Евгений Сухов - Алмаз в воровскую корону Страница 13

Степан перевел взгляд в угол землянки — ему потребовалось всего лишь мгновение, чтобы оценить причиненный урон. Смертельно раненный диверсант сидел на земляном полу, опершись спиной о бревенчатую стену. Правую руку он прижимал к левой половине груди, а сквозь пальцы на застиранную гимнастерку обильной струйкой стекала кровь.

Отступив на шаг, Куприянов угрожающе процедил:

— А теперь выходи по одному. Предупреждать не стану, стреляю сразу на поражение. Первым идешь ты! — ткнул Куприянов стволом в сторону небритого красноармейца с орденами Красного Знамени и «Славы» третьей степени.

Тот нехотя поднялся и потянулся за шинелью, лежащей на высокой сосновой колоде, служившей, очевидно, чем-то вроде табурета. Движение вышло чуть более торопливым, чем следовало бы. А что, если под шинелью лежит «ППШ»?

— Руку назад! — приказал Куприянов, направив ствол пистолета точно в лоб «орденоносцу».

Ладонь «орденоносца» на некоторое время зависла над скомканной шинелью, он как бы раздумывал, а не ослушаться ли? Но уже в следующий момент грубоватое лицо дернулось в презрительной ухмылке, и он неторопливо поднялся. Следом за ним встали и другие.

Подполковник отступил на шаг спиной к выходу, продолжая держать диверсантов под прицелом. Он отметил, что руки у них свободны, на столе расстелена карта, и Куприянов без труда узнал на ней места расположения делегаций, помеченные красным карандашом. Ладно, потом разберемся, что к чему.

В землянку вели шесть ступенек, причем самая верхняя была очень высокой, укрепленной небольшим бруском. Куприянов не задавался целью запомнить дорогу, увиденное отложилось в его подкорке мгновенно благодаря тренировкам, укрепляющим память. Просто в необходимый момент он вытащил из подсознания нужный образ и поступил сообразно увиденному. Отставляя ногу немного назад, он прекрасно представлял, что на ступени не будет никаких посторонних предметов, которые могли бы помешать ему. Дальше еще один шаг, немного в сторону, следовало обойти выступающий камень. Куприянов мог даже сказать, какой он был формы — острый, с отбитым верхним краем.

Диверсанты, опасливо посматривая на гранату, двинулись за ним к выходу. Степан, стараясь держать их на прицеле, отступил еще на шаг, пытаясь отыскать подошвой следующую ступень. Вот один из диверсантов, двигавшийся последним, чуть поотстал и, как бы теряя равновесие, ухватился за ручку двери.

— Руки вверх! — строго предупредил Куприянов.

Убедившись, что приказание исполнено, Степан отступил еще на шаг, пробуя отыскать следующую ступень. Главное теперь — выбраться на поверхность, а дальше нужно будет заставить их связать друг друга, и пускай шагают под прицелом пистолета до расположения дивизионной разведки.

От подобных мыслей сделалось веселее, но расслабляться не стоило. Куприянов нащупал ногой следующую ступеньку и, слегка оттолкнувшись, поднялся на нее. В этот момент произошло непредвиденное — край ступени неожиданно осыпался, и Куприянов, потеряв равновесие, подался назад, не смея опереться занятыми оружием руками. Ствол пистолета пошел вверх, а из поля зрения исчезла фигура «орденоносца». Степан успел заметить, что диверсант, шедший вторым, рванулся в сторону, прямиком к близлежащим кустам. В ту же самую секунду подполковник почувствовал, как кто-то навалился на него, пытаясь вжать в землю, и спиной почувствовал угловатые ступени. Он увидел под собой лицо «орденоносца», перекошенное от ярости. Правой рукой тот уже занес для удара финку, и подполковник сфокусировал свое внимание именно на ней, заприметив на плоском лезвии рыжеватые пятна ржавчины. У Степана возникло ощущение, что время остановилось, а узкий конец финки сумел заслонить собой половину неба.

В руку вцепился кто-то из диверсантов, пытаясь вырвать пистолет, и Куприянов, силой преодолевая силу, развернул оружие на девяносто градусов и нажал на курок. Прозвучавший выстрел заставил «орденоносца» содрогнуться. Какую-то долю секунды лицо врага оставалось ожесточенным, затем в глазах промелькнули боль и удивление одновременно, а уголки губ напряженно опустились вниз. Его тело уже было мертвым, вот только сознание не желало мириться со случившимся и пыталось повелевать телом, как прежде.

Второй диверсант отскочил в сторону и, пригибаясь, побежал в сторону леса. Уже в следующую секунду Куприянов вскинул пистолет и дважды выстрелил в убегавшего. Попал! Не добежав до края опушки каких-то нескольких метров, тот упал лицом в землю, раскинув руки. Куприянов с силой откинул от себя убитого «орденоносца».

— Назад! — закричал Куприянов, вскакивая на ноги.

Третий диверсант, не обращая внимания на окрик, продолжал продираться через кусты. Направив пистолет в середину его спины, подполковник надавил на спусковой крючок. Диверсант дернулся и, теряя равновесие, сделал еще два неуверенных шага, приостановился, но только для того, чтобы уже в следующую секунду упасть во весь рост.

Еще один готов.

— Ты кто? Как зовут? — спросил Куприянов у единственного оставшегося в живых. Тот, будто бы окаменев, не мог произнести ни звука.

Брезгливо переступив через безжизненное тело «орденоносца», Куприянов двинулся навстречу.

— Павел, — испуганно отозвался уцелевший диверсант, хлопая белесыми ресницами.

Подполковник зло усмехнулся:

— Мне плевать, как тебя зовут… Кто ты в диверсионной группе? — В глазах парня промелькнула растерянность. Следовало немедленно дожать его. Направив ствол пистолета в центр его лба, Куприянов зло спросил: — Считаю до трех! Раз…

— Радист я, — поспешно ответил тот, подняв руки.

На душе полегчало. Значит, не все так скверно. Радист — лицо доверенное, а потому посвящен во многие детали. Его можно перевербовать и затеять радиоигру.

— Где последняя шифрограмма?! — крикнул Куприянов в помертвевшее от страха лицо Павла.

— Она осталась на столе. Только не убивайте меня, — жалостливо запричитал он.

Ткнув стволом в лицо радисту, Степан продолжал ломать его психику дальше.

— Что в ней было?! Ну, тварь?! Или хочешь отправиться следом за ними?!

Губы диверсанта нервно задрожали.

— Не могу сказать, еще не расшифровал. Я всего лишь радист… Только не стреляйте!

— Когда тебе выходить на связь?!

— Через десять часов.

— Бегом в землянку! — распорядился Куприянов.

И когда диверсант повернулся к нему спиной, Куприянов посмотрел на убитых. Один лежал прямо на ступеньках, скрючившись, а другой, разбросав руки, покоился у двери. Его рот был некрасиво открыт и обнажал золотую щеголеватую фиксу. Наверняка когда-то она являлась предметом его гордости. Третий противник лежал ничком, в кустах.

Оба зашли в землянку.

— Где рация?

— Я сейчас, — засуетился белобрысый Павел. — Она здесь, сейчас я ее достану. Только гранату уберите, вдруг выроните.

Подполковник Куприянов усмехнулся:

— Дурак! Внимательнее надо быть, я ведь даже кольцо не выдернул. — И он безо всякого трепета сунул «лимонку» в карман шинели. — Живо!

Ствол, направленный в самое лицо, очень даже способствует повышению сообразительности. В этой аксиоме Куприянов убеждался неоднократно, так что не стоило ничего менять. Павел был сломлен, вряд ли от него можно было ожидать хоть какого-то сопротивления. Вытащив из-под стола портативную коротковолновую рацию, он установил ее на стол, после чего с готовностью спросил:

— Что делать дальше?

— Дальше бери свою машинку, да и пойдем, милый ты мой. Разговоры разговаривать теперь мы не здесь будем.

— Понял, — быстро заморгал Павел белесыми ресницами.

Глава 7 АЛМАЗЫ ПО ЛЕНД-ЛИЗУ

Внимательно всмотревшись в лицо Рузвельта, Сталин пытался увидеть в его облике следы тяжелой болезни. Однако президент США выглядел молодцом и всякий раз широко улыбался, стоило только Иосифу Виссарионовичу задержать на нем свой цепкий взгляд.

В этот раз разговор проходил в Ливадийском дворце, где размещалась американская делегация. Заседание проходило в огромном роскошном Белом зале. В его центре располагался круглый стол, за которым, кроме глав государств, разместились еще министры иностранных дел и некоторые основные фигуры, включая переводчиков. В общей сложности шестнадцать человек.

Сталин остался доволен состоявшейся беседой и время от времени посматривал в противоположный конец зала, под самый потолок с богатой лепниной, на то место, где был закреплен герб Америки, врученный накануне Гарриману. Иосиф Виссарионович уже не однажды прятал лукавую улыбку в порыжевшие усы, думая о том, что каждое произнесенное здесь слово записывается на магнитные ленты.

— Меня беспокоит еще один важный вопрос, — произнес Сталин, посмотрев на Черчилля. Тот, в знак одобрения, слегка покачал крупной головой, давая понять, что союзники готовы рассмотреть любые инициативы Дядюшки Джо. — Дело в том, что сейчас советские граждане разбросаны по всей Европе. Это и многочисленные военнопленные, и те, кого немцы угоняли работать на оккупированных территориях. И поэтому я настаиваю на том, чтобы они были возвращены на родину… Даже из третьих стран, не оккупированных немцами. — Мягко улыбнувшись, Иосиф Виссарионович перевел взгляд на Рузвельта: — Надеюсь, что в этом вопросе я найду полнейшее ваше понимание и поддержку.