Сергей Волков - Пасынок судьбы. Искатели Страница 14

- В пятьдесят первом я, еще студентом, оказался на практике в Смоленске. Мы копали тогда подвалы Смоленской крепости. Так там этого добра… - он постучал по каске, - видимо-невидимо было! Ну, мы все, молодые, и взяли по одной, на память о первых раскопках. Я думал-думал: куда ее девать, не на полке ведь держать этакую пакость! Потом приспособил. Очень удобно: «…емкыя, глыбокая!» Вы, Сергей, можете здесь все посмотреть, если есть желание. Тут у меня, в отличие от музея, все разрешается трогать и щупать. Пожалуйста, интересуйтесь!

Борис угрюмо листал какой-то журнал. Я встал и пошел вдоль полок. Чего тут только не было! Плоские ящики с монетами, украшениями, всякими мелкими безделушками… Коллекция ключей - от крошечных до громадных, с затейливыми бородками и всякими мифологическими зверями, обвивающими стержни ключей… Ножи, стрелы, топоры… Все осмотреть не хватило бы и суток.

Мое внимание привлекла небольшая, в ладонь, фигурка летящей птицы. Что-то вроде цапли: бронзовые раскинутые крылья, короткий хвост, длинная вытянутая шея, острый клюв заканчивается стальным граненым наконечником. Я попробовал пальцем и укололся - наконечник был остро отточен! Паганель заметил, что я держу в руках, прищурился, посмотрел на меня поверх очков.

- Сережа, вы его бросьте! Просто возьмите, как попало: за хвост, за крыло, за клюв и метните вон в тот деревянный щит.

Я поглядел в указанном направлении и увидел изрядно выщербленный круг на стене в дальнем углу кабинета.

- Смелее, смелее! Не волнуйтесь, ничего страшного не случится!

Я взял цаплю за крыло и бросил ее, стараясь попасть в центр круга. В воздухе что-то свистнуло, тук! - и птица аккуратно вонзилась клювом в дерево. Паганель хитро улыбался.

- Ну, как? Это китайский боевой журавлик. У него в теле много мелких отверстий, расположенных таким образом, что в полете он свистит и всегда разворачивается клювом вперед. Мы проверяли эту птичку в аэродинамической трубе - результаты поразительные! Ребята из «туполевского» КБ только руками разводили… А журавлик, между прочим, имеет весьма почтенный возраст - ему под три тысячи лет. С ним связана любопытная легенда, - хозяин прищурился. - Журавлика носил с собой глава императорской стражи. Его гвардейцы были вышколены таким образом, что нападали на любого и убивали каждого, в кого полетела эта свистящая птичка, будь это хоть мать их командира. Но однажды главный телохранитель метнул журавлика в императора, и тот мгновенно был изрублен на куски! С тех пор этот обычай отменили.

Я выдернул опасную игрушку из щита и осторожно положил на полку.

Молчавший до этого Борис отложил журнал, встал и, не глядя на меня, глухим голосом сказал:

- Серега… Я не хотел тебя обидеть…

Он твердо взглянул мне в глаза и протянул руку. Я с удовольствием ее пожал. Борис был мне симпатичен, сам даже не знаю чем, и я переживал наш разлад.

- Ну и славненько, молодые люди! А теперь - спать! - Паганель проводил нас в гостевую комнату, где хозяйственная Зоенька заранее расстелила нам две шикарные мягкие постели.

Мы пожелали хозяину и друг другу спокойной ночи, улеглись, и уже через минуту ласковые руки простыни унесли меня в сон…

Глава 4

Необъяснимых явлений не бывает. Бывают люди, не умеющие их объяснить.

Кто-то из студентов физфака

Всю ночь я проспал безмятежным сном младенца, и лишь под утро мне приснился странный сон:

Я по колено в снегу стою на краю какой-то ямы. Внизу, на дне, среди куч застывшей земли, копошится человек. Вокруг расстилается огромное поле, белое от снега, искрящегося под неярким светом луны. Холодно, неуютно, тоскливо…

Человек в яме вдруг окликает меня по имени и протягивает руку, испачканную землей. Эта скрюченная рука похожа на жуткую куриную лапу с черными когтями. Я хватаю руку, человек поднимает голову, выбираясь наверх, и я вижу - это я сам! Чернявый, небритый, с безумными глазами, но это я!

Я, тот, который сверху, понимаю, что происходит что-то страшное, неправильное… В моей руке появляется револьвер, и я стреляю в свое собственное лицо, в переносицу, туда, где у меня оспинка, память о детской «ветрянке». Грохот рвет тишину, звезды на небе косо едут за горизонт, и я чувствую, что падаю в яму, на обмякшее тело того, который так и не вылез. Сухая смерзшаяся земля забивает мне рот и нос, становится нечем дышать, я задыхаюсь, и тут откуда-то слышится голос: «Сергей! Эй, Серега!…»

Я рывком проснулся, дрожа от пережитого ужаса и тяжело дыша. Яркое солнце заливало комнату. Надо мной стоял Борис, тревожно вглядываясь в мое лицо.

- Уф, напугал! Я думал, с тобой что-нибудь случилось. Уткнулся в подушку и давай хрипеть, как будто тебя душат…

- Доброе утро, Боря! Примерно так оно и было… - я очумело покрутил головой, потянулся и рассказал Борису мой сон.

- Видать, здорово ты вчера кумполом приложился… Ладно, ты не забудь Паганелю рассказать - он и в снах тоже разбирается, может, и объяснит, что к чему.

Тут в дверь постучали, и раздался голос хозяина квартиры:

- Ребятки, доброе утро! Я слышу, вы уже проснулись. Как говорится, вставайте, графы, нас ждут великие дела!

Мы втроем сидели на солнечной кухне и уплетали прямо из чугунной сковороды «богатырскую» десятиглазую яичницу. За окнами блестела под бездонным голубым небом гладь Москва-реки. День обещал быть погожим, хотя «…стоял октябрь уж у двора».

Пока мы с Паганелем создавали шипевший сейчас на столе шедевр холостяцкой кулинарии, Борис позвонил на квартиру профессора и узнал, что вчера поздно ночью из Кургана звонила Надежда Михайловна. Она сообщила, что состояние больного заметно улучшилось, и хотя в себя профессор пока не пришел, врачи убеждены в благополучном исходе. Через несколько дней, если все будет нормально, профессора можно будет везти в Москву, в нейрохирургическую клинику академика Броммеля.

Хорошие новости подняли нам настроение. Даже я, никогда в глаза не видевший профессора, искренне порадовался за него. Чудное осеннее утро с его особой прозрачностью, свежестью, чистотой придавало мне силы, и все события минувших дней как-то утратили свой ужас.

После завтрака, убрав со стола, мы отправились в кабинет Паганеля. Вчера в суете и тревогах из поля зрения были упущены Николенькины дискеты, которые я сунул в карман куртки еще накануне поездки в Подмосковье к Борису. И теперь Паганель собирался просмотреть, что же на них записано.

Зашторив тяжелые темно-вишневые портьеры, чтобы солнечные блики не слепили экран монитора, Паганель устроился перед компьютером, поклецкал клавишами и вставил первую дискету…

Профессор, как объяснил Борис, всегда возил с собой ноутбук, хранящий в своей памяти все научные наблюдения, описания находок, личные впечатления и много другой информации. На Николенькиных дискетах были записаны карта с отметками мест раскопок, каталог найденных предметов и несколько страниц из дневника профессора. Эти записи помогли моим новым друзьям разобраться, что же за таинственный курган раскопали искатели.

Получалось следующее: на невысоком пологом берегу Тобола Николенька обнаружил поросший кустарником явно насыпной холм, который при ближайшем рассмотрении оказался погребальным курганом. Причем разведывательные шурфы доказывали, что тип захоронения неизвестен современной археологии.

Борис, как участник и очевидец начала раскопок, пояснил:

- Понимаешь, Сергей, все народы, хоронившие своих мертвецов в курганах, насыпали их по-разному. Где-то это делали рабы, где-то - соплеменники, бросавшие каждый по горсти земли, где-то погребали в природных холмах, прорывая коридор сбоку. Здесь же под слоем дерна шла глинистая земля, примерно метр, потом метр мелкого сухого песка, затем - опять галька, и только потом мы дошли до перекрытий могильной камеры, лиственничных обтесанных бревен в два наката, такой своеобразный потолок могилы, тоже где-то в метр толщиной. А потом я уехал. Мы всегда так делали - если находок много, а погода позволяет работать, и есть что копать, кто-то один с найденными предметами едет в Москву, а остальные работают дальше. Хранить разное добро в машинах, палатках опасно - помнишь фильм «Джентльмены удачи»? Так и у нас. Группы-то маленькие, три-четыре человека. Обычно все в раскопе, за вещами никто не следит. Вот так и получилось, что вскрывали они усыпальницу эту без меня…

Профессор подробно записывал все, что происходило в раскопе после отъезда Бориса.

Под двумя слоями бревен они с Николенькой обнаружили пустую нишу, стены которой были укреплены теми же лиственничными сваями. Из нишы в сторону, противоположную берегу Тобола, вел довольно просторный подземный ход, метров через десять заканчивающийся небольшим восьмиугольным помещением с вымощенным каменными плитками полом. Посередине этой рукотворной пещеры на резном каменном троне сидела хорошо сохранившаяся мумия мужчины в истлевшем кожаном плаще, бронзовых доспехах и высоком остроконечном кожаном шлеме, обшитом железными пластинами.