Говард Хайнс - Последний бойскаут Страница 17

Джо не стал ждать, пока таракан почует его, и стремглав вылетел из бара. Позвонив в участок и в двух словах объяснив суть дела, он побежал на автомобильную стоянку, находившуюся ярдах в трехстах от бара.

Он успел. Майк, словно марионетка, болтался в воздухе, поднятый за шиворот мощной рукой амбала, и умолял слабым голосом:

— Только не в живот… Я прошу, только не в живот…

— А мне плевать на то, что ты просишь! Меня много кто и много о чем просил! — басил амбал, нацеливая свой огромный кулачище в живот Меджусу.

Джо пантерой бросился на него сзади и изо всей силы ударил ему в висок рукоятью пистолета. Стрелять было нельзя — могли услышать. Но, к счастью, Джо попал точно: здоровяк обмяк, выпустил Майка и тяжелой тушей свалился к ним под ноги. Сверху на него свалился Майк и застонал:

— Джо, как хорошо, что ты пришел… У меня ужасно болит живот, это, наверное, аппендицит, вызови врача…

«Боже мой, он ни черта не понял из-за боли. Его могли запросто убить, а он думает об аппендиците», — хмыкнул Джо и отправился вызывать «скорую».

Она тогда перегородила путь полицейской машине, и пришлось немало повозиться и полицейским, и врачам — они увезли вместе с Майком двух раненых ребят из их участка.

А скупщиков героина забрали, и слава досталась в равной степени и Джо, и Майку — Майку, пожалуй, чуть больше, Ронсон очень хвалил его:

— Молодец парень! С аппендицитом не забыл о долге и чести!

Майк, еще не оправившийся после операции, слабо улыбался в ответ.

… — Да уж, теперь у тебя живот не болит, и никто тебя не спасет, — сказал Джо, потирая костяшки пальцев.

— Болит, и еще как, — в свою очередь потирая брюхо, признался Майк.

— А больше ничего у тебя не болит? — поинтересовался Джо.

— Ханбек, я клянусь тебе, что никогда больше не подойду к твоей жене и вообще буду обходить твой дом и тебя заодно за километр! — простонал Меджус.

— Было бы неплохо, если бы ты появился в моем шкафу еще разок, — зло засмеялся Джо. — Тогда бы у тебя точно заболело еще кое-что!

Майк ничего не ответил.

— Ладно, проваливай. Только сначала дай координаты той девицы. Ты их в пылу страсти не забыл? — спросил Джо.

Майк, видя, что лицо Джо снова перекосило от ярости, заторопился достать из кармана смятую бумажку.

— Ты все-таки решил заняться этим делом?

— Да, — сухо ответил Джо.

— Ну вот и правильно, я рад за тебя, пятьсот долларов — это всегда пятьсот долларов, несмотря ни на что, — затараторил Майк, разглаживая листок с адресом. — Вот, здесь все написано.

— Насчет пятисот долларов ты, наверное, прав, а вот от твоей радости за меня, пожалуйста, избавь. Мне это, как ты сам должен догадываться, неприятно, — произнес Джо, забирая адрес.

Майк снова порылся в кармане и достал небольшой буклет, на котором была изображена прелестная мулаточка с обнаженной грудью.

— Вот, посмотри, какая она. Ее зовут Кори.

— Три пальца, говоришь? — вспомнил Джо. — А ее ты тоже трахал, как мою жену?

Майк достал ключи и открыл дверцу машины.

— Прощай, Меджус, и не появляйся больше на моем пути. Тебе не поздоровится, — бросил Джо и зашагал прочь.

Он услышал звук заводящегося мотора, и в то же мгновение его швырнуло вперед мощной взрывной волной. Приподнявшись с земли, Ханбек обернулся и увидел огромные языки пламени, лизавшие обломки автомобиля Майка Меджуса.

Джо потер руками уши, оглохшие от взрыва, и раздельно произнес:

— Кто-то подложил бомбу в машину.

— Джо!!

Ханбек обернулся — к нему бежала Сара. Она бросилась на шею мужу и крепко обняла его.

— Ты жив, господи, ты жив, какое счастье…

Джо отстранил жену и, улыбнувшись, спросил:

— Разве это для тебя — счастье?

Сара с болью и досадой посмотрела на него.

— Вечно ты иронизируешь. Ты же мог погибнуть!

— Видимо, Господь Бог решил, что не стоит оставлять тебя совсем без мужика, и одного тебе уберег. Так что я жив, а бедняга Майк погиб. Мне жаль его, хоть и козел он был порядочный. Можно сказать, редкостный козел.

В унисон завизжали две сирены, и две машины — полицейская и пожарная — затормозили у пылающих обломков автомобиля Майка. Хлопья белой пены облепили то, что осталось от машины, повалил густой дым, и люди суетились в этом дыму, словно красные и синие муравьи. Подъехала и остановилась неподалеку «Скорая помощь», но ей уже нечего было делать.

Сара смотрела вслед уходящему Джо. Он подошел к одному из полицейских и о чем-то заговорил с ним. Полицейский достал блокнот и записывал.

«Майк погиб. Его больше нет», — думала Сара, но эти мысли не укладывались у нее в голове. Только что он был жив, он шутил, смеялся, обнимал ее — даже постель, наверное, еще не остыла — Сара горько улыбнулась. И вот теперь нет не только Майка — нет даже его тела, только страшные кровавые куски мяса.

Она отвернулась и медленно пошла к дому. В воздухе пахло гарью, удушливо и невыносимо.

— Вот и все, — сказала Сара. — Вот и все.

Слезы хлынули из ее глаз, и она медленно опустилась на траву, закрыв руками лицо. Так она делала в детстве, когда было плохо или страшно: прижимала руки к лицу, чтобы ничего не видеть, и ей казалось, что и ее никто не видит. А потом становилось еще страшнее в этой темноте, и она с плачем бежала к папе и маме. Они гладили ее по голове, утешали: «Не плачь, дочка, все пройдет». А кто утешит ее сейчас, кто скажет: «Не плачь?» Никто, уже никто.

Она открыла глаза и увидела свой дом, цветущий сад и беспечную собаку на газоне. Собака прыгала, лаяла, ловила свой хвост и радовалась солнышку и траве. Ее абсолютно не смущали крики, шум, беготня людей. Изредка она недовольно поводила носом — для тонкого собачьего нюха был непривычен этот запах.

Сара обернулась и увидела мужа. Он курил и глядел на нее. Сара поднялась с травы и подошла к Джо. Она вовсе не собиралась что-то ему объяснять, просить прощения — это было бы слишком глупо, тем более сейчас. Но она чувствовала себя такой одинокой и ненужной, что ей хотелось прижаться к кому-нибудь и тихо заплакать.

Но Джо, по всей видимости, не особенно хотелось этого. Он отступил на шаг и пристально посмотрел на Сару.

Она поняла.

— Как ты думаешь, Джо, кто мог это сделать? — спросила Сара. Ее руки непроизвольно сжались в кулаки.

— То, что не я, это точно, — ответил Джо. — Откуда мне знать, я не осведомлен о друзьях и врагах Майка. Ты же, мне кажется, в курсе, что мы с ним не так уж много общались.

— Это очень страшная смерть, — глаза Сары снова наполнились слезами. Она подняла голову к небу, чтобы слезы не текли.

— Не сдерживайся, Сара, я же вижу, как тебе тяжело, — сквозь зубы процедил Джо. — А то, что ты сказала… Любая смерть страшна, потому что это — смерть. А Майку не было больно, все произошло сразу, я видел.

Сара молча пошла к дому. Джо немного постоял, потом догнал ее и пошел рядом. Не говоря друг другу ни слова, они вошли в дом. Сара ушла на кухню, и Джо, оставшемуся внизу, было слышно, как она плачет.

Идиотское положение, усмехнулся Джо. Моя жена потеряла любовника, а что делать мне? Не утешать же.

Самым верным, конечно, было бы уйти, но Джо отчего-то не делал этого. Он сидел, уставившись в одну точку, и слушал вой невыключенной пожарной сирены. Кретины.

«От судьбы не уйдешь» — фраза банальная, но верная. Стало быть, Меджусу было суждено отдать концы именно в этот день и именно так. Да, конечно. Но лучше бы он взорвался в своей треклятой машине где-нибудь подальше от их дома. И так бы наверняка случилось, если бы Меджус не был любовником Сары.

Джо передернуло. Что она могла найти в этом лысоватом коротышке, который только и говорил, что о бабах да о пьянках? Вечно дурачился, нес белиберду, издевался надо всеми и вся? Ведь он же был дурак, Майк Меджус, полный дурак. О мертвых, конечно, не принято так говорить, но это правда.

Надо же было выбрать именно этого, подумал Джо и оборвал сам себя — можно подумать, ты бы плясал от счастья, окажись на месте Майка любой другой мужик, пусть даже двухметрового роста и «Мистер Вселенная».

Он нервно переломил пополам сигарету и резко отбросил ее в сторону. Возьми себя в руки, Джо Ханбек, частный сыщик! Ни разу не закрывал ты глаза перед опасностью, ни разу не дрогнул твой палец на спусковом крючке, а теперь, из-за бабы…

«А ты и вправду ублюдок», — сказала ему тогда Сара, и в ее голосе не было ни страха, ни слез, а только холодное презрение. «Ты ничего не понимаешь», — глядя сквозь нее, ответил он и ушел. А когда вернулся через неделю, все уже было не так…

…Он упустил тогда Бланка, на что-то отвлекся и два часа проторчал в сквере у кафе, не предполагая, что тот уже давно находится в другом месте. Из машины, затормозившей радом со сквером, выбрался толстяк Мэтью, давний коллега.