Секс, любовь и ипотека - Владимир Владимирович Германов Страница 11

Он вспомнил отрывок разговора с Настей:

– Мама тут размышляла на днях, куда мы кроватку будем ставить. Говорит: «Обязательно подумайте», а то, якобы заставим всё и места не оставим.

– До этого ещё далеко. Нам только ремонт полгода минимум до въезда делать.

Он не хотел ребенка. Чем больше об этом говорили и делали намеков, тем больше ему хотелось убежать, спрятаться и не думать об этом. Быть может он и не любил Настю? Может это всё были навязанные обществом правила: жениться, завести ребенка, реализовать себя. Да что вообще это такое, реализовать себя? Почему он всегда что-то должен?

После напряженного разговора с Настей, побоев и трёхкилометровой прогулки ноги стали ватными. Он зашел в квартиру и присел, облокотившись об стену. Допив виски, он швырнул бутылку в темноту комнаты. С громким хлопком осколки разлетелась по полу. Он не знал, как отдать деньги, что делать с ипотекой, не знал, как вернуть Настю. «Что из этого сделать первым, если я вообще ничего не могу сделать?» – он рассмеялся. Смех был похож на старт двигателя с севшим аккумулятором. Из диафрагмы раздались булькающие звуки вперемешку с кашлем, которые эхом разнеслись по всему этажу. Опираясь о стену двумя руками, Женя медленно поднялся. От выпитого виски голова шла кругом. Поймав правильную координацию, он пошел в спальню. Луна, большой серебренной монетой повисла над оконным проемом и осветила надпись, которую Женя оставил в их предыдущее посещение с Настей. «Люблю тебя» сердечко и домик – квадрат с треугольной крышей. Он снял штаны и помочился на рисунок. Струя закрасила художество, будто кто-то провел черной кистью по стене. Полюбовавшись своим шедевром и сделав вывод, что так гораздо лучше, он пошел на балкон. Достав сигарету, он стал искать по всем карманам зажигалку. «Не хватало еще и без курева остаться», – найдя её в заднем кармане джинсов, он прикурил. В памяти всплыла картина из фильма, который он смотрел на большом телевизоре Егора. Это был вестерн, в котором у главного героя похитили и убили жену, а в конечном итоге взяли в плен и самого ковбоя. Усатый злодей спросил у ковбоя про его последнее желание и ковбой, вытащив ртом из кармана фланелевой рубашки сигарету сказал ему: «Прикури мне сигарету, чертов ты ублюдок!»

«Идём до конца», – проговорил про себя Женя и поднял руку. Нёбо и рот обволок противный, кислый привкус, а в ноздри попал пригорелый запах фильтра.

«Тьфу!» – он выплюнул сигарету и едва устоял на ногах. Действие алкоголя достигло своего апогея. Огоньки домов вдалеке и черные глыбы недостроенных высоток района сливались в одну картину. К ним подмешивались фонари дорожного освещения, а висевшая над домом луна виделась, как огромное белое пятно. Женя облокотился на перила. Прикурив новую сигарету, на этот раз правильно, он начал размышлять о своей жизни.

Он подумал о том, что совсем не понимает людей живущих в этом городе, что он будто инопланетянин. Люди ходят по магазинам, покупают одежду, бытовую технику и радуются жизни. Они заходят в кафе и пьют глинтвейн. Сидят друг напротив друга и смотрят в глаза. Находят в этом удовольствие, а что у него? Нарастающий шум в голове и давящая боль в висках. Огромные долги и жена, которая с легкостью наплевала на него, ведь он якобы псих по её мнению. А теперь и его сосед, который всё это время был единственным человеком, который его поддерживал, пострадал из-за его ошибок.

Женя бросил окурок через балкон. Красный уголек сделал несколько оборотов и упал на бетонную плиту, разбросав вокруг себя искры. Женя посмотрел вниз. Несколько месяцев здесь во всю кипела стройка, рабочие сновали, как муравьи, перенося мешки и регулируя работу крановщика. Каким образом под их балконом оказалось три бетонных плиты, Женя не знал. Зато он прекрасно понимал, что если упадет хотя бы на одну из них, то шансов у него не будет. Перекинув ногу через перила, он оседлал балконную перегородку. Жалко, что виски кончилось, подумал он. На улице похолодало и его начало знобить. Дрожь пробивала тело, а железные перила, в которые он вцепился изо всех сил, обжигали руки. Он был похож на героя из вестерна, который они смотрели с Егором. Только того ковбоя трясло от скачки на лошади, а Женя трясся от холода. Оставалось перенести вторую ногу и отпустить руки. Его лоб весь покрылся испариной, а зубы отбивали чечетку. Клац-клац-клац. Пот тёк по лбу смешиваясь с слезами и затекал ему в рот. Наконец, у него получилось отпустить одну руку.

– Эй! Ты чё там делаешь? – прозвучал голос из комнаты.

Женя отпустил руки и закричал. Не удержав равновесия, он полетел вниз.

– Ты кто такой? – спросил бородатый мужик. Он наклонился и стал пристально рассматривать Женю.

– Где я? Это что небеса? – Женя лежал на холодном бетоне и смотрел на бороду наклонившегося над ним мужика.

– Это балкон, мать твою за ногу. Ты что наркоман? – мужик просунул руку под вязанную шапку, и почесал голову, – Сразу говорю, денег у меня нет, наркотиков тоже. Есть только самогон и шмат сала.

До Жени дошло, что пролетел он чуть меньше метра и лежит сейчас на своем балконе, а мужик, по всей видимости, бомж, чудом забредший к нему в квартиру.

– Ты знаешь где сейчас находишься? – спросил он бомжа.

– Я-то знаю, а вот ты, похоже, что нет, – бомж отошел от него, боясь, как бы он чего не выкинул. Он уже имел опыт встреч с подобными персонажами и не к чему хорошему это не приводило.

– Да все в порядке со мной, – Женя вытер размазанный по лицу пот со слезами и поднялся с пола, – Ты на моем балконе, на моей собственности, представляешь?

От резкого подъема выпитый виски вперемешку с лимонной кислотой забурлил в желудке и взял быстрый старт, несясь на всех парах к его горлу. Согнувшись пополам он вырвал прямо на пол своей собственности и замшевые, жёлтые ботинки его гостя.

Гостя звали Саша, но он попросил называть себя Алехандро. К Жениному счастью у Алехандро нашлись складные походные стульчики. А на складном походном столе он расстелил газету, положил кусок сала с чесноком и поставил бутылку с самогоном. Для полного ощущения уютного застолья они сели на кухне. Там хоть не так сильно дуло с балкона, да и окно было поменьше. Ко всему прочему у Алехандро нашелся