Сергей Дышев - Гасильщик (Сборник) Страница 14

– Кто это были?

– Так называемые знакомые. Вроде твоих подлецов. Давай не будем о них…

– Давай, – охотно согласился я.

Мало ли подонков бродит по земле, так что ж, и жизни не радоваться?

Я расстегнул ее шубку, сразу почувствовал гибкую талию, она подалась ко мне, протянув губы для поцелуя. Мои руки непроизвольно опустились ниже, под юбочку-полоску, эластичный шорох колготок, я прижал ее крепче, чувствуя, что никаких сил не хватит, чтобы оторваться от ее тела. Света завиляла бедрами, пытаясь сбросить мои руки, которые становились все смелее, наконец она все же оторвалась от моих губ, отстранилась, оправила юбку и погрозила мне пальчиком:

– Так нехорошо.

А я совсем притуманился и, кажется, наговорил лишнего. Точно помню, что предложил: «Давай останемся в одной коже!» Черт его знает, откуда я взял эту фразу?

Света усмехнулась, покачала головой, но не отрицательно, а иронично и укоризненно. Вот вы все и испортили, молодой человек…

Она поцеловала меня коротким прощальным поцелуем и слегка подтолкнула к двери.

– Доедешь на частнике?

– Конечно…

Я выскочил на улицу, ощущая на своих губах вкус ее поцелуев… Вытащил отключенный телефон, посмотрел время: пятнадцать минут третьего. Все петухи уже досматривали последние сны. Дорога была пустынна, как после бомбежки. Сравнение неудачное, но в такую минуту не до словесных изысков. Хотелось спать, хоть голову отруби! В душе моей шевельнулась обида: могла бы и пустить, хотя бы на коврик. Тем более уже раз ночевал! И где же она пропадала в ту ночь? Но я решил не мучить себя раздумьями и бодро зашагал по дороге. Прямо-таки по-солдатски. Красавец с ударением на последнем слоге.

Я шел, оглядываясь. Наконец вдали вспыхнул свет фар. Остановился, стал призывно махать. Машина стремительно приближалась, и я уже предвкушал, как плюхнусь на сиденье… Отскочил в последнее мгновение. «Мерседес» резко затормозил, из него вышли две уже знакомые тени – по походке узнал.

– Ты, сучок, кажется, нам что-то обещал? – раздался наглый голос.

Я не ответил. В таких случаях надо сосредоточиваться для первого удара, а не растекаться в угрозах и виртуозной ругани.

– Ну, иди-ка сюда!

«Вахлаки! – понял я. – Много говорят».

Я продолжал стоять на месте.

– Что, уже язык отнялся? А был такой разговорчивый!

Один из них держал трубу, второй демонстративно сунул руку в карман.

Первый удар я нанес расчетливо и точно, успев увернуться от железяки, затем с разворотом ногой сбил с ног второго. Выстрел прозвучал ошеломляюще громко, я успел перехватить руку с пистолетом, вывернул ее с хрустом. Пистолет отлетел в сторону, враг – на землю. В следующий миг развернулся навстречу второму, еле успел уклониться. Удар пришелся по плечу, я мгновенно присел, смягчив удар, тут же труба была в моих руках. Но я пропустил крепкий удар в левый глаз. Это было мое единственное упущение. В заключение встречи поработал ногами – успокоил барахтающегося стрелка, а его напарнику «вернул» трубу, резко ткнув ею в солнечное сплетение. Его тут же и «спополамило». Поднял пистолет, стряхнул грязь. Хотел выбросить, да передумал: для военного завоеванное оружие – законный трофей.

Пришла было люмпеновская мысль сокрушить трубой стекла «Мерседеса» цвета свежей зелени. Но не стал. Машина с женским именем Мерседес не виновата, что ей приходится возить всяких двуногих уродов. Правда, вытащил ключи и забросил подальше в кусты. На тот случай, если им опять в эту ночь захочется сшибить меня с пути-дороги.

Вскоре удалось поймать частника. Он подвез до самого дома, заметив заплывший глаз, посочувствовал и взял за проезд по-божески.

В эту ночь я так и не сомкнул глаз.

Негодяи, с которыми я дрался, могут вернуться к Светке и отыграться на ней. Сообразил я это слишком поздно и не в том месте.

Жизнь моя превратилась в сплошные вопросы и загадки. Путь, на который я ступил, все более уводил меня в сумеречную зону, где я не мог просчитать наперед и десяти шагов – впереди клубился туман. Я – слепой в этом мегаполисе, и лишь чувствую, что невидимые силы пристально следят за мной, играют мною, смеются, когда я хорохорюсь и демонстрирую независимость.

Подлое зеркало отразило все недавние удовольствия и развлечения. Развлечением можно считать было последующую «битву на троих». На меня смотрел малознакомый человек, чем-то отдаленно похожий на моего гипотетического (несуществующего) спившегося старшего братика. Это лицо под тройным лезвием бритвы делало отвратительные ужимки.

Наскоро побрившись, я прыгнул в машину. Преимущество мужчины средних лет в том, что он может брать здоровье взаймы, разумеется, у самого себя, только более позднего возраста. В старости, вероятно, придется сожалеть, что был непомерно расточителен, не берег родной организм… Но до нее доживают не все. Особенно такие раздолбаи, как я.

Эти мысли приходили от недосыпа.

Прямо с порога меня направили к Вячеславу Викторовичу. Босс посмотрел и укоризненно покачал головой. Этакий папашка-доброхот.

– Где тебя носило?

– Я подрался… Ко мне пристали какие-то крутые мальчики. Они хотели меня сбить «Мерседесом».

– Просто так пристали?

– Нет, я провожал девушку, а они начали намекать грязно…

– И все? – уточнил Вячеслав Викторович.

«Что он имеет в виду? – лихорадочно стал соображать я. – Неужели он знает про пистолет?»

– Я отнял у них пистолет. Вот он! – И выложил на стол прохладный «макаров».

– Вот с этого надо было и начинать! – рявкнул на меня босс. – Мальчишка! Ввязываешься в нелепые истории, ведешь разгульный образ жизни… В коллективе ведешь себя особняком. Пора привыкать к высокому положению. Тебе платят хорошие деньги. Ты должен помнить о репутации фирмы. В Японии сотрудники работают на корпорацию всю жизнь, до самой пенсии. Это для них малая родина. Я бы хотел, – Вячеслав Викторович понизил голос, – чтобы «Империя» стала для тебя матерью. Это очень важно. – Он вдруг перешел на «вы». – Помните, с чего мы начали нашу первую беседу? Я спросил, любите ли вы родину? Я, конечно, имел в виду Россию. Вы ведь по взглядам державник?

Я кивнул головой.

– Естественно, офицер-пограничник иным быть не может. Чувство границы – одно из проявлений менталитета подлинного державника… За время службы в нашей фирме у вас, вероятно, накопилось много вопросов. Насколько я знаю, вы нелюбопытны. Чтобы не ввергать вас в долгие сомнения, скажу сразу, что скоро на все вопросы вы получите ответы, причем будете удовлетворены. Поверьте, я знаю людей, особенно представителей афганского братства. Дело, за которое мы стоим, – это спасение Отечества. У нас много врагов, они знают нашу силу; и наша борьба с ними, вы, наверное, сумели убедиться, бескомпромиссна и жестока. Поэтому нам нужны такие крепкие парни, как вы.

– Избавьте только от «мокрухи», – попросил я.

– Это вас касаться не будет, – подчеркнуто резко заметил босс и пристально глянул на меня.

Я понял, что сейчас последует нечто важное. Но Вячеслав Викторович меня, прямо скажем, разочаровал.

– Я хотел бы вас попросить конфиденциально присматривать за Ванькой Вераксой.

– За Джоном?

– Да.

– А в каком смысле? – решил уточнить я.

– Не придуривайся, Резвый!

– Резвый – это кто?

– Ты, а кто же!

– Лошадиная фамилия…

– Лошади – тоже люди… В общем, будешь докладывать мне обо всех нарушениях, странностях с его стороны. Понял? Ты же бывший пограничник, чего тебе рассказывать?

– Да нет, тут особый талант нужен. Я в этом деле не мастак… Уж лучше пусть он за мной последит, – поспешно отказался я.

– А я и без тебя найду, кого поставить над тобой. Можешь идти. Бастилин даст тебе еще одно задание…

Бастилин тоже внимательно осмотрел меня, видно, заинтриговало мое опухшее лицо. Очень душевные люди работают здесь. Хоть бы кто-нибудь по-простому высказал сочувствие. Вот оно, капиталистическое естество: человек человеку волк и не брат.

Сегодня мне вновь дали понять, что я попал в серьезное учреждение. Бастилин собрал нас, то есть меня, Вераксу, прыщавого Леву, хмурого усача с плешью и – простоватого увальня, в котором я тут же признал «сержанта милиции», задержавшего меня после памятного рэкета в ресторане.

– А где старлей? – спросил я.

«Сержант» сделал глупое лицо и спросил, какого старлея я имею в виду.

– А вот придуриваться тебе не идет: и без того вид туповатый.

«Сержант» что-то буркнул и отвернулся.

Бастилин привел в комнату человека, в котором без труда угадывалась военная выправка. Бесстрастное выражение на лице, пронизывающий взгляд, резко очерченные скулы, мешки под глазами. «Наверняка подполковник или полковник», – определил я.

Гость поздоровался и без предисловий начал:

– Я прочту вам несколько лекций специального курса. Слушать прошу внимательно, записей не вести, все вопросы в конце. Первая лекция – «Оперативная работа, ее задачи, назначение и общие принципы». Затем вы много чего узнаете о принципах сбора и анализа информации, способах добывания данных, наружном наблюдении, о способах его ведения. У нас будут и практические занятия, например, по выявлению наружного наблюдения… Некоторые из вас, посмотрев кучу «боевиков», считают себя вполне способными вести «наружку» или, наоборот, выявить такое наблюдение за вами. Советую всем тут же выкинуть всю эту чушь из головы. Потому что… – Полковник сделал многозначительную паузу. – К настоящей разведке это не имеет никакого отношения. Простейший вопрос. – Он вдруг ткнул в мою сторону пальцем. – Опишите портрет вот этого человека.