Эльмира Нетесова - Женская месть Страница 11

— Захар, мы так давно не виделись. Я соскучилась. Но не успела порог перешагнуть, как ты уже гонишь. Разве это корректно?

— Иди в задницу! Знаю тебя прохвостку! Тебе я никогда не был нужен. Только деньги интересовали.

— Да сколько ты получал, что так гоношишься? Я чаевых имела вдесятеро больше и все ложила на семью без хвастовства и попреков. А ты что себе позволяешь? Распустил перья как индюк. Ведь я тоже работала и ни одного дня не сидела на твоей шее. Если ты приносил деньги, они шли на семью. Ты это прекрасно знаешь, и нечего меня унижать.

— Тебе ли тут выставляться! Ах, тебя цыпочку унизили! А забыла, как меня вместе с Наташкой выкинули? Что мне кричали вслед всей своей собачьей сворой. Все жильцы дома поверили, что от вас зоопарк побежит, вместе с бухарником. Что вы кричали мне в спину, интеллигентные люди! Вас собаки стыдили во дворе! Тебе ли упрекать кого-то! Как набралась нахальства придти сюда! Бесстыжая, грязная дрянь! — побагровел Захарий.

— Я пришла не ругаться. И не за деньгами. Я хочу помириться с тобой ради нашей семьи. Вспомни, сколько нам лет? Зачем под старость позориться? Давай все забудем. Живые люди всегда ошибаются. И ты далеко не всегда был прав. Давай забудем ошибки и обиды. Мы пожилые люди. Стыдно позориться перед своими детьми. Возвращайся домой и не чуди. Не строй из себя несчастного.

— Ты мне морали не читай. Наслушался я их по самые уши. И возвращаться не подумаю. Я не игрушка, какую вчера выкинули, а сегодня подобрали. Я не зять, каким вертите словно тряпкой. Я не разучился себя уважать и не уронил звание мужика, не дам себя на осмеяние. Выгнали, на том баста. Нет меня у вас, и примирения не будет. Где гарантия, что завтра снова не выгоните?

— Ни в коем случае!

— Но я отвык от вас!

— Так быстро? Не может быть! Ведь мы все дружно жили. Как хорошо ладили! — поднесла платочек к глазам.

— Вот только хорошего не было, — буркнул Захар.

— Ну, что ты говоришь? Дети все время тебя вспоминают.

— Ой, не болтай лишнее, — осек хозяин раздраженно и отвернулся от гостьи, увидел, что Анна из кухни слушает каждое слово.

— Поехали домой! Давай помогу собраться! — предложила Валентина человеку.

— Ты что? Оглохла? Я сказал, что не поеду к тебе. Не стану мириться, не хочу видеть вас! Нет у меня прошлого. Был дурной сон. Я в нем ошибся. Я не хочу его вспоминать. И ты уходи! Навсегда отстань.

— Одумайся, Захар. Если уйду, мы расстанемся навсегда. Я больше не приду, и мы не увидимся. Когда ты одумаешься, будет поздно. Уже сама не прощу и откажусь навсегда от тебя.

— А я никогда не был твоим. Дорогих людей не прогоняют так, как меня. Я этого и в мертвом сне не забуду и не прощу. В тот день вы убили во мне все, мужа, отца, деда. Вот только человека удалось удержать в себе. Как трудно мне это далось, только я знаю. Потому жив остался. Не наложил на себя руки. А ведь до этого оставалось совсем немного. Это была бы моя последняя ошибка, от какой сам себя удержал. А соваться в петлю еще раз не хочу. Жить с вами, все равно, что лечь в могилу. Теперь ты понимаешь, что уговариваешь бесполезно. Я отболел вами навсегда.

— Мы все в тот день погорячились и перегнули палку. Если можно было бы вернуть и все исправить. Но невозможно. Мы стали чужими, это самое плохое, что могло случиться. Теперь будем жить обидами, забыв родство.

— Я ничего не хочу помнить. Разве бывает родство без тепла? Разве можно родного человека выгонять из дома без возможности выжить? В холод и в одиночество, без гроша в кармане. И после этого вы называете себя родней. Да будет смешиться. Такую родню отстреливать нужно в загоне, как волчью стаю и держать подальше от людей.

— Ладно, Захар, я ухожу. Чувствую, что не вовремя пришла, некстати. Даю тебе время на размышление. Подумай и помни, мы пока ждем тебя.

Захарий отмахнулся от услышанных слов и не пошел провожать Валентину во двор. Он попросил у Анны кружку чая, долго смаковал его, приходил в себя после встречи с Валентиной.

Захар не поверил ей. Человек все понял по-своему.

— Конечно, за деньгами пришла. Но сразу врубилась, что ни хрена ей не обломится. Вот и вздумала уволочь к себе. Чтоб всегда тянуть с меня, как раньше. Сам я ей не нужен давно. А тут хоть что-то урвать. А может, поверила, что я с Анькой сошелся накоротке, вот и взял верх бабий гонор — во что бы то ни стало вернуть свое. Но ведь смешно! Анька вдвое моложе меня. Моя дочь Ирина старше этой бабы года на два. Как бы я подвалил к ней с таким озорством, иль Валька меня забыла, предположив такое.

— Поешь оладок! — поставила Анна тарелку перед Захаром.

— Слышь, а Валька небось подумала, что ты моя новая баба, — хмыкнул сапожник.

— Нет, тогда не стала б уговаривать вернуться к ней. Все ж я моложе ее намного и всегда здесь рядом с тобой. Хотя, кто знает, что в голову пришло. Но приволоклась за тобой не случайно. Все ждала, что сам воротишься. А не пришел, вот и испугалась. Хотя может что-то случилось дома, раз ты понадобился. Я не верю, будто ради семьи вернуть хочет. Ей людское мненье всегда до задницы было. Смолоду ни с кем не считалась, а уж теперь и подавно. Тут что-то другое кроется, — не поверила Аня.

— Чего голову ломаем? Едино не вернусь, чтоб там не стряслось. Отсохло все к ним. Хватит! — глянул на открывшуюся дверь, увидел Толика. Тот едва держался на ногах. Бледное лицо перекосила боль.

— Что с тобою? — подскочил Захар.

— Сорвался. Спину и живот сгубил. Двигатель машины сам поднял. Вот и получил, — свалился на пол у двери. Захар вызвал «неотложку».

До глубокой ночи провозились медики с человеком. Делали уколы, ставили капельницу, мерили давление. Они хотели забрать человека в больницу, но тот ни в какую не согласился. А тут еще Анна предложила бабку привести, какая с такими напастями легко справляется. И едва «скорая» отъехала, баба и впрямь привела старуху. Та, осмотрела Толяна, достала из своей сумки чугунок, нагрела его на печке и, смазав живот Толика гусиным салом, поставила на него горячий чугунок. Мужик поначалу взвыл от боли.

— Потерпи, голубчик, малость! — просила бабка человека. Она давала ему свои снадобья и настои, пахнущие резко.

— Пей, внучок! Завтра про хворь позабудешь. А нынче не вставай, отлежаться стоит. Чтоб лихо навовсе ушло, надо время выдержать.

Толик ждал, когда старуха уйдет и тут же встал с постели.

— Куда? А ну ложись! — цыкнул Захарий.

— Зачем? Ведь не болит, все прошло! А во дворе работа, я обещал человеку поскорее машину сделать. А тут…

— Ты уже поспешил, лежи, слышь!

— Толян, не спорь! Я сама за бабкой ходила. Не зли меня. Если не послушаешься, больше пальцем для тебя не шевельну. Эта старуха свое дело знает.

К ней все бегут, когда беда достает. Если велела лежать, значит нужно. Когда-то каждому из нас отдых требуется. Заодно хоть в лицо тебя увижу, какой ты есть. А то все задницей, либо вперед коленками к белому свету валяешься. Все, что выше, под машиной спрятано. Наверно и сам Захар тебя в лицо не видел ни разу, — шутила Анка.

Протерев мокрым полотенцем лицо и руки человека, сказала смеясь:

— Я думала, у тебя на плечах колеса растут. Но нет, голова имеется и даже морда. Если ее отпарить и побрить, нормальный мужик получится. Даже белым днем можно будет бабам показывать. А там и на ночь к какой-нибудь подкинуть.

— Еще чего? Лучше век под машиной канать, только не с бабьем! — задергался человек.

— Чего зашелся? Сам не нашел, тебя отыщут бабы. Вон моя лярва нынче приползала. Помириться предлагала, к себе звала. Поди думала, что околел без нее, да обмишурилась. Не вышло по ее. Не спился, и с голоду не сдох. Выходит, на что-то еще гожусь. Решила вернуть, пока другие не увели. Теперь мужики в дефиците. Любой возраст в большом спросе. Вот и моя дура спохватилась, — смеялся Захар.

— И что же ты решил? — округлились глаза Толяна.

— А ничего! Зачем вертаться? Мне и тут неплохо. Сам себе хозяин. Кругом тишь и благодать, ни одна муха не зудит в ухо, никто ничего не вымогает, не брешется с утра до ночи. Зачем вертаться в стаю? Тут я человеком живу, самого себя заново уважать научился. Я к людям с добром, они ко мне с теплом. Отвык от своего зверинца. Без окриков и обид дышу, как в раю, сам себе завидую, давно надо было насмелиться и уйти сюда…

— Оно всегда так. Думаешь, в беду попал, а она избавлением от горя оказывается. У меня такое уже случалось, подал голос Анатолий и продолжил:

— Я не ждал, что меня сократят с работы. Но, так уж случилось, погавкался я с начальством за то, что арендную плату подняли до того, что в мастерской невыгодно стало работать. А тут и самой работы поубавилось. Люди на всем начали экономить. Оно и понятно, кризис каждого достал. Вот так и заработки наши вниз покатились. Когда я за аренду пасть отворил, слесари меня не поддержали. А на другой день читаю приказ: сократить! И не только меня, а половину наших мужиков, отмолчавшихся. Даже тех, у кого по двое-трое детей малолеток. Им-то каково без заработков остаться? Короче, я спорить с начальством не стал. Забрал трудовую и ушел. Думал, работу запросто найду. Да осечка вышла. Только потом, уже в бомжах, прослышал о гаражах, где наши слесари скучковались и устроили конкуренцию своей же мастерской. Всех клиентов перехватили, так вот и задышали. Я уже туда решил пойти, но Илья подобрал. Честно говоря, силенок у меня совсем не стало, — признался Анатолий глухо и продолжил: