Катание на яхте в бархатный сезон - Андрей Михайлович Дышев Страница 11

– Меня "Пежо" интересует.

– Есть одна, но, к сожалению, почему-то не заводится. Ее тоже один товарищ хотел взять, приходил несколько дней назад, договорился, а сегодня утром стали ее заводить, так она, собака, только воет стартером. Но пришла сюда своим ходом, и вроде работала нормально…

– Ну и что же, тот товарищ ушел без машины? – спросил я как бы между прочим, идя за сторожем вдоль ряда автомобилей.

– Нет, схватил "Мерседес" и погнал. Потом, правда, мы сами его назад перегоняли.

– Что значит, назад перегоняли? – не понял я.

– Понимаете, в чем дело, – сторож вытер пот со лба. – Мы иногда даем машины вроде как на прокат. На сутки там, или на двое. Отдыхающим иногда хочется баб по берегу покатать, вот мы и идем навстречу. Тоже получается выгодно. Записываем паспортные данные, клиент платит – и езжай себе на здоровье. Машины все без номеров, далеко не уедут, а с местными гаишниками у нас договоренность, так что за пределы района ее не выпустят… Да вот она, старушка.

Мы стояли напротив белого "Мерседеса", левое окно которого было заделано фанерой. Я обошел машину, постучал ногой по колесам, заглянул в салон, словно надеялся увидеть там Ольгу с оранжевым кейсом.

– Еще хорошая, – ласково сказал сторож и погладил машину по борту. – Еще побегает. Эту надумали брать?

– Да, наверное, эту. А вы учитываете, сколько километров клиент намотает за прокат?

– А как же! – кивнул сторож. – Все учитываем, все фиксируем. Пойдем ко мне, глянем в журнал.

Мы еще немного поболтали о преимуществах "Жигуленка" в сравнении с подержанными иномарками, и поднялись по лестнице в жестяную кабину.

– Вот глядите, – сторож открыл замусоленную тетрадь на последней странице, нацепил очки и стал водить пальцем по каракулям. – БМВ, БМВ, "Москвич", еще "Москвич", а вот и "Мерседес" А-12. Это наш учетный номер. Глядите-ка сюда: вот сегодняшняя дата, а это – пробег. Сто семь тысяч двести тринадцать – это перед сдачей в прокат. А это – сто семь тысяч двести сорок один – последнее показание. Значит, всего двадцать восемь километров клиент накрутил.

– Вы же говорите, что сами ее назад пригнали, – подсказал я, не отрывая взгляда от журнала, где ужасно неразборчиво были записаны паспортные данные клиента.

– Значит, он еще меньше накрутил, – согласился сторож, снял очки и положил их на стол. – Сколько тут будет до развилки на Новый Свет?

– Километров десять.

– Правильно, десять – пятнадцать, не больше. Вот там он и кинул машину вместе с ключами! Наши ребята, правда, сразу ее нашли и сами пригнали… Бывают такие случаи, что поделаешь! Привезет мужик бабу на берег, выпьют они там, туда-сюда, потом на лодке кататься поедут, потом еще куда, а про машину и забывают. Отдыхающие, что с них взять! И не своя же машина, так чего о ней беспокоиться, так, да?

Я прочел фамилию и имя: Тимон Давид. Отчество не разобрал, такие каракули только криминальному инспектору под силу.

– Спасибо! – поблагодарил я сторожа, прерывая начавшийся у него словесный поток, который мог запросто вымыть из моей памяти Тимона Давида. – Завтра я приду с деньгами.

11

Когда я вернулся на спасательную станцию, Борис уже крепко спал под навесом на топчане. Дверь в медкабинет была открыта, и на легком ветру колыхалась белая марля.

Крепкий сон эскулапа был очень кстати, и я, вооружившись телефонным справочником, принялся накручивать диск аппарата.

– Алло, здравствуйте! – кричал я, потому что слышимость была скверной. – Это гостиница "Сурож"?.. Вас со спасательной станции беспокоят… Нет, пока никто не утонул. Только вот какой-то рассеянный гражданин забыл свою сумку с документами. Давид Тимон его зовут. Посмотрите, не значится у вас такой?.. Нет? Спасибо, простите за беспокойство! – и снова набор. – Гостиница "Горизонт"? Со спасательной станции вас беспокоят…

Через полчаса у меня онемел палец, которым я крутил телефонный диск, как вдруг администратор интуристовского "Золотого пляжа" вяло и безрадостно ответила мне:

– Да, проживает у нас Тимон. Только не знаю, что вы там нашли, паспорт его здесь лежит, передо мной.

– Мы не паспорт его нашли, – ответил я, – а удостоверение члена географического общества.

– Где вы находитесь, сообщите адрес, мы передадим Тимону, – монотонно произнесла администратор.

– Ради Бога, не беспокойте человека! – как можно убедительнее ответил я. – Скажите мне номер его комнаты, и мы сами доставим удостоверение ему прямо в руки.

– Номер комнаты не даем, записывайте телефон Тимона: два-три-семь-пять-три…

И короткие гудки.

Я подскочил со стула, потирая руки. Два-три-семь-пять-три, повторял я цифры, как стишок. Номер телефона Тимона – это уже что-то!

* * *

Я просидел в своей засаде за белой марлей до вечера. Жара спала, народ повалил на ужин, лишь немногие темнокожие фанаты трупами валялись на песке.

Подошел опухший от сна и жары Борис, надел какие-то дурацкие трусы с пальмами и кепку с огромным козырьком, кинул мне связку ключей, буркнул "до завтра" и вышел.

Вооружившись биноклем, я смотрел на причал, где качался на слабых волнах мой злополучный "Арго", причаливали груженые килькой баркасы, и выходили на берег крепкие парни с просоленной и загоревшей до черноты кожей. Они кучковались, обсуждая страшную новость. А я прячусь в медпункте, знаю все, но не могу рассказать. И рыбаки так и не поймут, как это старый волк, который мог на весельной лодке выйти в море в любой шторм и снять сети, упал с моторки под винт в двух десятках метров от берега.

Я лег на топчан, на холодную клеенку, на лицо – газету, чтобы не донимали мухи и, кажется, заснул, потому что когда в дверной косяк тихо постучали, то вздрогнул и подскочил, как по тревоге.

Было сумрачно, с набережной доносились звуки музыки, тихий ветер колыхал марлевую занавеску. За ней – я видел только силуэт – стоял человек.

Я неслышно взял с холодильника ключи, кашлянул и сказал:

– Да-да!

– Простите, я туда попала? Я пришла за паспортом.

Это была Валери! Не зажигая света я метнулся к двери. Я был уверен, что в первое мгновение она не узнает меня.

– Заходите, вот ваш паспорт, – ответил я, пытаясь как-то изменить свой голос.

Она осторожно отодвинула марлю в сторону, но не вошла. Тогда я схватил ее за руку, рывком втащил в кабинет и тут же захлопнул за ней дверь. Валери вскрикнула, но не громко, а приглушенно, даже обреченно, будто уже приготовилась к тому, что сейчас ее будут убивать. Я запер дверь на ключ и включил свет.

Сначала Валери щурилась,