Сергей Зверев - Венесуэльский заговор Страница 12

В ходе детального рассмотрения Батяня обнаружил, что в складках вытяжного парашюта лежат пакетики с какими-то пластиковыми шариками.

– Что-то я такого не видел, когда испытывал «Кинжал» в России, – заметил он. – Что скажешь, инженер? Ты же утверждал, что российские и венесуэльские комплекты полностью идентичны, а?

– И я еще раз говорю, что так и есть! – махнул рукой инженер. – Дело в том, что в Венесуэле очень влажный климат. Я вот хоть и не был здесь до этого, сразу же убедился по приезде сюда. Так вот, просушить парашюты можно только в помещении. Это подтвердят и наши коллеги.

Кабрера и Маурильо кивнули.

– Но мы учли эту особенность по просьбе венесуэльских друзей, они же сами и предложили решение. Для устранения этой проблемы в парашютный ранец кладутся стандартные влагопоглощающие пакетики с силиконовыми шариками. Кстати, такие обычно лежат и в коробках с кожаной обувью, чтобы не отсырела во время хранения. Но это комплектацией в строгом смысле назвать и нельзя, – сказал инженер, заканчивая свою мини-лекцию.

Батяня убедился, что слова Пушкарева являются чистой правдой – все парашюты, просмотренные им, были абсолютно сухими.

– В принципе, я согласен, – пожал он плечами, – пакетики просто вылетят из ранца при открытии парашюта. Так что никакого вреда от них быть не может, только польза.

– Я хочу добавить, – сказала Лаура, – что без этих средств пользование парашютами было бы очень проблематичным, поэтому без них просто не обойтись.

– Скажите, а такие же пакетики были в ранце, когда произошла трагедия? – наморщил лоб майор.

– Естественно, – подтвердила Кабрера.

Лавров тяжело вздохнул: пакетики пакетиками, но вопрос оставался открытым…

– Ну не мог он не раскрыться! – Пушкарев уже в сто первый раз ощупывал шлеи, лямки, шелк, кольцо и все что можно.

– Вы уверены? – прищурилась Кабрера.

– Даю голову на отсечение… И я, и они, – кивнул инженер на Батяню и Кондратова.

– В общем, я со своей стороны могу заверить: с таким парашютом можно прыгать откуда угодно! – твердо заверил Батяня.

– Ну а как же вы объясните в таком случае катастрофу? – не сдавалась лейтенант.

– Да никак я не могу объяснить причину! – инженер развел в сторону руки. – Мистика какая-то!

– К сожалению, мы любим точные понятия, – заметила Кабрера, – и такое объяснение никого устроить не может. Ну, хорошо, я вам объясню, зачем команданте решил провести расследование именно в Венесуэле. Президентом было сказано о том, что если русские так уверены в своей правоте, то пусть кто-то из них и совершит прыжок с этим самым парашютом.

– Кто совершит? – не понял Пушкарев.

Ему вдруг на мгновение показалось, что прыгнуть должен будет именно он.

– Да уж не вы! – насмешливо сказала Лаура. – Здесь есть люди, в чьи обязанности это, собственно говоря, и входит.

Батяня прекрасно понял о чем, а вернее, о ком идет речь…

– Откуда угодно, говорите, можно прыгнуть? – вставил свои «пять копеек» доселе молчавший капитан Маурильо. – Хорошо. Вот мы и посмотрим.

– Это что же получается? – завертел головой инженер. – Нас, выходит, тут куклами считают, что ли?

Батяня ясно видел, что предложение команданте – чудовищное нарушение протоколов и всех международных норм. Однако он знал, что подобные эксцентричные выходки очень даже в духе Уго. Об этом майор был наслышан достаточно. Уж если президент может явиться на заседание правительства в спортивном костюме, с логотипом любимой футбольной команды на груди и судейским свистком в зубах, чтобы перед телекамерами раздавать министрам красные и желтые карточки, то озвученные действия вполне могут иметь место даже по отношению к русским, которым он симпатизирует…

– При чем тут куклы? – ввязался в спор пилот. – Гарант конституции заботится о народе и его вооруженных силах. У него есть все основания сомневаться в доводах производителей «Кинжалов», и потому его можно понять. Но когда подозрения прояснятся – врагам Венесуэлы не поздоровится.

Члены российской делегации не верили своим ушам:

– Что поделать, у гарантов свои причуды, – только и смог пробормотать Кондратов, – а уж у латиноамериканских подавно:

Как человек, принадлежащий к определенным структурам, он больше, чем другие был научен не задавать лишних вопросов.

– Хорошо, – сказал Батяня, – я согласен совершить прыжок именно с тем парашютом, с которым прыгал погибший.

Пушкарев и Кондратов изумленно вытаращили глаза на майора.

«С ума он сошел, что ли? – пронеслось в голове у представителя завода. – Этого еще не хватало!»

– Я согласен, – повторил Лавров, – но в связи с этим у меня есть две просьбы.

– Сразу две? – прищурился капитан.

– Можно сразу, можно поочередно, – парировал майор, – во-первых, парашют складываю сейчас я сам, а во-вторых, дайте мне этот парашют на ночь, в гостиницу.

– Зачем? – непонимающе сдвинула брови Кабрера.

– В моей части такая примета, – пояснил Батяня, – новый парашют – это как женщина. А чтобы женщина тебя полюбила, с ней надо провести ночь…

– Интересные у вас традиции, – улыбнулась девушка, – ну, как скажете, пожалуйста.

– Вот и отлично, – удовлетворенно кивнул Батяня, – благодарю за понимание.

– Да ты что, майор?! – вполголоса обратился к нему Пушкарев. – Зачем это тебе надо? Я, конечно, все понимаю, но это уж слишком. У нас есть определенная задача, и какого черта выходить за ее рамки? А если тебя попросят вообще без парашюта прыгнуть, так ты для чистоты эксперимента тоже на это пойдешь?

– В самом деле, Лавров, – вступил в разговор Кондратов, – этот вариант у нас не был предусмотрен. Такой поворот нужно обсудить, посоветоваться с нашими…

– Все нормально, ребята, – не терпящим возражений тоном заявил Батяня, – под мою ответственность.

– Так что вы решили? – спросил ничего не понимавший по-русски, но видевший сомнения делегации пилот президента.

– Я же сказал: прыгаю, – спокойно ответил Батяня.

Всем пришлось задержаться в Арсенале, глядя за тем, как майор лично складывал парашют. Для того чтобы эксперимент был повторен один к одному, Лавров засыпал в ранец и влагопоглощающие шарики. Для этой цели он взял их из еще нераспечатанной упаковки, которую выбрал опять же сам.

Глава 9

Неподалеку от города Мерида в Андах раскинулся один из многочисленных в Венесуэле агрогородков.

Для тех, кто не знает, что означает термин «агрогородок», стоит пояснить – это небольшой благоустроенный населенный пункт, в котором созданы производственная и социальная инфраструктуры для проживающего в нем населения и жителей прилегающих территорий. Здесь также имелось все необходимое: небольшая, но аккуратная школа с детским садом, стадион, Дом культуры и прочее.

Агрогородок выглядел вполне стандартно для местных реалий. Одноэтажные домики, сады, огороды… На окраине возвышалось двухэтажное здание госпиталя. О его принадлежности красноречиво свидетельствовал сам внешний вид: крыша здания была выложена из двух цветов черепицы. Из красного цвета был сформирован огромный крест. Госпиталь несколько лет назад построили при международной поддержке с помощью организации «Врачи без границ». До этого местным приходилось ездить в городок, находившийся в тридцати километрах отсюда. Не стоит говорить, что в горах, да еще и в экстренных случаях, это непросто. Теперь же проблема была решена.

В этот обычный рабочий день большинство взрослого населения занималось своим делом – селянским трудом. Индейцы, одетые в пончо, работали на кофейной плантации. Трудоемкий и длительный, но при этом самый надежный способ сбора кофейных ягод в период урожая? ручной. Этим сборщики и занимались, переходя от одного растения к другому и срывая поштучно спелые ягоды.

За работающими индейцами наблюдали с близлежащей возвышенности два субъекта.

Одним из них являлся Джордж Купер, успевший не только покинуть Лэнгли, но и снова оказаться на солнечной венесуэльской земле. За свою богатую биографию ЦРУшнику неоднократно приходилось бывать в боливарианской республике, но теперешняя миссия имела особый статус. Идеально подобранная для горной местности экипировка делала его похожим на уставшего от больших городов североамериканского туриста. Он выглядел сосредоточенным и собранным.

Вторым был латиноамериканец в натовском камуфляже. Мигель Мендоза – так звали этого человека – являлся личностью известной в определенных кругах. Родом из Колумбии, Мендоза был наемником. Война, кровь, убийства для большинства людей – символ смерти. Для него же напротив – привычная работа. За деньги он делал все, что от него требовалось.

Мигель Мендоза выглядел тем не менее благородно. И первое впечатление о нем могло бы быть весьма положительным. Но, как это иногда случается, в реальности все оказывается совсем по-другому. Мендоза был начисто лишен совести и жалости. О его жестокости ходили легенды. Особенно страшными они были там, где люди Мендозы проявили себя в действии. Сожженные деревни, десятки трупов: Но, похоже, этот страшный груз не тяготил колумбийца, его интересовали прежде всего денежные знаки. Получив очередную сумму за «качественно выполненную работу», Мендоза не терзался кровавыми сновидениями. Он предпочитал думать о том времени, когда ему можно будет уйти на покой и наслаждаться спокойной, размеренной жизнью. Мигель был твердо уверен, что ее заслужил.