Виталий Гладкий - Мертвая хватка Страница 13

Неожиданно птичка умолкла. В воцарившейся тишине было слышно только бормотание быстрой воды, изредка прерываемое всплеском выметнувшейся из глубины рыбины.

Я насторожился: молчание сельвы всегда таит в себе смертельную опасность…

Их осторожные шаги я услышал, когда между нами было метров пятьдесят. Наверное, им казалось, что они ступают совершенно бесшумно, и для нетренированного слуха это так и было, но поступь неизвестных щелкала в моих ушах, как радиоактивные частицы в счетчике Гейгера. Я насчитал двух; один из них был грузный и прихрамывал. Они были вооружены или автоматами, или ружьями: ветер, дующий в мою сторону, донес до меня запах оружейной смазки, сгоревшего пороха и просоленных потом ремней; похоже, неизвестные заметили меня, проходя по тропе, поднимавшейся на скальную возвышенность, единственное место, откуда просматривалось мое уютное гнездышко, и решили взять живым, уж не знаю из каких соображений. Скорее всего, не хотели поднимать лишнего шума.

Я не стал рисковать. Мне тоже не хотелось шуметь, ввязываясь в рукопашную, и как только они, забравшись на валуны, приготовились броситься на меня, я резко обернулся и метнул сюрикэны, которые всегда носил в специальном кожаном футляре, притороченном к поясному ремню.

Они умерли, так и не поняв, откуда в шее каждого из них появилась заноза, проткнувшая сонную артерию. Я хладнокровно обшарил карманы и тощие рюкзаки неизвестных, но кроме нескольких банок тушенки, трех пачек галет и начатого блока сигарет ничего не нашел. Эти двое явно принадлежали к городскому отребью, что я определил по наколкам и одежде, достаточно дорогой для таких ублюдков, но заношенной до дыр, – видимо, они получили ее от какойнибудь благотворительной организации, собирающей старье по всему земному шару, чтобы лишний раз напомнить обездоленным о вопиюще несправедливо устроенном мире. Однако винтовки у них были почти новые, "ХК33 А2" производства немецкой фирмы "Хеклер унд Кох"; такими, насколько я знал, оснащались части бразильских ВВС.

Почему они решили напасть на меня? Ведь до сих пор тайные преследователи старались ничем себя не обнаруживать…

Разгадка пришла после того, как я, не мудрствуя лукаво, бросил тела в реку – на корм пираньям и крокодилам. Мне не хотелось, чтобы про участь этих двоих узнали и те, кто за нами следил, и участники экспедиции. Пока я раздумывал, что мне делать с винтовками, возле древних развалин, находившихся метрах в двухстах от меня, раздались крики, а затем затрещали выстрелы. Захватив оба ствола и боеприпасы, я метнулся вверх по склону, чтобы обойти лагерь с тыла, перебравшись через остатки крепостной стены.

Когда я подбежал к лагерю, перед моими глазами предстала страшная картина. Лагерь, разбитый на берегу затона, чуть поодаль от древних причалов, напоминал разворошенный муравейник. Его заполнили невообразимо пестро одетые вооруженные люди, похожие на тех, кого я только что отправил рыбам на корм. Двое моих кариоков-охранников, скорее всего, были убиты, так как лежали на земле в причудливых позах, окровавленные, не подавая ни малейших признаков жизни. Третий красавчик сидел на плоском камне со связанными руками и время от времени мотал разбитой головой – наверное, чтобы прийти в себя.

Где дядюшка Вилли, Гретхен и Франц?! Я похолодел: неужели и их убили? Не помня себя от неожиданно вспыхнувшей злобы, я взял одну из винтовок, передернул затвор и прицелился. Я знал, что прежде чем бандиты опомнятся, трое-четверо из них присоединятся к моим несчастным парням. За последствия своего с виду опрометчивого поступка я не волновался – проще найти иголку в стогу сена, чем человека в сельве, тем более если ищут пришлые, незнакомые с местностью. А в банде ни одного аборигена не наблюдалось. Так что на свой счет я мог особо не переживать – заросли находились в полусотне шагов от меня.

Я прицелился… и медленно опустил оружие. От удивления. И облегчения. Толпа заросших темнолицых ублюдков расступилась, и в середине образовавшегося круга очутились герр Штольц, его племянники и задохлик Ланге с лицом полуночного вурдалака. А удивился я потому, что возглавляли банду двое европейцев, судя по внешнему облику и костюмам. Оба были высокого роста, белокурые, но один из них давно перевалил счастливый рубеж мужской зрелости, и прожитые годы ссутулили его до сих пор сухощавую фигуру; ему могло быть и пятьдесят и за шестьдесят. Про таких говорят – хорошо сохранился. Правильные черты его удлиненного лица несколько портил шрам, наискосок пересекающий левую щеку.

Старший из предводителей бандитов что-то спросил, но почему-то не у начальника экспедиции, а у Ланге, старающегося спрятаться за спину Франца. Мне не было слышно, о чем шла речь, но немец выглядел скорее обозленным, даже окрысившимся, чем напуганным. Окрысившимся – именно так; Ланге напоминал крысу, загнанную в угол фокстерьером. И он, и его визави говорили на повышенных тонах и, несмотря на серьезность ситуации, готовы были вцепиться друг в друга, как базарные торговки.

Наконец предводитель бандитов свирепо оскалился, что-то скомандовал, и в круг втолкнули Ганса. Он был несколько потрепан, но держался браво, даже с вызовом. Два креола держали его за связанные руки, а третий, вытащив нож, молниеносно полоснул немца поперек груди.

Крик Ганса долетел даже до меня. Его рубаха мгновенно окрасилась в красный цвет, и он забился в руках бандитов, не пытаясь вырваться, а просто реагируя на резкую боль. Тыкая пальцем в сторону Ганса, старший из блондинов подступил к Ланге почти вплотную – похоже, угрожал. Как ни удивительно, но этот обморочный глист на поверку оказался настоящим мужиком. Он угрюмо зыркнул исподлобья на предводителя бандитов и сделал рукой непристойный жест отрицания – ни Ланге, ни дядюшка Вилли не были связаны…

Господина Ланге пытали аккуратно и недолго. Его не резали по-варварски, а вгоняли под ногти иголки. Методика была далеко не нова, лишь усовершенствована гестаповцами во время Второй мировой войны, но весьма эффективна. Не потеряй герр Ланге сознание, он, несомненно, раскололся бы.

Тогда они принялись за дядюшку Вилли. Лучше бы им этого не делать. Если герр Ланге был мне совершенно безразличен, то профессор-коротышка вызывал симпатию. Мне было абсолютно наплевать на то, что он ищет – шиллу, развалины древнего города, сокровища инков, но дядюшка Вилли по своей натуре не мог быть не то что мерзавцем, а даже просто непорядочным человеком. Насколько я понял, в эту авантюрную экспедицию его втравил "друг семьи" Ланге, и то лишь для того, чтобы прикрыться добрым именем профессора и под него выбить финансирование. Я только не мог сообразить, какую цель преследовал этот худосочный интриган. Но то, что шилла была ему до лампочки, не мог не заметить лишь слепой.

Я больше не стал колебаться. Ненависть к бандитам искала выхода, и я не торопясь, дуплетом, свалил обоих блондинов, а затем начал бить на выбор разбегающееся отребье. Я успел опустошить два магазина, когда наконец бандиты опомнились и открыли стрельбу в мою сторону.

С удовольствием отметив, что дядюшка Вилли с племянниками спрятались за ящиками с провизией, я без особого сожаления расстался с винтовками, которые в моих дальнейших действиях могли быть только обузой, и быстро скрылся в густых зарослях, переплетенных лианами. Предстояла игра в прятки с превосходящими силами противника, но я был спокоен и даже где-то доволен – наконец закончился период черной меланхолии и смертельная опасность постепенно согревала мою кровь, пробуждая во мне жажду жизни.

Они действовали вполне грамотно. Наверное, бандитам не раз приходилось совершать разбойные набеги на сельву, где они грабили золотоискателей и добытчиков алмазов. Кто принял на себя командование после гибели блондинов, я не знал, но этот человек имел башку на плечах. Он разбил бандитов по трое, и теперь эти группы методично обшаривали развалины, стараясь не упускать друг друга из виду. Спору нет, план был хорош, только не в моем случае…

Один из них прошел буквально в двух шагах от меня, а второй, идущий следом, едва не наступил. И тем не менее они меня не видели.

Наступил мой час – ЧАС ЗМЕИ, КУСАЮЩЕЙ СЕБЯ ЗА ХВОСТ. Таким понятием в хэсюэгун обозначалось состояние бесконечного движения, сродни движениям удава, беспрерывно вьющего свои смертоносные кольца. Противник должен, даже избавившись от одного кольца, попадать в следующее, и так до того момента, пока его не поглотит вечность. Или пока не сойдет с ума, пытаясь найти врага-невидимку, наносящего разящие удары со всех сторон.

Первого я убил настолько бесшумно, что идущий впереди, в пяти шагах, мулат с охотничьим карабином в руках даже не услышал обычного в таких случаях предсмертного хрипа; правда, я успел нажать на нужные точки, и из горла умирающего вырвалось лишь сипение. Впрочем, мулат ненадолго пережил своего товарища; он умер, когда оборачивался, чтобы тихо окликнуть первого – я сломал ему шею. Третьего я трогать не стал. Мне хотелось, чтобы он увидел остальных из своей группы. Бандитов было чересчур много, и я хотел посеять среди них зерна паники, чтобы потом собрать жатву страха.