Дмитрий Черкасов - Свой среди своих Страница 15

Объект вкусно кушал и параллельно обсуждал с небритыми подчиненными особенности наездов на местных коммерсантов.

Цены в ресторане были таковы, что сотрудники сменного наряда ОПС вынуждены были ограничиться наблюдением с улицы. Ибо платить сто двадцать рублей за чашку дрянного кофе и в манере Шарапова сидеть с ним весь вечер — это сюжет для кино, а не для жизни. Денег на оперативные расходы выдают немного, поэтому тратить их нужно с толком. Ничего особенного объект в ресторане не делал, все его собеседники были давно установлены, и их беседа серьезного оперативного интереса не представляла. Обычные «тёрки» на тему того, как кого «развести», кто, кому и сколько задолжал, и похвальба о своих постельных успехах.

Марадона закурил, снова хлебнул из бутылки и краем глаза отметил Горбуна, вступившего в яростный спор с торговкой семечками у входа в ресторан. Горбун минут пять препирался с монополисткой, оккупировавшей прибыльное место и не подпускавшей к нему никого из своих товарок ближе чем на сто метров, пару раз повысил голос, пытаясь втолковать красномордой бабище принцип соотношения «цена-качество», сбил цену на двадцать копеек, получил кулек и гордо удалился за угол, чтобы через четверть часа вынырнуть оттуда в другой одежде, с жиденькой бороденкой и с потертым портфелем под мышкой.

К обшарпанному фанерному ларьку с тусклой вывеской «Дары Бахуса» подтянулись Борман и Москит, изображавшие неразлучную парочку местных пьяниц. Маски люмпенов и гегемонов в сложившейся ситуации были наиболее оправданными, так как появление на изрядно загаженной улице чистеньких интеллигентов с написанным на лбу высшим образованием и золотыми запонками в манжетах белоснежных рубашек привлекло бы ненужное внимание.

Борман достал из кармана горсть мелочи и принялся громко обсуждать с товарищем предстоящую покупку веселящего напитка.

Москит натужно мычал в ответ и всё норовил упасть.

— Дождик[48], — раздался в наушниках у оперативников голос Брунса, засевшего на чердаке дома напротив и отслеживавшего в бинокль окружающую обстановку.

К ресторану подъехал темно-синий «Мерседес»-универсал, на задней двери которого сиял шильдик «E55TAMG 4matic», из него вывалили трое братков и направились прямиком в ресторан.

Борман тут же развопился о нехватке наличных и поволок Москита к урне, где якобы недавно видел несколько бесхозных бутылок.

Из-за кустов материализовался Сыч и деловито побрел в сторону панорамного стекла, за которым расположилась компания объекта.

Марадона вскочил со скамейки и зычно крикнул Борману с Москитом:

— Эй! Здесь моя территория!

Пассажиры «Мерседеса» мельком глянули на «пьянчужек», но не сбились с шага и скрылись за дверями «Князя Суворова».

Марадона бодро подбежал к Борману и толкнул того в грудь.

— Э, не трожь урну! Иди, пошакаль в другом месте!

— Да чо я? — заныл Борман, поддерживая качающегося из стороны в сторону Москита. — Да я просто… Извини, братан…

— То-то! — Марадона боковым зрением сквозь стекло отметил, как при приближении троицы объект в ресторане засуетился и попытался встать со стула.

Последовавшие за этим действия братков изрядно подпортили как имидж, так и физиономию разрабатываемой персоны. Объекту сначала громко внушили, кто он такой, перемежая бессмертное бендеровское «жертва аборта» с подзатыльниками, затем, после какого-то чересчур наглого высказывания воспитуемого, уронили лицом в салат, и напоследок верзила со звучным погонялом[49] Стоматолог зажал нос гордого горца пальцами и как следует крутанул.

Синяя «сливка» была обеспечена минимум на неделю.

Подчиненные объекта сидели смирно и в разговор не вмешивались.

— Ты всё понял?! — в финале рыкнул Стоматолог, держа белого как мел полуполитика-полубандита за шиворот.

Объект усиленно закивал.

— Тебе сроку два дня, — подвел итог бугай, брезгливо вытер испачканные салатом пальцы о пиджак горца, и троица спокойно удалилась.

Вслед «Мерседесу» покатился задрипанный «Москвич» мышиного цвета, за рулем которого восседал Зорька.

Объект кое-как стер с лица майонез, залпом выпил подряд два граненых стакана водки, минут пять посидел, погруженный в свои мысли, принял на грудь еще граммов сто исконно русского напитка и затем резко упал со стула.

И в бессознательном состоянии был загружен в старую «BMW» одного из подельников.

— Закуриваем[50], — тихо сказал Сыч в прикрепленный под шарфом ларингофон.

До следующего утра мертвецки пьяный объект представлял такой же оперативной интерес, как сосновое бревно на гатчинской лесопилке.

«Через боковые двери они не попрут, — рассудил Мальков, внимательно оглядывая салон самолета. — Иллюминаторы тоже слишком малы… Лестниц из багажного отделения две. — Старший лейтенант посмотрел вниз через перила. — Но там двери изнутри заблокированы. Гидравлической кувалдой выбивать — грохоту много, а иначе не возьмешь… Так, а как саудовский спецназ в прошлом году брал „тушку“? По телевизору ж показывали. Подошли сбоку, подогнали трапы, пока переговорщики мозги компостировали, сосредоточились у проемов и одновременно вломились с трех сторон…»

Егор осторожно высунул голову в пока еще открытую дверь.

Площадка и расположенная неподалеку взлетно-посадочная полоса были совершенно пусты.

"В Школе меня этому не учили, — старший лейтенант вспомнил два года, проведенных им после окончания университета в Московском учебном центре. — Да и разгильдяйничали мы изрядно… Эх, надо было на преподов насесть, чтобы по «эс-дэ-пять»[51] больше давали…"

На курсе Малькова СД-5 назывались основы контртеррористической деятельности, которым их обучал пожилой капитан первого ранга, стоявший в свое время у истоков создания знаменитой «Альфы». Группа, в которую входил Егор, была в основном ориентирована на аналитическую работу, поэтому СД-5 преподавалась в общих чертах. Основной упор делался не на практические действия спецназа по освобождению захваченного преступниками объекта, а на разъяснение курсантам структурирования террористических организаций, вертикали управления, методов вербовки сторонников, выявления источников и каналов финансирования и характерных различий между боевыми группами и сборищами околополитических трепачей.

Слушатели МУЦа, что совершенно естественно, были немного более собранными и серьезными, чем студенты иных учебных заведений, но кардинально от них не отличались. Так что и занятия прогуливали, и шпаргалки делали, и подшучивали над преподавателями, и половину материала по непрофильным предметам помнили лишь до дня экзамена. А Мальков, к тому же, был в своей группе заводилой и инициатором большинства приколов.

Однажды они с приятелем, отправленным на учебу Красноярским управлением[52], вывесили на доске объявлений талантливо исполненный приказ об увольнении подполковника, заведовавшего в Учебном центре общевойсковой подготовкой и выдававшего на занятиях перлы типа: «Не смотрите на меня сквозь зубы, товарищ курсант!», "А здесь будут располагаться наши танки. Их число, к примеру, «эм»… Нет, отставить. «Эм» мало, пусть будет «эн», «Эй, вы трое, подойдите оба сюда!» и так далее. Бумага была снабжена всеми печатями и подписями, неотличимыми от настоящих, и номером регистрации. Причем особую сложность в осуществлении задуманного представляло даже не изготовление приказа, а его размещение на доске, закрытой толстым стеклом и расположенной в прямой видимости прапорщиков на входе.

Проблема была решена весьма оригинально.

В выходной день Мальков и несколько его одногруппников, к которым подполковник питал особые чувства и которых постоянно стремился привести «в соответствие с уставами», вызвались помочь коменданту МУЦа в ремонте компьютерного класса на третьем этаже центрального здания. А для этого надо было перетащить из расположенного во дворе флигеля несколько десятков листов белого пластика размерами два на четыре метра, коим и должны были отделываться стены класса.

«Инициативники», подбадриваемые умиленным сознательностью молодежи комендантом, поволокли пластик на третий этаж.

Но во время третьей ходки, когда курсанты Мочалкин и Мыльников приняли на себя повышенные обязательства и поперли не один лист, а три, случилось то, что и должно было случиться.

А именно — они застряли в проходе на вахте, перегородив прапорщикам обзор доски объявлений.

Пока Мочалкина извлекали из стальных клещей «вертушки» и протаскивали листы по одному, курсант Мальков при помощи электроотвертки вывернул шурупы крепления, снял стекло, налепил «приказ» в самый центр доски, установил стекло на штатное место и бросился помогать Мыльникову, который артистично изображал страдания от того, что его рука попала между пластиком и углом будки охраны.