Михаил Серегин - Особая миссия (Сборник) Страница 13

Мне пришлось чуть ли не на ощупь искать его спину, пока глаза хоть чуть-чуть привыкли к полному мраку впереди и я начала различать едва заметный силуэт. Солдат начал подниматься по каменным ступеням наверх. Врожденное чувство самосохранения диктовало мне ни на шаг от него не отставать. Не знаю, почему солдаты не зажгли хотя бы факелы и шли впотьмах, но я тоже не рискнула проявлять инициативу и включать свой фонарик, слегка погнутый от ударов о морду моей лошадки, с которой я рассталась без всякого сожаления. А когда заметила, что Поль тоже не пользуется своим фонарем, который у него, как у любого спасателя, должен был быть обязательно, я поняла, что поступила совершенно правильно.

В полной темноте, знаете, так легко шагнуть мимо ступени и свалиться с какого-нибудь обрыва неизвестной высоты. Но вот мы выбрались на освещенное луной место, и я поняла, что опасения мои не напрасны. Ступени оказались шириной примерно в полметра, а слева и впрямь можно было различить обрыв, представляющий собой расщелину между утесами. Свалившись в нее, можно было, конечно, остаться в живых, но только в том случае, если не врежешься головой в какой-нибудь камень.

Наконец, когда я уже думала, что каменная лестница никогда не кончится и что поднимаемся мы не к домам, которые я видела на краю скалы, а куда-то выше, к темным громадам вершин, заслоняющим звезды на половине ночного небосклона, мы прошли через какую-то темную арку и вышли на довольно обширную ровную площадку. Она была обнесена полутораметровой стеной забора, сложенной из тех же камней и глины, из которых были сложены дома в селении, куда нас привезли на грузовике… С северной стороны отвесный склон был значительно выше, и я поняла, что это не забор, а стена одного из домов, которые видела снизу. В освещенной луной, ребристой от плоских камней стене не было ни одного окна, только чернел мрачным отверстием вход, завешенный не достающей до каменного пола тряпкой…

Нас повели внутрь, и я тут же чуть не упала, споткнувшись о лестницу. Она была крутая, с высокими ступенями. Я еще подумала: словно не для себя ее делали, ходить-то по ней совсем неудобно. Того и гляди свалишься – и ногу сломаешь… Но по лестнице мы карабкались недолго и скоро оказались в небольшом помещении, из которого вели еще несколько дверных проемов, тоже завешенных каким-то тряпьем.

В один из них нас с Полем подтолкнул идущий сзади солдат, и мы попали в то, что я бы назвала комнатой, если бы не отсутствие окон. Пара небольших дыр в стене на высоте примерно двух с половиной метров больше напоминали отверстия для вентиляции.

Лунный свет в них не попадал, и они лишь серели на фоне стены, еле отличимые от ее темной поверхности. Зато в щели между какими-то кривыми стволами и ветками, закрывавшими многочисленные дыры в крыше, свет пробивался и создавал хоть какое-то подобие внутреннего освещения. Комната оказалась довольно обширной, метров на сорок. Посреди нее стояло два ряда каменных столбов, поддерживающих крышу. Пола никакого не было, только голый камень, на котором в пятнах лунного света виднелись какие-то темные кучи, скорее всего – старого тряпья…

В одном из углов я разглядела несколько фигур спящих людей. Шаги по камням звучат не особенно громко, да еще в темноте мы двигались достаточно осторожно и не наделали много шума. Никто из спящих не проснулся.

Солдат, втолкнувший нас в помещение, остался снаружи, но уселся у дверей, прислонясь спиной к стене, и, поставив автомат между ног, застыл неподвижно. Ясно было, что он нас будет караулить…

Я расслышала какой-то приглушенный разговор в соседнем помещении и поняла, что наш часовой сидит у дверей не один. Скорее всего, люди, спящие на ворохе тряпья в углу комнаты, тоже пленники…

– Поль! – шепотом позвала я француза. – Нужно узнать, кто они…

Поль понял, что я имею в виду наших невольных соседей, но, вероятно, покачал головой, поскольку я услышала его возражения.

– Ты не права, Ольга. Я предпочитаю видеть лица тех людей, с которыми разговариваю. Особенно в такой подозрительной ситуации, ночью… Уверен, что и они, те, кого нам сейчас придется разбудить, не будут испытывать к нам особого доверия…

– Поль, но я же просто заснуть теперь не смогу! – продолжала настаивать я, – вдруг это как раз те, кого мы ищем…

Я услышала в темноте, как Поль иронически хмыкнул в ответ.

– Мне известна только одна «железная леди» – Маргарет Тэтчер. Нам нужно отдохнуть, старший лейтенант. Неизвестно, что нас ждет завтра…

Конечно, я была согласна с ним. Дорога меня вымотала окончательно. Я только никак не могла заставить себя подождать до утра, чтобы убедиться в справедливости неизвестно откуда взявшегося у меня ощущения, что человек, которого мне поручено разыскать, спит в каком-нибудь десятке метров от меня…

Но все же мне удалось взять себя в руки. Как ни странно, помогла мне в этом одна совершенно житейская проблема, которая возникает у человека периодически и которую лучше всего разрешать вовремя, чтобы не создавать себе лишние неприятности. Да-да, я говорю о самых тривиальных физиологических потребностях, о том, что мочевой пузырь необходимо время от времени опорожнять. Спасатели относятся к этому вопросу с олимпийской невозмутимостью. Возможно, у первых и были когда-то с этим какие-то проблемы. Слава богу, сейчас выработан некий ритуал, сложившийся в многочисленных экстремальных ситуациях, благо, жизнь спасателей всегда на них богата… В положении, подобном нашему, проблема решается элементарно. Первый, кто попадает в вынужденное заточение, выбирает один из углов, который и превращается в туалет… И проблема решена! Просто, как все гениальное… Так поступают, кстати, не только спасатели, но и любой человек, не имеющий возможности решить эту проблему по-другому.

Запах, скажете вы?.. Конечно, куда ж от него деться… Но любой из нас участвовал, и не однажды, в разборе завалов в современном европейском городе. Вряд ли вы представляете, что это такое… И какой стоит запах, когда в завале попадается разрушенная канализационная линия. Когда спасаешь людей, не имеешь возможности реагировать на запахи. Травмированный человек иной раз не в состоянии управлять своей перистальтикой, а спасать его в любом случае нужно…

Когда стало ясно: единственное, что нам с Полем осталось, – это лечь спать, я быстро определила, какой из углов нашего каземата превращен в туалет. Конечно же – самый дальний от людей, расположившихся на ночлег. Да его и нетрудно было отыскать. Естественно, по запаху. В него я и направилась… Ах да! Есть же еще одна проблема… Ну так я не первая женщина-спасатель, попавшая в такую ситуацию… Просто делаешь вид, что никого не видишь, а все остальные делают вид, что не видят тебя… На мой взгляд, это нормальное, очень цивилизованное и очень уважительное по отношению друг к другу поведение…

Короче, с этим мы справились без труда. По очереди…

Поль нашарил на полу, недалеко от входа, кучу каких-то сухих веток, и мы с ним улеглись на них, подняв шорох и треск сучьев, который привлек внимание нашего часового. Он зашуршал занавеской на двери, что-то негромко крикнул угрожающе-предостерегающее и умолк.

Я совершенно неожиданно для себя прижалась к Полю и почувствовала его плечо под своей головой. В нашем объятии ничего не было, кроме стремления уставших людей помочь друг другу отдохнуть…

Мне вдруг сделалось так спокойно, словно меня обнимал старший брат, который взял на себя всю ответственность за мою жизнь и безопасность. Я теперь ни за что не отвечала и ничего не хотела, кроме одного – заснуть как можно скорее и проснуться уже утром… Единственное, что меня слегка раздражало – невозможность избавиться от комбинезона. Я, знаете ли, дома привыкла спать обнаженной. Днем меня мой защитный спецкостюм вполне устраивал, он был подогнан идеально под меня. Это очень важно, чтобы одежда не отвлекала твоего внимания в сложной ситуации, когда от скорости реакции зависит слишком многое… Одежда спасателя должна быть для него столь же незаметной, как его кожа… Она есть, и хорошо, я о ней не думаю… Мне и без того есть о чем размышлять… Но ночью! Мне, например, она просто мешает отдыхать…

Часовой у дверей затянул что-то заунывное, очевидно, чтобы не заснуть. Песня его была для моего европейского уха совершенно немелодичной и оттого вдвойне тоскливой. Но от нее то телу разливалось какое-то умиротворяющее оцепенение…

Я вспомнила, что еще только сегодня утром проснулась в своей постели в далеком российском городе Тарасове и, представив, какой путь успела проделать, чтобы к полуночи оказаться в затерянном в горах афганском селении в объятиях французского волонтера-спасателя, мгновенно заснула, как мне показалось, от удивления…

Глава одиннадцатая

…Утром, которого я так ждала накануне, едва открыв и продрав глаза, прежде всего выяснила, что проспала самое интересное.