Михаил Серегин - Нестандартный подход Страница 12

Маргарита зачарованно кивнула.

– Не ограничивайтесь словами. Помните, вы – без пяти минут сумасшедшая, – засмеялся Китаец, – можете дать волю рукам, ногам и так далее. Только помните: главное – не переборщить. К тому же мне не хочется, чтобы моей харизме был нанесен какой-нибудь серьезный физический ущерб, – пошутил Танин.

– Будь спок, муженек, – неожиданно быстро вошла в роль Маргарита, чем вызвала у Танина громадный восторг.

Она рассмеялась.

– Ты – способная ученица. – Танин всеми фибрами почувствовал, что обращение на «вы» исчерпало себя.

Маргарита просияла. Но вскоре по ее лицу пробежала тень.

– Боже мой, я тут разыгрываю водевиль, а папа… – она всхлипнула.

– По крайней мере, – ободряюще посмотрел на нее Китаец, – мы узнаем, кто виновен в его смерти. Преступник будет наказан…

– Но папу этим не вернешь, – захныкала Маргарита.

– У меня тут есть одно неплохое средство, – Китаец достал из лежащего на заднем сиденье пакета бутылку, которую ему всучил Жуков.

– Граппа? – морщась, спросила Маргарита.

– Она самая, – Китаец отвинтил крышку, достал из бардачка маленький стаканчик и плеснул в него виноградного самогона, – выпейте.

– Не хочу я пить эту дрянь, – отвернулась Маргарита.

– Представь себе, что ты – маленькая девочка, я – добрый доктр Айболит, а граппа – спасительная микстура, позволяющая поддерживать настроение в норме. Давай, пей.

«Надо бы еще отдельно обговаривать с клиентом условия, на которых я буду утешать их в тяжелые минуты», – иронично подумал Китаец.

– Вам нужно было идти не в сыщики, а в психотерапевты. – С этими словами Маргарита осушила стаканчик и зажмурилась.

– Вы еще не знаете, какой я сыщик, – продолжал шутить Танин, – и кроме всего прочего, мое ремесло дает мне возможность совмещать несколько профессий. А насчет психотерапевта… Мы будем его иметь в лице доктора Бурлакова. Не забывай, что ты – ревнивая жена, а я – твой терпеливый, заботливый и преуспевающий муж, впрочем, о моих качествах ты можешь и не догадываться…

ГЛАВА 5

Бурлаков имел довольно простонародную физиономию, которой особую живость придавали хитрые маленькие глазки, шнырявшие туда-сюда, и оплетенный красными прожилками крупный нос. Казалось, нос жил своей собственной жизнью. Он с шумом втягивал воздух и выдыхал его, раздувался и без конца морщился, словно в пещерах его гигантских ноздрей, откуда воинственно торчали кустики волос, свила гнездо перманентная простуда. Семен Семенович быстро и как-то виновато потирал свой впечатляющий шнобель, который ввиду этого массажа краснел и, похоже, еще больше раздражался. Лукавое выражение его глаз дополнял растянутый в двусмысленной улыбке рот. Верхнюю губу прикрывали пышные усы с проседью. Обширные залысины и наполовину седые волосы превратили голову Бурлакова в архипелаг пегой растительности. Руки Семена Семеновича не уступали в живости его гигантскому носу. Он беспрестанно теребил рукава халата, папки, бумаги, в общем, все, что попадало в эпицентр его суетливых движений.

Китаец вежливо осведомился в регистратуре, у себя ли мэтр психоаналитической науки и, получив утвердительный ответ, сопроводил свою «невменяемую» жену в кабинет. Семен Семенович вначале было возмутился тем, что Китаец не удосужился записаться к нему на прием. Китаец нагло заметил, что мэтр все равно скучает, а тут такой сложный и интересный случай. Приблизив рот к уху Семена Семеновича, Китаец доверительно и взволнованно сообщил, что в долгу не останется. Это заверение сыграло роль волшебной палочки. Шаловливые глазенки его сразу потеплели, руки с еще большей живостью затеребили лежащие на столе бумаги, нос заплясал жигу. Китайцу показалось, что все, что осталось совестливого в Семене Семеновиче, заключено в его руках, в их хаотически виноватых движениях. Хотя Танин не исключал, что заблуждается относительно Бурлакова. Возможно, что тот уже в юности заключил сделку с чертом, которую последний предложил Фаусту, когда тот уже был не мальчиком, но мужем. В этом и состояла порочная сила акселерации Бурлакова.

– Ну, Владимир Алексеевич, – сладковатым тенорком пропел Семен Семенович, – слушаю вас.

– Разрешите представить вам мою супругу Маргариту. – Китаец пододвинул стул Маргарите.

– Очень приятно, – чиркнул Семен Семенович по Маргарите коротким профессиональным взглядом.

– Маргарита испытывает некоторые трудности… – кашлянул для солидности Китаец, – в вопросе адаптации к реалиям супружеской жизни.

– То есть, – глазки Бурлакова нездорово заблестели, – фригидность, вы хотели сказать.

Танин краем глаза взглянул на Маргариту. Та сидела с видом глубоко оскорбленной женщины и нетерпеливо потрясывала ногой.

– Нет, ну что вы, – обаятельно улыбнулся Танин, – с этим все в порядке. Просто Маргарита, сама не желая того, – он перевел полный нежности взгляд на «супругу», – страшно и безо всякого основания ревнует меня.

– Расскажите поподробнее, – Бурлаков поставил локоть на стол, подпер рукой голову и, вздохнув, приготовился слушать.

– Мы поженились три года назад, – принялся вдохновенно врать Китаец, – первый год прожили счастливо, а на втором году в наших отношениях появились разного рода шероховатости, – кисло улыбнулся Китаец, – мы оба страдаем от этого. Нет, мы не стали меньше любить друг друга, наоборот, наша обоюдная страсть растет. Но ревность… Я могу принять ревность в каких-то пределах. Ведь она – непременный атрибут любви. Дорогая, я правильно излагаю?

Маргарита с высокомерным презрением посмотрела на Танина и перевела взгляд на заинтересованно внимающего ему Бурлакова. Потом с нервной неприязнью передернула плечами.

– Вопрос очень деликатный, – продолжал импровизировать Танин, – нам бы не хотелось, чтобы шероховатости, о которых я говорил, со временем превратились в трещину. Мы, повторяю, любим друг друга и только поэтому здесь. Мы надеемся на вашу помощь. Очень надеемся, – прочувствованным тоном добавил он.

Семен Семенович закачал головой из стороны в сторону, словно подыскивал в уме нужный психотерапевтический прием.

– Вы говорите, что у вашей жены гипертрофированная ревность. В чем это проявляется?

– Гм… – замялся Танин. – Маргарита часто звонит мне на работу, пытается контролировать меня… Она считает, что у меня роман с секретаршей.

– Это так и есть! – вскричала Маргарита. – Ты спишь с ней! Я знаю!

– Отку-уда? – с разочарованно-терпеливой интонацией человека, привыкшего к подобным эмоциональным всплескам со стороны женщин, спросил Китаец.

– От верблюда! – возопила Маргарита. – То-то у нее по телефону такой жеманный, хихикающий голосок. Она потешается надо мной. И знаешь, – встала Маргарита руки в боки, – я думаю, что частенько бывает так, что в тот момент, когда я тебе звоню, ты облизываешь ее сладкие места!

Китаец со страдальческим видом посмотрел на Бурлакова и устало пожал плечами, мол, что я вам говорил!

– А когда, по-твоему, я работаю? – с печалью во взоре сказал он.

– Работаешь! – вызывающе передразнила его Маргарита.

– Достаточно, – вмешался Бурлаков, подняв в выразительном жесте обе руки, – все понятно.

– Да что вам понятно! – возопила разыгрывавшая истерику Маргарита. – Вам ничего не понятно. Вы не знаете, как этот человек издевается надо мной! Он дурачит меня, трахается черт знает с кем, а потом звонит и извиняющимся голосом говорит: «Дорогая, я сегодня ненадолго задержусь, у меня деловая встреча, у меня незапланированное совещание, у меня внеочередная поездка, нужно что-то срочно сделать, что-то срочно решить..». А сам… – Маргарита осеклась, пронзительно всхлипывая, – обманщик! – глухо простонала она, падая на стул.

– Успокойтесь, – со скрытым отвращением произнес Бурлаков, – мы все уладим.

– Таблетки! – снова вскипятилась Маргарита. – Сами жуйте их, я сыта ими по горло!

– Марго, – с мягкой укоризной взглянул на «жену» Китаец, – ну зачем ты так? Семен Семенович хочет нам помочь, не настраивай его против себя.

– Я здесь по твоей милости, – злобно выкрикнула Маргарита, – поверила тебе, а ты меня в смешном свете вздумал выставлять!

Она с дикой ненавистью посмотрела на Китайца, снова опустилась на стул и с демонстративным видом скрестила руки на груди, погрузившись в гордое молчание.

– Никаких таблеток! – сладенько улыбнулся Бурлаков. – Я сам их не люблю прописывать. Куда важнее личный контакт пациента и врача. Юнг определенно высказался по этому поводу, да и Бинсвангер говорил, что больного надо заразить будущим, заразить в широком, я бы даже сказал, в философском смысле. Владимир Алексеевич, думаю, нам нужно побеседовать с вами наедине, прежде чем я войду в непосредственный, так сказать, контакт с Маргаритой.

– Конечно-конечно, – поспешил согласиться Китаец.