Вячеслав Миронов - Черный свет Страница 16

- Вот за что люблю тебя, полковник, что мыслишь широко и грамотно. Я бы хрен бы до этого бы додумался. Молодец! Вот это дело! Завтра же смотаемся к священнику - патриоту.

- На казаков надо выход искать. Было же, что они пластаются с ваххабитами на Кавказе, по всей стране они есть.

- С этими клоунами?

- Может и вид у них потешный, а закалка у народа есть. Надо всех поднимать.

- Ты прямо как спаситель народа русского.

- Говори, как хочешь, а я как пистолет у виска подержал, так, что-то в башке изменилось. Вроде как через какую-то черту перешел.

- Надо бы каждому русскому пистолет у башки подержать. Может, оторвется от своего корыта, да, о Родине подумает.

Спустился Петрович, покачивая головой.

- По телевизору все новости только про нападение на колонну. Так-то подбили на самом деле. Когда из гранатомета выстрелили по танку, то он в дыму принял, что по нему второй танк стреляет, мол, партизаны его захватили, вот и лупанул, и подбил своего же, сгорел весь экипаж.

- "По танку вдарило болванкой, прощай родимый экипаж!" -- настроение значительно улучшилось., я напел слова старой песни про танкистов.

- "И молодая не узнает, какой у парня был конец!" -- протянул с ехидцей Миненко еще одну строчку из той же песни.

-Американцы говорят, что нельзя причислять подбитый танк на счет партизан. - Петрович тоже был доволен.

- Хорошо, пусть запишут на свой счет! Мы не жадные, нам чужих заслуг не надо! - я был великодушен.

- За деревней нашли трупы полицаев.

- И что?

- Народ русский отходчивый. Жалеют. Молодые, глупые. Но тут же все понимают, что не служили американцам - были бы живы. - Захаров сокрушенно покачал головой.

- Что переживаешь, что их жизнь на твоей совести? - Миненко напрягся.

- Не переживаю. У них своя дорога. Они-то думали, что Русь пала, коль фашисты здесь командуют. А у меня своя дорога. Двадцать семь лет отдал службе Родине и не жалею. Пропадет Россия, пропадем мы все. Пропадут русские. Ну, а полицаи... Они и при немцах были, и сейчас будут. Значит, родители не все им объяснили в детстве, что не надо ради куска хлеба предавать своих, продавать Родину. Не объяснили родители им, что есть такое слово как "честь". Правда "честь" нынче не в чести. Ничего. Другим наука. Не стоит им служить.

- А, может, сам пойдешь? По заданию, как внедрение? - Миненко пытливо смотрел на Петровича, на том лица не была, как обухом топора по лбу ударили - Лучше, чем мальчишки глупые будут подставляться, ты пойдешь, и мы будем знать про замыслы противника. Как смотришь?

- Нет. -Петрович был непреклонен - Не смогу я вражью форму нацепить, чтобы люди, с которыми я прожил не один год, от меня отвернулись, чтобы в спину плевали, а то, может, кто "красного петуха" мне в дом запустит. Нет. Тут я вам не помощник.

- А можешь верных людей подыскать? Чтобы они сами пошли, но служили нам, даже не нам, а Родине? А?

- Я посмотрю. Есть у меня пара людей. Только где гарантии, что после Победы их не повесят? Не посадят как пособников?

- А где гарантия, что мы все не погибнем? И будет ли победа за нами? - я вмешался в спор.

- Командир, ты какую-то фигню говоришь! - Миненко вспылил.

- Я очень реально смотрю на вещи. У нас пока мало сил чтобы победить. Думаю, что после сегодняшней атаки начнутся акции устрашения. И вот тогда, многие отвернутся от нас. Многие предадут.

Мы еще немного поговорили, и отправились спать. Но сна не было. Ворочались с боку на бок. Каждый несколько раз вставал, пил воду, курил. Мысли ворочались огромными тяжелыми булыжниками в голове. Много мыслей, много прогнозов, но мало информации.

И много мыслей было о семье. Как они там? А может их схватили, пытают? Что же я наделал? Хотелось все бросить, позвонить им, но понимаю, что телефон их прослушивается, или в нашей квартире сидит засада, ждут меня или посланца от меня. Эх, что происходит!!! Как выбраться из этого?! Есть у Юрия Визбора шутливая песня, но с глубоким смыслом "Мама, я хочу домой!" Вот она-то сейчас как ничто иное подходит для меня. "Мама, я хочу домой!"

7.

На следующий день мы распрощались с гостеприимным Захаровым и выехали.

И поехали проселочными дорогами, старательно обходя большие автодороги. Там-то сейчас стоят блок-посты, проверяя все машины.

Местные радиостанции болтали про вчерашний бой. На многих была плохо скрывая радость, иные же наоборот гоняли траурную музыку. Видимо все зависело, кто являлся хозяином радиостанции. Мол, убили кормильцев-защитников.

Те, кто крутил веселую музыку, прямо говорили в прямой эфир, передавая дорожную обстановку, предупреждая водителей об автомобильных пробках и авариях, где расположены вражеские блок-посты. Причем расклад давали подробный, что, мол, там расположены чисто американские посты, а там - наши, полицейские, милицейские и сколько стоит проехать через эти посты. Американцы не берут взяток, за то наши полицейские, бывшие милицейские - за милую душу.

Но все равно. Чтобы не искушать судьбу, нам удавалось уклоняться от встречи с ними.

Проколесив несколько часов, хотя в нормальное время могли проскочить за час по прямой.

- Вот и приехали.--мы остановились возле деревни. Миненко выключил двигатель, вы шли из машины, разминая спины. Закурили, прислушались. ----- Тихо. Обычные деревенские звуки. Такие обычные, что как будто нет войны.

- Люди живут нормальной жизнью, стараются жить, стараются выжить.

-И их за это не стоит винить. Начнем с церкви? - я внимательно осматривал деревню, не было видно перемещений войск противника.

- Она же вроде как закрыта.

- Ну, батюшка-то живет где-то рядом.

- Я бы рядом высадил парочку агентов, чтобы фиксировать контакты смутьяна, чтобы выйти ан подполье. - Миненко был задумчив.

- Тогда пришлось бы в каждой деревне иметь такое количество агентов.

- Так оно и было, когда Бисмарк оккупировал Францию, заранее тайная полиция прошлась по всей Франции и знала точно, где брод, в каком дворе, сколько скотины и какой доход у каждого крестьянина. Потом они приходили и забирали пятьдесят процентов от имущества. В виде контрибуции. Отбирали не все, а лишь половину.

- Да, ну, каждый двор обсчитали? - я удивился.

-Именно каждый двор. - подтвердил Иван - А когда немцы в 1941 году стали наступать, то у них на карте были обозначены даже сухие деревья, которые могли попасться на пути прохождения колонны.

- М-да, что обозначено на наших картах я знаю не понаслышке. Ну, что будем ждать, когда поп сам к нам придет, или пойдем к нему?

- Можно ночи дождаться...

- Можно, только это будет более подозрительно. А так, двое пропыленных придурков заблудились, вот и спрашивают дорогу. Я спрашиваю, а держишь машину в горячем состоянии, если начнется чего-то, то я прыгаю, и рвем. Ну, а если вдруг я завалюсь, то ты вырвешься и сумеешь организовать мое освобождение. Так пойдет?

- Так пойдет. - Миненко был мрачен.

- А что тебе не нравится?

- Я привык действовать обдуманно, подстраховываясь, а не так как ты - " с колес". Ситуацию надо "прокачать". Авантюрист, ты полковник.

- Знать сколько в каждом дворе коров и агентов? - я усмехнулся.

- Примерно так. Вон, Твой Захаров полностью знает расклад по своей деревне. Не мешало бы иметь еще одного, чтобы сравнивать полученную информацию.

- Пока будем разведчиков выставлять, вербовать, то война нашим полным поражением закончится. Мы с тобой будем знать, что страна полностью уничтожена. Поехали. - я отбросил окурок, уселся в машину, резко хлопнул дверью.

- Убедительно. -- Миненко сел за руль.

Купол церкви с крестом виден с любого конца деревни. Мы быстро добрались.

Миненко был напряжен, один из пистолетов положил себе под правую ляжку. Я стараясь разрядить обстановку спросил:

- А почему не на колени?

- Яйца отстрелю. Тебе. - по-прежнему серьезен.

- Ясно. Храни там. Сам себе отстреливай гениталии.

- Приехали. Иди. Дверь не закрывай, не прикрывай, пусть остается, распахнута, скорость я вырубать не буду.

Я вышел. Посмотрел на крест, перекрестился. Подошел к двери церковной, там красовался внушительных видов амбарный замок и сургучная печать с американским орлом.

Я не привык доверять глазам, подергал замок, он был закрыт. Сзади раздался шорох.

Резко обернулся. Там стояла миловидная девушка, только одета она была в платье конца восемнадцатого века, а может и девятнадцатого. Не силен я в истории. Но на ней был капор - шляпка-- шапочка с полями и вуалью, платье, юбок там было много. Оно как колокол стояло. Это было бы актуально в театре художественной самодеятельности при постановки какого-нибудь "Дворянского гнезда", "Вишневого сада" или чего-нибудь еще. Она мило смотрела на меня. На вид ей было не больше двадцати пяти лет. Я ожидал увидеть кого угодно, но только не это - театрализованное чудо.