснять свои опоздания тем, что не услышал звонка будильника, но это объяснение, наиболее близкое к истине, почему-то очень не понравилось его начальству. А сегодня он и в самом деле не знал, как объяснить свое очередное опоздание, и поэтому в его голову и пришла спасительная идея об убийстве.

Он был так потрясен внезапно возникшей перспективой, что перестал размахивать руками в бесплодных попытках остановить хоть что-нибудь движущееся. Он так и застыл с полуподнятой рукой, вперив неподвижный взгляд в пространство, и на лице его появилось выражение неописуемого экстаза. Долго стоял он так, бережно лелея в себе великолепное видение мертвой пани Матильды, а затем решительно опустил руку и направился к подошедшему автобусу. Ввиду открывшейся перспективы тратить на такси пятнадцать злотых было бессмысленно.

Необыкновенное воодушевление охватило его. Перед ним открылись такие горизонты, что он решительно вступил в кабинет администраторши и в порыве отчаянной отваги вписал в графу «Причины опоздания» ненавидимой им книги: «Без причины!». Потрясенный собственной наглостью, он направился к своему рабочему месту, сел за стол, закурил, окинул невидящим взглядом коллег и полностью отдался на волю воображения.

Разумеется, убийство начальницы отдела кадров будет бесполезным, если он – убийца – будет раскрыт. Он должен сделать так, чтобы на него не пала даже тень подозрения. Лучше всего создать видимость самоубийства или несчастного случая. Естественная смерть была бы наилучшим выходом. Но какая смерть может считаться естественной?

Он уставился в окно. Перед его глазами стали возникать волшебные картины. Он явственно видел, как администраторша вываливается из окна на третьем этаже, падает с лестницы от невинного толчка, захлебывается в собственной ванне, отравляется колбасой, грибами или ядом в мороженом. Он видел, что она умирает спокойно, без мучений, ибо доброе сердце Леся не могло даже на миг допустить мысли о малейших страданиях. Просто пани Матильда должна была исчезнуть с его жизненного пути.

Надо заставить ее отравиться, прыгнуть из окна, утопиться в ванне. Но как? Добровольно она на это, пожалуй, не согласится, даже ради Лесевой карьеры. Доведется применить обман и коварство. Может быть, задушить ее в подходящий момент? Или ударить ножом? Длинным, острым. Лучше всего ножом Герлаха…

Пырнуть ножом… От этой мысли Лесь вздрогнул и отвел взгляд от окна. И тут он увидел, что возле него стоит директор и ждет, по-видимому, ответа на какой-то свой вопрос. Вопроса Лесь не слышал, поэтому он посмотрел на директора взглядом, который тот справедливо мог расценить как идиотский. Переход от упоительных преступных мыслей к служебным делам казался Лесю почти невозможным.

– Вы что, больны? – с сомнением в голосе спросил директор. Лесь виновато моргнул. Он чувствовал себя самым здоровым человеком в мире.

– Болен? – переспросил он в замешетельстве. – Ах, да! Конечно, болен, – добавил он, ибо понял, что это неплохая идея. – Чувствую себя как-то… Отравился, что ли…

Директор взглянул на него с недоверием.

– Вы и в самом деле выглядите неважно. Возьмите себя в руки. На который час назначена встреча с подрядчиком?

Леся охватил ужас. Господи, подрядчик!…

Он не мог договориться с ним ни на какое время, потому что просто-напросто забыл позвонить ему. Вчера, в доме напротив, молодая очаровательная блондинка мыла окна и, как магнитом, вытянула его на балкон, где он и провел несколько часов. Оставшееся время он потратил на сладкие и совершенно нереальные мечты об этой блондинке, и подрядчик, не выдержав такой конкуренции, совершенно вылетел у него из головы. Он поклялся, что позвонит ему сегодня, как только придет на работу, но, как известно, сегодня мысли его были заняты идеей подготовки убийства…

А вот теперь надо было отвечать на этот совершенно идиотский вопрос!…

– Чем же это я мог отравиться? – спросил Лось, напрягая память и морща лоб в поисках очередной спасительной лжи. – Может быть, это была ветчина? В наших магазинах вечно продают черт знает что…

– Где это вы достаете ветчину? – с сомнением в голосе спросил директор. В глубине души он был уверен, что это скорее всего были крепкие напитки, но не высказал этого вслух, так как предпочитал не знать о злоупотреблениях спиртными напитками со стороны своих сотрудников – сама мысль о выпивке в рабочее время казалась ему абсурдной. Мучительные раздумья Леся тревожили его, и поэтому он поторопился вернуться к главному вопросу.