Любовь Рябикина - У каждого свой путь Страница 100

Вниз спускаться было значительно легче. Марина вела их той тропой, которой когда-то забиралась на эти кручи. Цепляла канат за старые крючья, тщательно проверяя их. Группа скользила следом. Горчаков приободрился. Во время получасового привала успели немного перекусить сухпайком. Для полковника Марина подогрела банку тушенки на костерке меж камней из двух найденных отсыревших прутиков, клочка ваты и ссыпанного из одной пули пороха. Леонид Григорьевич хотел что-то сказать, но она перебила:

— Тебе лучше не возражать…

Мужики наблюдали. Она устроила этот походный костерок с большим знанием дела. За три минуты, что горел огонь, застывшее стеариновое говяжье сало растопилось и Горчаков с удовольствием принялся за еду. Маринка о себе не позаботилась и спокойно уплетала цепляющуюся за зубы тушенку наравне со всеми. Ей было не привыкать.

В семнадцать двадцать они спустились к подошве. Метель только начиналась. Крупные сырые хлопья били в лицо, залепляя глаза. Ветер мешал идти и люди боролись с ним, наваливаясь грудью. В десяти метрах ничего нельзя было разглядеть. Женщина повернула направо. Полковник еле шел, опираясь на альпеншток при каждом шаге. Ноги дрожали от усталости. Он вдруг почувствовал свой возраст и понял, что для подобных операций уже не годится. Сердце кололо. Таясь ото всех, достал третью таблетку валидола и сунул под язык.

Степанова неожиданно повернула в сторону горы и метров через триста подвела отряд к затерявшейся среди голых кустарников пещере. Ее черный рот показался уставшим людям подарком судьбы. К этому времени все они вымокли спереди. Женщина пояснила:

— У пещеры выхода нет и она не глубокая, но по крайней мере хоть защищает от ветра и снега. Топлива достаточно, сейчас наберем. Тут полно кустарника. Дорог поблизости нет, селений тоже, вода далеко. Придется растопить снег. Я в этой пещере сутки провела.

Включив фонарик, вошла внутрь, на ходу стаскивая сырую тяжелую маску. Спецназовцы с интересом глядели на ее лицо, на рассыпавшиеся по плечам волосы. Она забила их рукой под кепку, кое-как спутав в узел. Двое, по приказу Андриевича, остались у входа. Пещера оказалась просторной и тянулась вглубь метров на десять, заворачивая влево. В ней было сухо, ветер сюда не доставал из-за уступа. Сбросив рюкзаки у стены, разведчики отправились за хворостом для костра. Горчаков направился вместе со всеми. Ему казалось неудобным признаваться в слабости, хотя он и догадывался, что его состояние уже ни для кого не является секретом. Марина остановила:

— Останься. Посиди немного. Нам не привыкать, а тебе и пройденного пути хватит. Лучше включай фонарик, когда услышишь, что мы идем. Отдыхай, мужики не обидятся…

Он благодарно взглянул ей в лицо. Устало присев на свой рюкзак, опустил голову на грудь и застыл. Каждая клеточка, казалось, молила об отдыхе. В легких аж саднило от напряжения и разреженности воздуха. Сердце билось с перебоями, ощутимо толкаясь в грудную клетку. Он ясно чувствовал его. Глаза постепенно привыкали у мраку пещеры и вскоре Леонид Григорьевич различал сваленные темные валуны из рюкзаков и полумрак на входе.

Каждый спецназовец насобирал и приволок по огромной охапке хвороста. Он был отсыревшим и намокшим, но это никого не смущало. Были бы дрова, а уж разжечь костер для этих профессионалов не было проблемой. За валежником ходили трижды, чтобы обеспечить себя дровами на всю ночь. Костер развели возле левой стены, использовав ее как естественное укрытие. Построили стенку из камней, чтобы отсвет нельзя было заметить снаружи. Теперь этот отсвет был на потолке, но заметен очень слабо, так как потолок пещеры был значительно выше входа.

Натаяли снега. В котелках сварили горячую похлебку из концентрата и с удовольствием поели горячего. Степанова готовила на себя и Горчакова. Полковник уже не возражал. Все, кроме двух часовых, расселись у костра, с удовольствием подставляя лица теплу огня. От сырой одежды шел пар. Многие скинули куртки и развесили их на укрепленных палках вокруг, чтобы просохли.

Во время ужина мужики украдкой поглядывали на красивое лицо женщины. Ели молча, от усталости было не до разговоров. После еды майор распределил график дежурства на ночь среди своих подчиненных. Ни Марину, ни Горчакова к этому он привлекать не стал, а на их возражения ответил:

— Вам, Марина, еще завтра и послезавтра предстоит за отряд отвечать и вести его до места, а с вами и так все ясно, вы уж не обижайтесь, Леонид Григорьевич…

Присев рядом, попросил Степанову показать дальнейший маршрут на карте и честно признался:

— Я не знаю, что он собой представляет. На территории Пакистана мой отряд впервые находится. Во всем полагаюсь на вас.

Сразу после ужина, женщина раскинула оба спальника, свой и полковника, рядом. Причем его спальник положила ближе к костру:

— Забирайся и спи. Я скоро приду. Немного разведаю дорогу.

Что-то шепнула на ухо майору и выскользнула из пещеры, прихватив свой рюкзак и вновь натянув маску. Ее совету Горчаков не последовал. Стащив бронежилет уселся на него возле костра и принялся ждать. Майор тоже не спал, хотя и лежал поблизости. В неярком свете пламени, полковник часто замечал блики на его зрачках. Оба молчали. Остальные ребята заснули. В пещере пахло подсыхающей одеждой. Снаружи доносился вой шквального ветра и шорох снега о скалу. Степанова появилась часа через полтора. Устало опустилась возле костра на корточки, стянула маску и сообщила:

— Отставить караулы, майор. Пусть ребята спят и набираются сил. Я подходы к пещере заминировала и три ловушки дополнительно поставила. Никто не пройдет. Сообщите мужикам, от пещеры отходить не больше чем на пять метров. Подъем завтра в семь…

Андриевич по очереди оповестил уже спавших парней. Снял пост на входе и улегся спать. Марина сбросила сырую куртку и верхние брюки, повесив их на приклад автомата, закрепленный в стоячем положении между камней. Подошла к лежавшему Горчакову и до половины забралась в спальник. Слегка подвинулась к мужчине. Шепотом спросила:

— Как ты?

— Нормально. Сейчас все прошло. Ты не беспокойся.

Марина взяла его руку в свою и погладила пальцы:

— Ты уже отвык спать в таких условиях и все же постарайся заснуть. Тебе это надо…

Ночь прошла спокойно. Никто не пытался войти в пещеру. Леонид Григорьевич спокойно спал, когда Марина проснулась. У входа в пещеру стояла темнота. Костер полностью потух, лишь кое-где сквозь золу проглядывали красные точки углей. Никто еще не встал. Осторожно выскользнув из спальника, она подбросила на угли веток и отправилась снимать поставленные ловушки. Майор тоже проснулся, но ни о чем не спросил, лишь посмотрел вслед. Женщина вернулась через полчаса. Наклонилась к нему и доложила:

— Ловушки и мины сняты. Метель прекратилась и ветер стих.

Собрав котелки, вышла наружу. Плотно набив их снегом, вернулась. Раздув угли, разожгла костерок и натаяла воды, сливая чистую влагу в отдельный котелок и выплескива грязные остатки на каменистый пол пещеры. Сварила похлебку на всех в нескольких котелках и чай. Когда все было почти готово, попросила Андриевича:

— Вацлав, будите своих. Завтрак готов. — Тронула за плечо спавшего полковника: — Леня, пора вставать.

Горчаков открыл глаза и быстро выбрался из спальника. Увидев готовый завтрак, покачал головой:

— Все на ногах, один я все еще сплю!

Майор возразил:

— Как бы не так! Все только встают. Одна Марина на ногах больше часа. Она и готовила. Дала всем лишний часок поспать. Даже я поддался общей неге и отлеживался.

Леонид Григорьевич умылся снегом перед пещерой. Оглядел заснеженное пространство. Красота застывших в полумраке наступающего утра заснеженных скал и деревьев поразила его. Вернулся в пещеру и не сдерживая восхищения, сказал Марине:

— Красиво-то как!

Она согласилась:

— Красиво, только дома красивее. Здесь камни мертвые под снегом, а у нас березы в инее ветками колышут. На еловых лапах шапки снежные лежат. Снег под ногами хрустит, а здесь он мокро хлюпает, словно по болоту идешь. Летом жара, зимой слякоть. — Протянула ему котелок: — Подкрепись. Навряд ли удастся теперь до самого возврата горячего попробовать. Следующую ночь бивак придется разбивать в кустах у реки. Скрыть костер на открытом пространстве будет нелегко…

Начали собираться. Укладывали рюкзаки. Горчаков снова хотел нести свой рюкзак сам, но спецназовцы махнули рукой:

— Да донесем мы! Что вы переживаете. За ночь отдохнули. Идите налегке. С грузом вы быстрее выдохнетесь. Нам же хуже будет.

Полковник смирился, оставшись лишь с автоматом и альпенштоком.

Это был и не лес и не сад. Хотя деревья оказались плодовыми. На некоторых еще сохранились какие-то мелкие сморщенные и почерневшие плоды. Местами деревья стояли вплотную друг к другу, создавая непроходимые заросли, а временами расстояние между ними превышало пять и более метров. Очень часто встречались большие купы какого-то колючего кустарника, красноватыми ветками похожего на российский шиповник. Его приходилось обходить. Вокруг стояла тишина, даже легкий ветерок не тревожил это белое безмолвие. Застывшие вокруг горы казались стенами огромной чашки, а их крошечный отряд находился на дне. Старались идти друг за другом, чтобы оставлять как можно меньше следов.