Дмитрий Черкасов - Парижский десант Посейдона Страница 12

– Они-то при чем? Не трогайте никого, это же я, и только я. Это мое дело! Другие-то ни в чем не виноваты!

Но Жаворонок уже мысленно потирал руки. Все-таки он намыл крупицу золота в пустой породе. Ему будет о чем доложить по инстанции. Конечно, его могущественному шефу наплевать на какой-то там одесский комсомол, но лишней такая информация никак не будет.

Он прищурился:

– Хорошо. Я промолчу, но только в обмен на твое сотрудничество. На правду. Ты расскажешь мне всю правду о ваших шашнях с немцами. А я попробую забыть про вашу комсомольскую организацию.

Он лгал, конечно.

Красавчик напряженно размышлял.

– Нет, – проговорил он после долгой паузы. – Мне не о чем рассказывать. Все наши шашни – уколы в живот и руки.

Жаворонок о чем-то задумался.

– Вы с Остапенко были в разных лагерях, – сказал он наконец, как будто разговаривал сам с собой – настолько был погружен в свои мысли.

Соломон лихорадочно пытался сообразить, к чему на сей раз клонит эта сволочь. Эх, нет здесь стальной балясины... Эта тварь ничем не лучше Месснера. Да... стало быть, эсэсовца звали именно так, надо, на всякий случай, запомнить.

Он вообще старался все в жизни запоминать, ибо неизвестно, когда и что пригодится.

И ничего не ответил.

– Кто был у вас комендант?

Красавчик назвал фамилию.

– А врач?

Тот назвал и врача.

Жаворонок вновь погрузился в раздумья.

О чем он размышлял, Красавчик так и не узнал. Допрос закончился, закончился внезапно и – ничем.

...Его отвели в каюту. Их с Сережкой держали порознь.

Пристегивать их никто не пристегивал, потому что с подводной лодки сбежать нелегко. А лодка шла своим курсом. И Сережке, и Соломону, хотя общаться они не могли, одинаково казалось, что они находятся лишь в середине смертельно опасного маршрута. Могло оказаться и так, что пройдено даже меньше половины.

Часть третья

САНТА БЕЗ КЛАУСА

Глава восьмая

В ДВЕРЯХ ПРЕИСПОДНЕЙ

– ...Как сквозь землю провалился, – подвела итог Мадонна.

Маэстро мрачно кивнул.

Они сидели в кабинете вдвоем, и у обоих уже болели глаза от изучения топографических карт. Телефоны, по которым должна была поступать свежая оперативная информация, звонили с тупой регулярностью, как было приказано: через каждые полчаса. Это могло означать только одно: предписание исправно выполняется; однако свежей информации нет никакой.

– Эх, Маслова бы сюда, – в сотый раз сказала Мадонна.

Но аналитик Андрей Маслов был задействован в другой операции и находился вне досягаемости.

Гладилин исчез.

Внутренние войска прочесывали местность в радиусе двухсот километров от места его высадки, но единственным результатом было обнаружение трупа несчастного старика-охотника в сторожке.

Оружия там не нашли, и Мадонна с Маэстро предполагали, что Гладилин завладел ружьем. Поэтому на «человека с ружьем» была дана соответствующая розыскная ориентировка.

Никакого человека с ружьем найти не удалось.

Были взяты в оборот все ближайшие населенные пункты, вплоть до самых мелких хуторов – Высокое, Ботово, Славяновка, Ухтомка, Гарабеево и прочие. Но капитана Гладилина нигде не обнаружили. Никто не видел пришлого человека, никто не слышал о нем.

– Как там сообщение с райцентрами? – спросил Маэстро.

– Через пень-колоду. Автобусное сообщение – в половине случаев. В прочих местах – пешим ходом, на лошадях, тракторах... Тракторов, правда, там почти не осталось. Словно Мамай прошел.

– Но за водкой-то они как-то гоняют?

– Вот на оставшихся тракторах и гоняют, а так самогонкой обходятся. Есть кадры, которые пешком выходят затемно и возвращаются к полуночи, и так изо дня в день. Своего рода занятость. Ягод наберут, грибов, да плетутся продавать...

Маэстро снял трубку:

– Что с автобусными линиями?

Ему ответили, что линии проверяют. Пока результата нет.

Тот в сердцах шваркнул трубкой.

Пока все было ясно лишь со сторожкой, да и то... Может, там побывал разыскиваемый, а может быть, и кто другой. Собаки не взяли след, ибо никаких собак не приводили. От Гладилина не осталось ничего, что можно было бы подсунуть им в качестве образца. Да и брать след в лесу, где столько отвлекающих факторов...

Серьезная экспертиза требовала времени, а его, увы, не было и в помине.

Ясно было одно: если в сторожке похозяйничал капитан, то ушел он оттуда на своих двоих.

Конечно, сомнения в том, что там побывал именно Гладилин, были больше риторического свойства: так, порядка ради. Чужаков в тех краях немного. Кто-то, правда, постарался стереть отпечатки. Это не в стиле местного дикаря-хулигана, забравшегося поживиться стариковскими припасами.

Убийца ушел пешком.

Следовательно...

Кружок, которым Маэстро обводил хутор Славяновку, становился все жирнее. Ухтомка была ближе, но там существовало автобусное сообщение. Линию, как и саму Ухтомку, уже проверили, однако ничего не нашли. Проверяли и Славяновку, но...

А вообще, есть такая штука – интуиция.

Без нее в оперативной работе делать нечего.

И она подсказывала Маэстро, что проверка оказалась поверхностной. Прошли, поспрашивали и двинулись дальше.

А надо было копать.

* * *

Гопнику с перебинтованным лицом, с запахом перегара, с больной головой было крайне неуютно в тракторе, где его трясло и подбрасывало так, что он едва не ударялся макушкой о крышу кабины. С учетом свежеприобретенного сотрясения мозга, любой удар был бы крайне нежелательным. Пусть даже сотрясение и легкое. Теперь хорошо бы в больницу на койку, отлежаться пару-тройку дней, но какое там...

Гладилина немного беспокоил и сам факт ночного путешествия на тракторе. Немка, однако, убедила его, что здесь это в порядке вещей.

– Русские за бутылку сделают что угодно, – заявила она высокомерно. – У Парщикова в райцентре свояк живет; он может к нему заявиться в любое время суток. «За жисть побазарить», – передразнила она, и в ее устах это прозвучало дико. Гладилину неожиданно пришло в голову, что в случае необходимости эта железная тетка может легко проявить себя в качестве неплохой актрисы.

– А трактор-то откуда? Здесь же все разворовано сто лет назад.

Немка усмехнулась:

– У ваших есть такая поговорка: умная голова, да дураку досталась. Парщиков – дурак с умной головой. Попросите его что починить или соорудить – в секунду сделает, и все будет идеально работать. От часов с кукушкой до самолета. И у себя в доме он вечно что-то сооружает; вон, трактор наладил – и теперь бережет его как зеницу ока. Спрашивается, зачем? А затем, чтобы к свояку ездить водку пить. И так его внутренняя суть проявляется практически во всем. Вечное становление, вечная перестройка всего – даже неизвестно ради чего.

Покончив с преобразованием внешнего облика Гладилина, хозяйка стала куда разговорчивее и даже приветливее. Похоже было, что проделанная «работа» доставила ей искреннее удовольствие.

– А не опасно отправлять меня куда-то с умным дураком?

– Нет. Он будет молчать как рыба. Он знает, что если сболтнет лишнее, то здесь ему уже никогда не нальют. Да и сболтнуть ему нечего, он не в курсе. Его дело – доставить человека в центр, а что за человек и зачем вообще его доставлять – он якобы понятия не имеет. Уж на это, поверьте, у него хватает ума.

«Так-то оно, конечно, так, – подумал Гладилин, теперь уже совершенно холодно, с привычным расчетом, будучи под полной властью ладожского дьявола. – Только хорошо бы иметь гарантии».

Про себя он решил при первом удобном случае ликвидировать этого умного тракториста. Сейчас ликвидации не представляли для него никакой трудности. Он, по сути, уже не принадлежал к миру людей.

Но все равно следовало быть осмотрительным!

Тракторист хоть и не в теме, а все же связной. Убрать связного – разозлить хозяев, до которых Гладилину еще нужно добраться. Хотя едва ли к нему будут серьезные претензии...

Ну, рассудим по обстановке.

...Парщиков как таковой капитану понравился.

Немногословный серьезный мужик – испитой вконец, но видно, что резервов у молодца пока что предостаточно. Еще может хлестать бухло ведрами – не высосал свою бочку.

А вот в недавнем милицейском прошлом такой самобытный человек ему бы не понравился точно.

Гладилину приходилось иметь дело с подобными субъектами.

Из них и в самом деле было слова не вытянуть.

Пару раз он пытался пристегнуть подобных Парщикову личностей к мелким уголовным делам, но не преуспел. На них не действовали ни посулы, ни угрозы, ни физическое воздействие (противогаз), ни даже пресс-хаты. Там, где служил Гладилин, пресс-хат, правда, не было, и сведения доходили до него из питерских «Крестов», куда он все-таки под тем или иным предлогом переправлял упрямцев. Их пытались расколоть чуть ли не всем «домом», иных опускали, делали чушкарями и петухами, двое на его памяти повесились, но добиться от них так ничего и не удалось...