Сергей Алтынов - Предателей казнят без приговора (Сборник) Страница 17

– Вот этот бородатый, по-моему, в розыске еще с 2000-го. Терроризм, расправы, издевательства над военнослужащими. Комендант местного концлагеря. Славянина не узнаю.

– Наверняка из дезертиров-контрактников, – со вздохом произнес Андриан. – Тоже первоначальное накопление. Теперь вот здесь, над нами, летает.

– Слушай, а не легче твой лагерь разбомбить и все проблемы устранить с одного раза? – спросил я.

– Не легче. В Эст-Куаре хаос, переворот за переворотом. Но этот остров его территория. Одно дело поцапаются, постреляют здесь друг друга враждующие группировки, а вот бомбардировки совсем другое дело. Тут может вмешаться ООН, главные миротворцы из Соединенных Штатов высадят свой десант, потом появятся штатовские представители первоначального накопления. И прощай глушковские плантации!

– Стало быть, пока ты здесь, никто сюда не сунется?

– Получилось, что так. Ладно, переходим к Чечне и упырю! – Никаноров подал знак одному из своих людей, и тот принес свежие, только-только отпечатанные на принтере карты.

Да, технически полковник Анд оснащен получ– ше, чем некоторые наши подразделения.

– Узнаешь? – кивнув на карту, спросил Никаноров.

– Здесь стоял мой батальон, – ответил я, ткнув указательным пальцем в лесистую овражистую местность.

– Здесь другой батальон, – твердым, не терпящим возражений голосом продолжил Никаноров. – Некоего полковника Айдида! А вот здесь, – на сей раз Никаноров ткнул указательным пальцем в гористый, опоясанный синим поясом реки квадрат, – у тебя, подполковник Вечер, была встреча и долгий разговор с полковником Айдидом.

Вокруг меня тесным полукругом встали товарищ майор и еще трое крепких, не менее тренированных ребятишек.

– Уж не после ли этого разговора тебя в упыри записали, а, Валентин? – произнес Андриан, подняв глаза от карты.

Глава 9

– Правду скажу, к стенке поставите? – усмехнулся я, глядя в громадные, черные, почти без зрачков глаза Никанорова.

– Стало быть, есть за что?

– Отвечу коротко: за то, что матери на могильных холмах не рыдают… Да, был у меня договор с Айдидом. Был! – не опуская взора, произнес я.

– Рассказывай подробно!

– До того как возглавить батальон, я руководил разведдиверсионной группой из пяти человек. Нас так и звали «афганская пятерка», потому как одну из самых успешных операций мы провели на территории Афганистана. Однако двое получили ранения, третий убыл в отпуск, а меня из командира элитной разведгруппы сделали обычным комбатом. А в батальоне у меня… Эх… – я лишь махнул рукой, с трудом подбирая нужные слова. – Одно название – батальон, двадцать процентов некомплекта личного состава! Только пятеро имели боевой опыт. Остальные лейтенанты, только из училища. Трое вообще из «пиджаков»,[8] из Уральского политеха.[9] Про срочников уж и не говорю – это раньше, в советские времена, в ВДВ брали разрядников, ростом не ниже ста семидесяти пяти. У меня же сельские да окраинные ребятишки. Из техники в лучшем случае трактор видели да велик с подвесным мотором. Один даже неплохо из двустволки стрелял. А поставили нас так называемой заставой. То есть занял мой батальон высокогорное село и осел в нем. Ни тебе прокуратуры, ни милиции, ни ФСБ. Сами себе разведчики, сами контрразведчики. У меня начальник разведки был из Уральского политеха, старший лейтенант, так он только планы мероприятий умел на ноутбуке набивать. А село это самое до нас один раз прошерстили «вовчики»,[10] затем ОМОН и сводный милицейский отряд. На «Уралах» немало добра оттуда вывезли, ну и у местного населения настроение соответствующее сложилось. Так на наши два «Урала» косились, точно на змеев-горынычей. А сразу под селом расположился лагерь того самого Айдида. Полковника. То ли пакистанца, то ли афганца. То ли имя у него такое, то ли прозвище грозно-звучное. По-русски говорил чисто, видать, в Лумумбе, на свою голову выучили.

– В Академии имени Фрунзе, на иностранном факультете, – поправил меня Никаноров. – Считай, наш человек.

– Так вот, я своего начальника разведки засадил в сарай строчить разведпланы, а сам взял троих толковых прапорщиков и лично в разведку. Тут-то и увидел – ребята у Айдида мощные, явно не одну кампанию прошли. Не батальон, целый полк. Снайперы имеются, переносные зенитные комплексы, четыре бронированные «Нивы». В тот же день докладываю командованию. Пришлите, мол, для усиления хотя бы пару рот спецназначения из контрактников. Мне в ответ: «Зачем? Чего испугались, подполковник Вечер? Перемирие у нас ныне с братьями-чехами…» На линии генерал, хотел обматерить, но сдержался. На соседней заставе мотострелки стояли, там тоже перемирие было. И каждую неделю то рядовой исчезал, а то и лейтенант. Потом без ушей, с перерезанным горлом находили. А я, как командир, таких вещей дожидаться не привык. Взял с собой двух отмороженных прапорщиков и прямиком к Айдиду. С белым флажком, как ни прискорбно. Тот принял радушно, по-восточному. У меня же на долгие разговоры времени не было.

– Вот что, полковник, – говорю я. – Давай по-честному. Мне смерть твоих людей не нужна. Тем более жителей того села, где стоим.

– Зачем тогда пришел сюда? – вежливо интересуется Айдид.

– Приказ, Айдид. Но лишней крови я не хочу. Потому предлагаю: моих пацанов не трогать, глотки им не резать. Иначе… Ты, Айдид, разведчик не хуже меня. Сил базу твою разнести у меня не хватит, но вот сельские домики своими БМД[11] я раскатать сумею.

– Раскатывай! – улыбается-скалится как ни в чем не бывало Айдид. – Я ведь кто? Иностранный военный советник. То бишь наемник, то бишь оккупант. Враг твой, Валентин Денисович!

Я внутренне аж выматерился во все три этажа. И имя-отчество мои этот оккупант знает.

– А эти люди, что живут в домах, которые ты раскатать решил, кто они? – скривил в недоброй усмешке фиолетовые от жевательного табака губы Айдид. – Они граждане твоей страны, Валентин Денисович! Твоей, твоей! Не чьей-нибудь!

Вот так он меня и приложил. Без ножа, без автомата, без системы «Град». В самом деле, что же это получится? Своих же граждан уничтожим?! Кто я?! Кто бойцы мои?!

– Смотри, Айдид, – стараясь сохранить спокойный тон, я развернул перед полевым командиром карту. – Перемирие сегодня есть, завтра нет…

– Э, Валентин… – со снисходительным видом помахал ладонями Айдид. – О конце перемирия я узнаю за сутки, ну в крайнем случае часов за пять до тебя.

– Может, и так! – стараюсь не реагировать я. – Только путей отхода у тебя немного. Вот отсюда, – я ткнул ладонью вправо, – пойдет мотострелковая бригада, вот отсюда, – тыкаю влево, – отборный полк морской пехоты. И я со своими в деревне отсиживаться не буду. Проход-то у тебя один, если, конечно, с наименьшими потерями, через село с моей заставой. Только за селом минное поле, мною лично поставленное. А еще у меня имеется пара классных арткорректировщиков. Пойдем с ними к тебе в хвост и наведем реактивную артиллерию. Ты, Айдид, может, и уцелеешь, а остальные?

– Что предлагаешь, Денисыч? – тут же перешел к делу Айдид.

– Повторяю, полный нейтралитет. Я не веду разведку против тебя. Ты против меня. Чтобы ни с одного моего солдата волос не упал. Ну а взамен… Как только окончится перемирие, а оно окончится…

При этой фразе Айдид зло кивнул.

– Ты беспрепятственно пройдешь через деревню, и я отдам тебе карту минных полей. Далее сам выпутывайся. Преследовать с корректировщиками не буду.

Я замолчал, не торопился со словами и Никаноров.

– Я сдержал свое слово, Айдид тоже, – закончил, наконец, я. – В моем батальоне ни одного погибшего и раненого.

– А за Айдидом и его бандой после больше двух лет гонялись, – заметил отстраненным тоном Никаноров.

– В былые годы за такие номера меня бы к стенке поставили, – продолжил я. – Только еще раньше у этой самой стенки валялись бы те, кто заключал идиотские перемирия, мародерствовал и совершал нефтяные сделки с извергами, у которых руки по локоть…

– Охотник вполне может считать тебя упырем, – проговорил Никаноров. – А особенно если от рук Айдида погиб кто-то из его товарищей.

В самом деле! Как мне это до сих пор не пришло в голову?! Но тогда охотник знал бы наверняка, что упырь – подполковник Вечер, и не рассылал бы «черные метки» остальным… Додумать эту мысль я не успел. В вышине опять послышался шум вертолетных лопастей.

– Вот задолбали! Ну все! – выругался полковник Анд и что-то быстро прокричал в рацию на португальском языке.

Не прошло и двух минут, как вертолет-крокодильчик дернулся всем своим рептилиеобразным корпусом, а лопасти его перестали вращаться. Он медленно сел на землю, и лишь при столкновении с поверхностью у него отвалился хвост. Из отверстия повалил черный дым. Мы с Никаноровым тут же укрылись в траншее. Стекла вертолетных иллюминаторов разлетелись вдребезги. Послышались отрывистые автоматные очереди. Из распахнувшейся дверцы вывалилось безжизненное тело автоматчика, мертвой хваткой сжимающего свое оружие.