Сергей Зверев - Закрытая информация Страница 13

Супруг любвеобильной дамы, надавав телохранителям пощечин, пристукнув кулаком жену, запрыгнул в служебный черный «Сааб» с государственными номерами и бросился вдогонку. Он гнал Марка Игнатьевича, как борзая загоняет зайца – стремительно и неотвратимо. Тот, охваченный паническим страхом, не догадался свернуть с дороги, залечь в кювете. Пробежав нагишом метров восемьсот, Баранов был сбит черным «Саабом».

Маневр был совершен технично и аккуратно. Водитель сбросил скорость, ударил передним бампером под взопревший зад Марка Игнатьевича. Еще метр Баранов пахал носом дорожную грязь.

Мстительный супруг подобрал потерявшего сознание обидчика, затолкал на заднее сиденье автомобиля и привез в здание прокуратуры. Затем, не давая прикрыть срам, он выволок Баранова, провел по всем коридорам и втолкнул в кабинет районного прокурора.

– Мафия обнаглела, а вы в районе б…во развели! – прорычал столичный деятель, грохнув кулаком по столу. – Таких сотрудников выхолащивать надо! – он указал на пунцового, точно полевой мак, Марка Игнатьевича, стоявшего в позе призывника на медицинской комиссии. – Как кабанов! – товарищ из Генпрокуратуры ударил ладонью о ладонь, намекая на известный ветеринарный инструмент, которым проводится упомянутая операция…

Естественно, после залета под Баранова стали копать. Обманутый муж оказался чрезвычайно мстительным человеком, задействовавшим все свои связи и влияние, чтобы уволить Марка Игнатьевича, а при возможности сгноить на ментовской зоне.

Слухи о марафоне голышом, несчастной судьбе следователя дошли до Хрунцалова. Петр Васильевич приказал подполковнику Ветрову собрать информацию о неудачливом донжуане, присмотреться к нему поближе.

Хрунцалов умел подбирать людей.

Баранова дожимали. Его личное дело отправили в инспекцию по кадрам. Перетряхивали материалы расследований, проводимых Марком Игнатьевичем. Выискивали ошибки, натяжки, липовые доказательства, чтобы уличить Баранова в профессиональной некомпетентности, должностном подлоге и других промахах.

Судьба сыщика приобрела мрачный оттенок. Баранов висел на волоске. С тоски он по-черному запил.

Марк Игнатьевич слишком любил власть над другими людьми, а работа в органах давала ему эту самую власть. Становиться простым трудягой, вкалывающим от звонка до звонка, проводя остаток времени с телевизором, он не желал, считая подобный образ жизни ниже своего достоинства и возможностей, отпущенных ему природой.

Заливая обиду горькой, Марк Игнатьевич подумывал, не перекинуться ли к братве. С его опытом, хваткой, знанием особенностей оперативной работы любая бригада примет с распростертыми объятиями.

По пьянке он кое с кем переговорил, намекнув о своем желании сменить род деятельности. Собеседник оказался платным секретным агентом Управления по борьбе с организованной преступностью Московской области. Рапорт сексота о сотруднике милиции, ищущем контакты с преступной группировкой, переправили самому высокому начальству.

Марк Игнатьевич, сам того не подозревая, балансировал на лезвии ножа.

От ложного шага его уберег подполковник Ветров…

Наведавшись по-соседски к тамошнему начальнику ОВД, Григорий Константинович, «покатив» литровую бутылку греческого коньяка на двоих, осторожно поинтересовался:

– Нудиста своего еще не уволили?

Коллега, осоловевший от коньяка, не прожевав лимонную дольку, весело икнул:

– Баранова? Хана быку трелевочному. Будет знать, на кого можно залазить, а на кого нет. Прижали Марка к стене, по ней же и размажут! – Далее он выложил все подробности. – Нарвался Марк! – злорадно заключил собеседник Ветрова.

Детали разговора вечером Григорий Константинович изложил Баранову. Он навестил сыщика в его холостяцкой квартире, прокуренной и неухоженной.

Марк Игнатьевич блуждающим взглядом осмотрел щеголеватого подполковника, пригласил на кухню. Смахнув со стола объедки, вытер рукавом освободившееся пространство.

– С чем пожаловали? – он вопросительно уставился на гостя.

Ветров раскрыл портфель, достал бутылку водки.

– Поставь под кран. Пусть озябнет… – деловито приказал он; огляделся и презрительно фыркнул: – Ну и срач ты развел!

Ответом был жуткий скрип. Баранов поскреб пятерней заросший щетиной подбородок.

– Жизнь, подполковник, бардак! Перенести ее можно, только находясь под градусом. Вот я себя и довожу до кондиции! – он скрипнул зубами.

Его собеседник был, напротив, бодр и оптимистичен:

– Я, Баранов, забираю тебя…

– Без меня женили?! – мотнул головой Марк Игнатьевич, тяжело дыша перегаром.

– Будешь трудиться под моим чутким руководством, – невозмутимо продолжал Ветров, – и благодарить…

– За что? – не слишком вежливо вставил Баранов.

– Что вытащил тебя из грязи! – ровным голосом ответил подполковник, точными, размеренными движениями ножа расчленяя батон колбасы.

Жалеть о переходе под крыло Ветрова Марку Игнатьевичу не пришлось. Очень быстро он стал старшим следователем, получил звание капитана милиции, личную благодарность министра внутренних дел за безупречную службу и раскрытие серии дерзких преступлений.

Некий субъект с богатым уголовным прошлым, вернувшись в город после отсидки, собрал десяток пацанов от шестнадцати до девятнадцати лет, запудрив им мозги лагерной романтикой и обещаниями сладкой жизни.

Вожак носил кличку Горбыль. Ребята из его бригады наехали на директора спиртового завода, коптившего небо окраины города. Глава небольшого предприятия жил с шиком: менял машины не реже одного раза в год, сорил деньгами по кабакам, периодически разводился, благородно оставляя женам квартиры. Такой фраер не мог не попасть в поле зрения Горбыля.

Богатенький директор делиться левыми доходами не пожелал, выставив визитеров вон. Оскорбленный главарь шайки пригласил наглеца на разборку. Тот проигнорировал встречу, передав, что ему начхать на уголовную «шестерку» и его щенков.

Следствие восстановило ход событий: к строптивому директору ребята Горбыля подослали несовершеннолетнюю проститутку. Пятнадцатилетний ангел с невинными глазами снял его в ресторане, угостил самокруткой, набитой анашой, а когда директор «поплыл», передал с рук на руки мальчикам.

Подолбив мужика кулаками по диафрагме, крутые парни затолкали обмякшего директора в машину и вывезли в укромное местечко – заброшенный военный городок. Там они основательно потрудились над скупердяем-директором, сделав из человека говяжью отбивную.

Судмедэкспертиза установила – телесные повреждения потерпевшего несовместимы с жизнью. За этой медицинской формулировкой скрывались страшные двусторонние переломы тазобедренного сустава, разрывы диафрагмы, прямой кишки вследствие насильственного введения постороннего предмета с острыми краями и другие травмы, перечисление которых заняло полстраницы машинописного текста.

Но перед смертью директор спиртзавода успел нашептать на ухо главарю мучителей что-то такое, от чего Горбыль посерел. Ударом ножа он прекратил страдания изувеченного мужика, приказал привязать к ногам мертвеца какую-нибудь металлическую болванку потяжелее и утопить труп.

Парни оплошали. Грузилом выбрали двадцатилитровый алюминиевый бидон, насыпали песка, а вот узел завязать как следует не сумели. Покойник всплыл через три недели.

Мэр, Петр Васильевич Хрунцалов, почтивший своим присутствием похороны директора, публично пообещал найти гнусных убийц, лишивших жизни честнейшего человека и великого труженика, отдавшего производству свои лучшие годы.

Он вытер скупую мужскую слезу, предательски скользнувшую из-под припухлых век, облобызал родственников погибшего и, скорбно склонив голову, удалился с городского кладбища.

Ветрову, вышагивающему рядом упругой походкой спортсмена, Хрунцалов тогда сказал:

– Гриша, кто здесь хозяин? Мы или эта шпана?

Подполковник невнятно промычал, точно его рот переполняла каша:

– Предпримем необходимые меры, Петр Васильевич. Убийцы известны.

Мэр развернулся к нему всей массой многопудового тела:

– Никто! Ты слышишь, Гришаня? Никто из сявок не должен открыть своей пасти. Покойный, царство ему небесное, мог сболтнуть лишнее, он много знал…

Банду Горбыля брали с пистолетной стрельбой, погонями и прочей шумихой. По просьбе Ветрова власть прислала бойцов СОБРа, бравых молодцов, затянутых в камуфляжную форму, обвешанных оружием и скрывавших лица за черными масками.

Баранов дневал и ночевал в следственном изоляторе, обрабатывая задержанных. Стоило ему зайти в камеру, как молодые подонки, еще недавно щеголявшие своей причастностью к уголовной масти, размазывали сопли, вскакивали, вытягивались в струнку, а кто не мог, отползал в дальний угол на четвереньках, подвывая от страха.

Ребятки сдали своего шефа со всеми потрохами, назвали точные адреса блатхат, любовниц Горбыля, где он мог затихариться.