Кара Джеврие - Любовь Бортник Страница 17

– Да ладно тебе.

– От Ферхата есть вести?

– Нет, ничего не слышно. Надеюсь он всё сделал как надо.

– Что сделал? У него было какое-то задание?

– Ты разве не в курсе? Я думал ты знаешь. А ещё удивился, как ты на это согласилась.

– На что, Чето? Ты можешь прямо сказать, не тянуть?

– Эээ, ну этот твой Али… Он же теперь знает.

– И?

– Ферхат сказал, что ты приказала убрать его, ну что б не заговорил.

– Что?! Ты спятил? Я не приказывала ничего подобного, чушь какая!

– Но он пошёл к нему в больницу…

– Что? Вот чёрт!

Джеврие стала судорожно набирать номер Ферхата. Тот ответил не сразу.

– Не смей! Слышишь меня, не смей! Ферхат, этот человек будет жить. Что бы ты не задумал, ничего не предпринимай.

– Госпожа Джеврие, вы знаете, этот человек выдаст вас. Я не могу позволить этому случиться. В этот раз у меня не получилось, парня спасли, но в следующий…

– Не лезь в то, что тебя не касается. Дело гораздо запутаннее, чем ты думаешь. Есть вещи, о которых он еще должен узнать. Я уверена, что будет молчать. А если ты действительно хочешь помочь мне, то заговоришь ты.

– Что вы имеете в виду, госпожа?

– Ты сделаешь это…Приезжай в домик в Ускюдаре. Мы с Чето тоже едем туда. Поговорим с глазу на глаз.

– Как прикажете, моя госпожа.

Джеврие швырнула от злости телефон. Она была поражена тем, что Ферхат мог натворить дел, которые нельзя было бы исправить.

– Почему ты просто не сказала ему, что влюбилась в этого парня?

– И ты хочешь получить? …Тогда он точно вернулся бы и убил его.

– Да. Что ты задумала? "Если хочешь помочь, то заговоришь…" Что он должен сказать и кому?

– Ты узнаешь, скоро. Скоро ты всё узнаешь.

Девушка посмотрела на брата блестящими от накатывающих слёз радости глазами.

Сутками ранее

Перевернув полдома в поисках хоть каких-нибудь зацепок по Каану, и где он может прятать деньги, Джеврие наткнулась на шкаф, дверцы которого все были заперты. Повозившись с замками она открыла дверцы, за которыми лежали стопки бумаг, фотографии, шкатулки. Она стала пересматривать бумаги и нашла документы на дом. Маленький старый домик, принадлежавший Каану Булуту, на окраине одного из бедных районов Стамбула. Улыбнувшись, она прихватила бумаги и хотела уходить, но взгляд остановился на одной из шкатулок. Она была больше всех. Порывшись в ящиках стола, за которым Юсуф всегда сидел и вёл дела, она нашла маленький ключик. В шкатулке были фотографии, письма. Несколько фотографий маленького мальчика, которого только привезли из роддома. В лице ребёнка на руках матери, Хюльи, она узнала любимого ею брата. Не сумев сдержать слёзы она прижала фото к губам. Ей было больно от того, что для Четина Юсуф был человеком, отнявший у него родителей и детство, и в то же время он был его родным отцом. Он любил приёмного отца как родного, и в то же время этот человек вырвал его из родительского дома, заставил его родного отца совершить такой страшный, непростительный грех. Как бы она повела себя на месте Чето, узнав правду? Она не думала об этом. Она была слишком злопамятна, чтобы простить такое. И даже если бы Юсуф оказался её отцом, она ни секунды не думая, повторила бы всё заново. Весь путь, что прошла ради мести,все жертвы, что принесла, и все грехи, что совершила, она бы всё повторила.

В шкатулке было и несколько писем. От Хюльи, когда они с Юсуфом ещё не были женаты. Она признавалась, что готова сбежать из дома, бросить отца, только чтобы быть рядом с ним. Письмо Юсуфа своему брату, которое не было отправлено. И ещё несколько писем, которые не дошли до адресата и остались пылиться в шкатулке.

Он писал девушке, которую оставил в прошлом. В каждом из писем он писал, что хотел бы вернуться, но не может. Потом писал, что появилась семья, но забыть прошлое то же самое, что выстрелить себе в голову. В одном из писем он даже просил прощения. Одно из последних написано 2 года назад. В нём было два предложения, последнее даже не было закончено.

" Я не знаю, вправду простила ты меня или нет, но знаю, что даже если простила, я ничего не верну назад. Если бы ты тогда не скрыла от меня, что я обрёл то, что когда-то потерял, что я вновь обрёл сы…" Последнее слово было нечётким.

– Ну, Юсуф! Ай да, Юсуф! Кто же написал тебе это? Что ты потерял, что доставляло тебе такую боль? Сын. Кто твой сын, Юсуф? Есть кто-то ещё, кроме Чето? Как ты жил до Стамбула?

Покопавшись в шкатулке ещё, она нашла какие-то безделушки, фотографии мальчика лет 9-ти, и лицо его показалось ей знакомым. На самом дне шкатулки лежало письмо. Единственное, что было прислано из Анкары в 1999-м году. Все письма после этого он писал туда же, но они остались без ответа.

" Дорогой Юсуф. Через столько лет ты пишешь мне письмо, и я плачу над ним. Я не забыла тебя, но может когда-то забуду. Но то, что я никогда не смогу забыть, так это то, как ты безжалостно бросил меня на той дороге. На той дороге наши пути навсегда разошлись, но и навсегда на ней остались наши следы. Теперь я не одна. Буркан принял меня к себе. Но принял он меня не одну. В тот день, когда ты отвернулся от меня, ты отвернулся и от своего сына, Юсуф. Знай, что здесь, в Анкаре, в твоём старом доме, куда ты привёл меня невестой, а потом оставил, растёт твой родной сын. Твоя плоть и кровь, твоя душа называет отцом не тебя, а чужого человека. Ты и сам знаешь, какой у нас район, как нам тяжело тут жить. Я не хочу, чтобы мой сын испытал ту же судьбу, что и мы все. Он растёт, он хочет учиться, он хочет стать человеком, и я конечно для него тоже этого хочу. Забери его к себе, Юсуф. Пусть он будет твоей надеждой. Искупи свою вину, исправь ошибку, пока её можно исправить. Искупи грехи, спасая моего сына. Когда мой сын встанет на твой порог, не прогоняй его, прими своего сына так, как подобает. Мы не сможем дать ему то, что можешь дать ты. Больше я не прошу у тебя ничего. Я же взамен даю тебе своё прощение и благословление. Ширин"