Олег Алякринский - Охота вслепую Страница 12

— «Чтоб понятие поглубже засело»… Я теперь от вашей фабрики не отстану. Завтра же подам рапорт и добьюсь, чтобы обэхаэсэс провело у вас проверку по полной программе!

Теперь не выдержал с виду более спокойный Кривошеин. Он удержал за руку напарника, уже изготовившегося накинуться с кулаками на нахального милиционера, и прошипел:

— Ну, ты сам напросился, мусор. Теперь гляди, как бы с тобой чего не вышло. О здоровье своем побеспокойся, да не только о своем… Ты, я гляжу, неученый еще. Так мы тя поучим, падла…

— Ты, дерьмо собачье, хорэ у нас вынюхивать! — тяжело дыша, процедил Привалов ему в ухо. — Еще раз тебя на фабрике увижу — пеняй на себя! Тебе русским языком сказано: вынюхивай по соседству! А к нам не лезь!

Степан, набычившись, медленно развернулся с намерением вмазать этой говорливой падле кулаком в пятак, но Кривошеин с Приваловым уже юркнули в какой-то узкий проход, ответвлявшийся от главного коридора Смольного, и исчезли.

Ему все стало ясно. Все. Теперь он понял, что и впрямь всю эту неделю охотился вслепую. Но сейчас он прозрел. И намек Аркадия Петровича уяснил. Ему посоветовали не копать, а спустить дело на тормозах, замять, замотать… Примерно то же самое, только не обиняками, а напрямую, ему сказал Васька Макеев. Забавно. Они точно сговорились… Этот самодовольный боров из горисполкома… И хам Кривошеин, и урод Привалов… Как бы не так! Степан сжал челюсти так, что в деснах заломило. «Я докопаюсь, кто и за что изувечил главбуха…»

Вернувшись в контору, Степан засел за рапорт, который после разговора в большом кабинете и особенно посте стычки с двумя гадами он решил подать во что бы то ни стало. Текст получился большой, потому что лейтенант постарался изложить свои подозрения аргументированно, без «воды» и эмоций. Он уже дописывал последнюю страницу, как вдруг ему позвонили из ЖЭКа и сообщили, что дверь его квартиры открыта, вероятно, взломана…

Он упросил знакомого сержанта-водителя подбросить его на патрульном газике до дома. Замок и впрямь был взломан. Войдя в квартиру, Юрьев обомлел: тут словно побывала стая дикарей или уличных вандалов. В большой комнате все было разгромлено: книжные полки выпотрошены, ящики серванта выдвинуты и все их содержимое — столовые приборы, коробочки со старыми мамиными украшениями, фотоальбомы, отцовские почетные грамоты — разбросано по полу, обивка стульев и дивана распорота крест-накрест, паркет залит чернилами, чернильные потеки покрывали обои и потолок… Смущенно топтавшийся в коридоре начальник ЖЭКа Николай Степанович осторожно спросил, не украдено ли чего и не стоит ли вызвать участкового. Но Степан уже и так понял, что у него побывали не квартирные грабители.

— Не надо, — глухо ответил он, — ничего не украдено. Я сам разберусь…

Выпроводив оторопевшего Николая Степановича, он стал собирать с пола разбросанные грамоты, обрывки старых семейных фотографий, а когда поднял из-под стола разорванную золотую цепочку — мать тайком, скрывая от отца, носила на ней золотой крестик, — ощутил прилив жестокой и бессильной злобы. Кто же это сделал? Какая сволочь? Тут долго гадать не нужно… Он догадался, кто побывал у него дома. И зачем. Но только доказательств у него не было никаких — ни улик, ни следов.

Он взял в ванной веник и принялся было подметать, но не выдержал. Надо съездить туда, найти их… Решение созрело сразу. Найти их… Но что он может сделать? Арестовать? Смешно… Но их надо наказать. А если это не они… Да, скорее всего, не они, не сами же Кривошеин и Привалов приехали сюда и учинили такой разгром. Понятное дело, подослали каких-то ублюдков.

Когда вышел на улицу, перед глазами все плыло, в ушах гудело. Душа горела — от обиды, от ощущения собственного бессилия и от неутоленной, слепой ярости… Он бродил по городу несколько часов, точно лунатик, точно пьяный. Его один раз даже армейский патруль остановил около Эрмитажа, невзирая на милицейскую шинель, — проверили документы, принюхались к дыханию и отпустили с миром.

Стало темнеть: Близился вечер. Оказавшись около автобусной остановки, Степан сел на первый подошедший автобус, проехал остановок десять, сошел. И вдруг с удивлением увидел, что стоит возле проходной фабрики «Балтийский рабочий».

И сразу все стало на свои места. Это была судьба.

— Я их у рою, этих гадов! Урою… — прошептал он.

Степан дернулся было к железным воротам со звездой, но быстро передумал и поспешно двинулся в обратную сторону, вдоль забора, свернул за угол, прошел еще метров пятьдесят и остановился. Это было то самое место, где избили главного бухгалтера Серегина. Он заметил в бетонной плите широкую, в ширину человеческой фигуры, дыру, заложенную проржавевшим стальным листом. Ага, возможно, именно через нее и вылезли нападавшие… Степан не без труда протиснулся в нее, сильно оцарапав тыльную сторону правой ладони. Он обмотал окровавленную руку платком и посмотрел на часы: начало десятого. Рабочий день давно закончился. Под покровом сгустившихся сумерек он рысцой побежал к административному корпусу, где на втором этаже горело два окна…

Он догадался, кто там сидит в столь поздний час.

Подойдя к двери, Юрьев заметил, что она чуть приоткрыта. Он приник к щелочке, прислушался. В кабинете было тихо. Вдруг раздался телефонный звонок. Трубку сняли, и знакомый голос Кривошеина произнес:

— Алло! — И после паузы хрипло: — Ты, Вить, уверен, что вас там, на Литейном, никто не видел? Точно? Ну ладно… Как все прошло? — Пауза. — Ну и славно. Если этот лейтенантишка не совсем дебил, должен понять, что к чему… Ты из города с ребятами сегодня смойся, лучше до конца месяца где-нибудь перекантуйтесь. Все, бывай!

Телефонная трубка со стуком легла на рычаг. Кривошеин, хлопнув в ладоши, довольно крякнул.

Степан даже усмехнулся про себя: как же он вовремя подоспел, прямо к раздаче! Эта падла Кривошеин себя с потрохами выдал телефонным разговором со своим громилой… Теперь ясно, кто учинил налет на его квартиру! И, схватившись за ручку, с силой рванул дверь на себя.

Начальник службы безопасности фабрики и он же по совместительству временно исполняющий обязанности директора Кривошеин стоял у окна. Поглядев на вошедшего лейтенанта милиции, он насмешливо произнес:

— Опять пришел, мусорок? А чего пришел? Договариваться по-хорошему? Так это днем была такая маза. А теперь ты ее упустил, дурашка… — И, хотя он произнес эти слова спокойно, в его потемневших глазах заплескался страх.

— Нет, не договариваться, — медленно сказал Степан, стараясь унять клокочущую внутри ярость. — Теперь договариваться будешь сам… с прокурором.

— Да что ты? — с деланым испугом воскликнул Кривошеин, глядя куда-то поверх плеча Юрьева. — И это почему?

Степан даже усмехнулся, заметив, как бегают округлившиеся от страха глаза Кривошеина.

— Потому, что я слышал твой разговор с неким Витей… Про квартиру на Литейном. И про то, что ему с ребятами лучше смыться из города до конца месяца…

Сзади раздался едва слышный скрип отворяемой двери. По выражению лица Кривошеина, на долю секунды озарившегося радостью, Степан понял, что кто-то незаметно вошел в кабинет… Кто же? Да уж тут долго гадать не нужно. Он сразу понял, кто это может быть. Скосив взгляд налево, Юрьев заметил медленно приближающуюся плотную фигуру. Дальнейшее заняло считаные секунды.

От двери к нему медленно двигался Привалов, и, когда подошел почти вплотную, Степан коротко, без замаха, ударил его локтем по ребрам. Привалов не ожидал столь стремительной атаки и не успел закрыться: он согнулся, как марионетка, у которой обрезали ниточки, и, хрипя, опустился на колени. Воспользовавшись мгновенным замешательством противника, Степан схватил его за правое запястье и сильно сдавил — зажатый в руке Привалова пистолет ТТ с грохотом упал на пол. Привалов быстро пришел в себя: он вскочил с колен и нагнулся за пистолетом, но тут же был отброшен к двери страшным нокаутирующим ударом кулака. Лейтенант подхватил с пола пистолет: рукоятка плотно легла в ладонь, перевязанную платком.

— Вот теперь поговорим! — вполголоса произнес Юрьев, подняв тэтэшник и наведя ствол на грудь Кривошеина. Тихо лязгнул взведенный курок.

Кривошеин шумно сглотнул слюну. Он хотел что-то сказать, но язык ему не повиновался.

— Так за что вы своего главбуха уделали? — спросил Степан, с ненавистью глядя на врио директора обувной фабрики и не надеясь услышать ответ. Но он ошибся. Кривошеин, похоже, уже превозмог первоначальный страх и теперь опять смотрел на лейтенанта с презрительной усмешкой.

— За то, что полез, мудак, не в свое дело, — с наигранным спокойствием процедил Кривошеин. — Вот и получил по заслугам, гер-рой! И ты получишь, лейтенант! Давай, урод, вызывай свой наряд, вези нас в капэзэ, но завтра нас по указанию товарища Мамонтова отпустят, а тебе, мусор, кранты! Конец твоей карьере! И потом, когда с тебя погоны сорвут и под зад пинка дадут, вот тогда мы тебя уроем по полной программе…