Николай Мороз - Прыжок тигра Страница 14

Из ванной послышался стон. Максим смял шоколадную обертку, бросил ее в рюкзак и направился в ванную. Заместитель директора приходил в себя, мычал сквозь кляп.

– Молчи, тварь, а то воды налью. И потонешь, как Му-Му, – Максим приоткрыл кран, и на разбитую рожу замдиректора потекла струйка ледяной воды. Мужик дернулся всей тушей, ударился макушкой в смеситель и снова застонал. Максим закрыл воду, но неплотно, и Петру Сергеевичу на плешь продолжала капать холодная вода. Максим вернулся к окну, уселся на стул. Со времени звонка директору дома престарелых прошел уже почти час. «Давай уже, приезжай, сволочь. Откуда ж ты едешь, не с Мальдив ведь летишь…» Ох, не дай Бог, если Гузиков умотал куда-нибудь в теплые края, тогда весь концерт впустую. И что дальше прикажете делать – держать оборону, отстреливаться до его приезда? А что – место удобное, закрытое со всех сторон, вход, он же выход только один. Надо только дыру в заборе забить или человека там поставить…

Петр Сергеевич снова завозился в ванной, пришлось подниматься со стула и идти к нему. Максим посмотрел на мокрого, дрожащего мужика с кляпом во рту и поплотнее прикрыл дверь в ванную. Ничего с ним не будет, выживет. Можно дать ему по башке, чтоб часа на полтора-два ушел в туман ежей ловить, но обойдемся без наркоза. Максим вернулся к окну, взялся за спинку стула, но тут же отшвырнул его в сторону, схватил куртку, натянул ее на себя, подхватил рюкзак. На клумбе, почти в самом ее центре красовалась изумительной красоты и цены белая иномарка, и из нее – с водительского места и переднего сиденья – уже вываливались двое. Один – коротышка в костюме и лакированных ботинках, второй – громила, жирный, сутулый в грязно-голубых джинсах, растянутом свитере и кроссовках. Мелкий орал что-то и размахивал короткими ручонками. Второй топтался, как слон, и слушал крики первого. Вот и начальство пожаловало, теперь не тормозить, надо перехватить господина Гузикова первым. Максим распахнул окно, вскочил на подоконник и прыгнул вниз, в заросли сирени под окном. Ветки согнулись, хрустнули, одна больно хлестнула по щеке. Он приземлился, как кот, на все четыре лапы, и с низкого старта рванул к клумбе. Двое стояли рядом с иномаркой и смотрели на свои мобильники.

– Не отвечает! – сказал тот, что поменьше ростом. – Ты ему звонил?

– Ну, да, только что! – ответил второй. Хоть и превышал он своими габаритами первого раза в полтора, а то и в два, но обращался к нему почтительно, даже подобострастно. Похоже, это и есть первый заместитель, или телохранитель. Значит, Гузиков, опасаясь за свою задницу, еще и «личника» себе завел. Это что же получается: мы с Тамарой ходим парой, два шакала мы с Тамарой, так что ли? Максим выбрался из зарослей, промчался по дорожке под окнами гостиницы, сбросил скорость и вразвалочку направился к клумбе. На него никто не смотрел, все внимание паломников заняла громоздившаяся на клумбе блестящая иномарка. Максим достал из кармана рюкзака красную «корку» – наследство одного из VIP-охотников – выставил ее перед собой и направился прямиком к перепаханной колесами машины клумбе.

– Вы – Гузиков? Директор этого социального учреждения? Феогност… извините, забыл ваше отчество, – Максим наступал на Гузикова, не давая ему опомниться. Тот глядел то на устрашающе багрового цвета удостоверение в руках Максима, то на своего личника. Толстые губы Гузикова бестолково шлепали, из горла вырвался то ли вздох, то ли хрип.

– Михайлович, – выдал он, наконец, – Феогност Михайлович. А вы…

– Я из областного управления по делам опеки и попечительства. Внеплановый рейд, вернее, проверка. Где мы можем поговорить? А то я тут уже почти два часа хожу…

– Сюда, пожалуйста, – Гузиков сориентировался мгновенно, – вот сюда, в эту дверку.

И, прошипев что-то своему стражу, побежал рядом с Максимом, указывая ему дорогу, забегая вперед и заглядывая в лицо. Больше всего директор напоминал сейчас Максиму до смерти перепуганную морскую свинку – мордочка редиской вытянулась вперед, лапки подгибаются, бежать на них сложно. Не удивительно – грызун в панике, он не знает, что ему делать, думать и говорить. Максим следовал указаниям Гузикова, вошел в дверь второго корпуса гостиницы и повернул направо. Там, в пластиковой перегородке обнаружилась дверь, за ней – отгороженный участок коридора с тремя дверями. За двумя слышались женские голоса и музыка, за третьей было тихо.

– Проходите, присаживайтесь, – суетился Гузиков. – Лучше вот сюда. – Он вбежал в кабинет первым и отодвинул стул от заваленного буклетами, счетами и старыми газетами стола. Максим предложение проигнорировал, устроился около подоконника и глянул в окно. «Личника» пока не видно, подождем. Надо, чтобы вся мразь собралась в одном месте, не гоняться же за ними по территории. Гарем за стеной тоже игнорировать нельзя, все они, суки, тут одним мирром мазаны. Максим осмотрел кабинет – на бумагах и столе слой пыли, воздух затхлый, жалюзи на окнах опущены. Да, не часто наведывается в свой офис господин директор. Только для встречи с проверяющими или в случае чрезвычайных ситуаций. А тут как раз такое совпадение, какая незадача. Вот и замер перепуганный до смерти директор у стены и ждет распоряжений. А их нет, и лицо у проверяющего хмурое, даже злое. Два часа он тут гулял, о Господи! Два часа! А что видел, что слышал? Почему сразу не доложили? Откуда взялся? Кто такой?

Мимике лица Гузикова мог позавидовать любой актер. Максим нарушать паузу не торопился. Гузикову же было невмоготу, и он решился:

– А давайте чайку попьем? Я сейчас девочкам скажу, они нам сообразят что-нибудь. Или не чайку? – Гузиков пытался уловить настроение проверяющего, только что ушами не шевелил. Его щеки то надувались, то опадали, губы вытягивались и шлепали друг о друга. Максим прогудел значительно:

– Не трудитесь, обойдусь. Дверь закройте. И присядьте вот сюда, пожалуйста, – он указал Гузикову на кресло во главе стола.

– Как скажете, – директор выполнил приказ и преданными глазами смотрел на Максима. Тот проводил взглядом бегущего к корпусу неповоротливого гузиковского стража и выдохнул коротко. Все, они вышли на финишную прямую, останавливаться нельзя.

– Вам у нас понравилось? – начал светскую беседу директор.

– Да, очень. Даже и не знаю, что больше – корпуса подведомственного вам учреждения, превращенного в гостиницу и бордель, или грамотное использование человеческих ресурсов. Один из ваших заместителей сказал мне, что это трудотерапия.

– Простите? – Гузиков привстал в своем кресле. – Что? Какая терапия? Вы о чем?

– О твоем бизнесе, о чем же еще. Доходное местечко, да? На хлеб, надеюсь, хватает? И на молоко?

– Но как же, как… – Гузиков морщил лоб, чмокал губами-варениками. «Как же так, ведь я со всеми давно договорился, всем процент идет, все довольны» – мысли, как титры, отражались на физиономии директора.

– Ладно, это твое дело, меня не касается. Только вот что. – Гузиков напрягся, как легавая на стойке. – Квартиры давно сдаете? – спросил он у Гузикова.

– Ээээ, года полтора, кажется. А какая разница? – вдруг вскинулся Гузиков. – Вам-то что? Я все вопросы с вашим начальством давно уладил, все решил. Не ваше дело!

– Конечно, не мое. Не волнуйся, – Максим основанием ладони врезал Гузикову в нос. Директора откинуло к стене, он вывалился из кресла на пол и там затих. Максим за лацканы поднял его на ноги, прислонил к стене. Следующий удар пришелся в переносицу, еще один, уже после того, как Гузиков рухнул на бок, в висок. И еще один, для верности, в темя. И все как по манекену в спортзале – без эмоций, на автомате, но с полной отдачей.

В правом кармане пиджака директора Максим нашел ключи на брелке и ринулся к стоящему у окна металлическому сейфу. Ключ к замку был под стать – огромный, тяжелый, еще с «тех» времен, а на сейфе только подпечатника с пластилиновой нашлепкой не хватает. Внутри плотной стопкой лежали папки, на корешке каждой зеленым фломастером – фамилия, имя и отчество. «Дело» Риммы Михайловны нашлось почти на самом дне второй стопки, Максим схватил папку, открыл. Да, все верно, все на месте – паспорт, пенсионное удостоверение и свидетельство о собственности на квартиру. Ух ты, даже про генеральную доверенность не забыли! Проверить что ли, ради интереса – подпись бабки подлинная или поддельная? А, хрен с ним, уже неважно. А за рядами «дел», в дальнем углу Максим обнаружил толстенький пакет, вытащил его, посмотрел внутрь. Три плотных пачки купюр, перехваченных разноцветными резинками, отправились в рюкзак следом за выдранными из папки документами. Закрыл дверцу сейфа, ключи вернул на место. Гузиков лежал ничком, одна рука подвернулась под живот, вторая отброшена в сторону ладонью вверх, на запястье виден браслет дорогих часов. «Не сдох бы» – Максим проверил на шее Гузикова пульс. Вроде, шевелится под кожей что-то, не разобрать.