Михаил Март - Без тормозов Страница 17

— А что у него было в руках?

— Совсем ничего. Такой толстый, а бегает, как чемпион.

— Вот что, Карим. Будете уходить, не запирайте калитку. Накинь замок и все. Я сама закрою.

— Как скажешь, Марта.

— А выход из дома на эту лужайку есть?

— У вас нет. У художников есть. У них балконы и там же пожарная лестница. По ней можно спуститься. Мы с ними из-за этого ругаемся. Они спускаются и за домом шашлычки жарят. Правда, в мангале, но пепел все равно газон портит.

Ничего подозрительного возле дома Марта не заметила, но настороженность ее не покидала. Она вошла в подъезд и, поднявшись на один пролет, увидела сидящую на подоконнике женщину с двумя детьми. Завидев Марту, женщина спрыгнула с подоконника — всевидящую нетрудно было узнать, ее портрет на буклете был довольно точный.

— А мы вас ждем.

— Знаю, — холодно сказала Марта. — Давно?

— Часа два. Мужчина так и сказал, что вы задержитесь.

— А кто вам адрес дал?

— Интернет. Набираешь Mara.ru, и с вас требуют отправить СМС на какой-то номер. Короче говоря, снимают деньги с карточки и вам на телефон приходит адрес.

— Понятно. И на адресе зарабатывают. Так, что сказал толстяк?

— Какой толстяк? — не поняла посетительница.

— Тот, что вам дверь открыл.

— Да нет. Он худой. Аж скулы торчат. С пегим ежиком. Наполовину седой. Лет сорока, с серыми бегающими глазками. Мне он не понравился. Похож на одного типа, который сберкассы грабил. Лет десять назад. Я тогда кассиршей работала. Глаза те же. Слышала, что потом его все же поймали. Имени не помню, но глаза запомнила. У него такой же уголок в правом глазу. Я даже испугалась.

— Уголок? — не поняла Марта.

— Ну да. Глаз серый, а четверть — коньячного цвета. Вроде клинышка.

— Хорошее сравнение. Вы пьющая?

— Нет. Работаю на коньячном заводе в Новороссийске. У меня муж пропал. Раньше он с детьми сидел, не работал. Я семью тянула, а теперь…

— Помолчите.

Марта положила руку на голову женщине и закрыла глаза.

— Ваш муж жив. Сходите в фирменный парфюмерный магазин. Возьмите на пробу духи «Каприз» и вспомните женщину, от которой так же пахнет. Ваш муж у нее, и вы должны ее знать. Большего я не могу сказать.

Марта поднялась еще на один пролет и зашла в свою квартиру. Все вещи Гоши были на месте. Значит, его застали врасплох. Она заглянула под подушку на его неубранной кровати. Там лежал никелированный вальтер с накрученным на ствол глушителем. Гоша с пистолетом не расставался, но никогда не стрелял из него, он служил ему психологическим оружием, а не боевым. И это срабатывало. Марта подумала, что теперь оно пригодится ей. Она собрала все самое необходимое, сложила в небольшую спортивную сумку. Надела лучшее платье, но краситься не стала, хотелось как можно скорее уйти из этого дома. Тем не менее решила посмотреть, что случилось в квартире напротив, пять минут ничего не решат.

Никаких следов борьбы, лишь кровь на полу. Она проверила тайник. Пусто. Хуже всего, что из видеокамеры исчезла пленка, там зафиксированы сеанса четыре. Дольше пятнадцати минут она с пациентами не работает. На одну кассету может вместиться час записи. Пропал и портфель. Дворник сказал, что Гоша убегал с пустыми руками. Значит, портфель унесли мстители. Внешность одного она уже знала. Но он пришел не один, такого Гоша своим весом задавит. С ним был еще кто-то. Пациентка не видела, как они уходили, водила детей обедать. Денег эти типы не нашли, клиент сумел сбежать… Если они узнали адрес Гоши, значит, знают и о ней. В чулан, похоже, не заглядывали. Белое платье для сеансов висело на вешалке. Оно ей больше не понадобится, а вот парики могут пригодиться. Черный, рыжий и русый она сунула в сумку.

На пороге квартиры стояла высокая элегантная женщина в черном облегающем платье. От нее веяло могильным холодом. Черты лица приятные, губы ярко накрашены. Похоже, она тоже любила парики, так что о цвете волос можно было только гадать.

— Извините, но дверь была открыта. Мне нужна ваша консультация.

— Кто вас прислал?

— Зураб. Я виделась с ним на днях.

— Приходите завтра, сегодня я работаю на выезде.

Женщина, словно фокусница, развернула веером пять стодолларовых купюр.

— Пять минут за пять сотен.

От таких денег не отказываются, если ты не напуган до смерти. Надо вести себя нормально. Эта женщина появилась здесь не случайно, подобные ей не верят в мистику, правда жизни не раз била их по мордам.

— Хорошо. Закройте дверь и садитесь.

Сейчас Марта не соответствовала своему рекламному образу. К тому же она держала в руках дорожную сумку. Поставив ее, села напротив пациентки.

— Снимите линзы с глаз, они мне мешают. Я должна видеть ваши глаза.

— А как вы заметили?

— Это моя профессия.

Теперь, когда женщина сняла линзы, во взгляде ее красивых, глубокого синего цвета глаз можно было прочесть любопытство.

Марта взяла ее за руки.

— Что вы хотите?

— Мне сказали, что мой муж повесился. Я этому не верю. Я хочу знать, кто его убил.

Марта отчетливо услышала голос Аркаши. Скорее всего, ее неожиданно настигли воспоминания о той ночи, которую она с ним провела. Слышала она лишь признания в любви к ней, а не тоску по этому миру.

— Вас зовут Оксана?

— Нет. Виктория.

— Вы его сожительница, но с Оксаной имеете родственные связи. Близкие. У вас похожая аура. Аркадия не убивали, он ушел из жизни в состоянии депрессии. Его душа пуста. Нет ни страданий, ни желаний. Таких господь наказывает, лишая духа. Остается пустота. Это все, что я могу сказать.

Марта отпустила руки женщины. Поблагодарив, та ушла, но ощущение витавшей вокруг нее черноты осталось, она где-то рядом. Марта это чувствовала и не сомневалась — она олицетворение зла. Очень умна, поэтому опасна. Их дорожки еще не раз сойдутся. Это не сулит ничего хорошего.

Марта взяла оставленные на столе деньги, сумку и вышла из квартиры. Но направилась не вниз, а наверх.

Дверь открыл художник Лукьянов, он ждал гостей по случаю открытия персональной выставки. Событие для творческих людей важное. Он уже сбегал в магазин за выпивкой и закусками и собирался готовить салат. Услышав звонок, удивился — для гостей рановато.

На пороге стояла красивая девушка. Яркая, современная, он ее не сразу узнал. Раньше он видел Марту в каких-то балахонах, напоминающих монашескую рясу. Тогда у него родилась идея написать портрет Святой Марии с младенцем на руках. Но не икону, а картину, где фоном должен быть происходящий на земле апокалипсис. Идея казалась ему грандиозной, но соседка категорически отказалась.

— Марта? Это вы?

— Да. Стоящая ногами на земле, а не парящая в облаках.

— Заходите, я вам очень рад. Настоящий сюрприз. Вы сногсшибательны. Грандиозное перевоплощение. Сейчас с вас можно писать не Матерь Божью, а Марию Магдалину, великую грешницу.

— Потому я, Роман Анатольевич, и отказалась позировать. Грешные души не должны притворяться святыми.

Они прошли в огромную мастерскую под стеклянной крышей. Там царил художественный беспорядок: краски, кисти, этюдники, мольберты, подрамники, на стенах наброски, этюды. Длинный стол был накрыт белой бумагой, заменявшей скатерть, на ней пластиковые стаканы.

— Жду друзей. Жаль, что вам нечего показать. Все лучшее отправлено на вернисаж. Хотите выпить?

— Вероятно, хочу. Надо снять напряжение.

Художник исчез за боковой дверью и вернулся с бутылкой шампанского. Пили из одноразовых стаканчиков. Марту раздражала нечесаная копна рыжих волос на голове Лукьянова. За бородой он тоже не следил. Подстричь бы его да причесать… Нормально бы выглядел…

— Вероятно, вам испортили настроение посетители? — спросил Роман.

— Нет. Сегодня у меня не было приема.

— Ну как же. Я их видел. Встретил на лестничной клетке. Их привел Гоша, они поднимались к вам.

— Уверены? — девушка нахмурилась.

— Конечно. Первым поднимался Гоша, они следом. Я с ним поздоровался. К кому же еще они могли идти? Кроме меня, в мастерских никого не было. Раньше я их не видел. Примечательные господа.

— Это чем же? Я хочу понять, о ком вы говорите.

— Маленький неприметен. Ну не совсем маленький, метр семьдесят, личность безликая, но взгляд острый, глянул на меня, словно бритвой полоснул. Второй куда крупнее. Сто восемьдесят пять, не ниже. Темный и одет во все темное. Он мне напомнил французского актера Лино Вентуру в роли Жана Вальжана из «Отверженных». Крупные, словно вырубленные, черты лица придают ему мужественность. Это даже не лицо, а типаж. Нос крупный, с горбинкой, сбитый набок. Такого один раз встретишь, не забудешь.

Роман взял лист бумаги, угольный карандаш и очень быстро сделал набросок.

— Примерно так. Но это впечатление от встречи, а не портретное сходство. Образ.