Леший в погонах - Александр Александрович Тамоников Страница 17

Всех боеспособных бойцов Окунев собрал в кулак на случай атаки фашистов по пути следования. Скорее всего, придется пробиваться с боем. Для связи с группами он послал двух подростков, которые могли не вызвать у немцев подозрения, и новенькую медсестру – вчерашнюю школьницу Зину Резанову. Девушка в отряде была недавно и почти никого не знала, хотя ее знали, по крайней мере, видели многие. Симпатичная, стройная девушка нравилась партизанам, на нее заглядывались молодые бойцы. Но участвовать в операциях Зине не приходилось, доводилось иметь дело лишь с ранеными.

Юная партизанка вышла на опушку, где ей приказано было ждать группу партизан. Девушка очень волновалась. Ей доверили важное боевое задание, и она торопилась выполнить его как можно быстрее и точнее. И когда на опушке к ней из-за дерева вышли двое мужчин в старых ватниках и с немецкими «шмайссерами» на груди, она даже немного растерялась. Лица были незнакомыми, да и не знала Зина всех партизан в отряде. Она знала лично только командира группы Павла Горельникова, который ходил к ней лечить раненую руку. Но эти двое так добродушно улыбались и кивали ей, что девушка приняла их за партизан. Ведь не в немецкой форме и говорят по-русски.

– Ты не нас вышла встречать, красавица? – улыбнулся старший бородатый мужчина. – А мы вот тут как тут! Передать нам что-то велели или ты в деревню?

– Где ваш командир? – немного опешив, решилась спросить Зина.

Девушка сжимала ремень немецкого автомата, который ей выдали в отряде, и настороженно вглядывалась в лица незнакомцев. Хотя вон тот, который помоложе, кажется, из второй роты. А у Горельникова не хватало людей, и он набирал в группу ребят из разных подразделений, кто был в тот момент на базе.

– Да вон он идет, – кивнул молодой партизан куда-то в сторону проселочной дороги. – Сейчас все соберутся. Ты не переживай, все целы. Еле вырвались. Ух, насели на нас фрицы, думали, все, в кольцо возьмут, и не пробьемся.

Эти слова всегда радовали Зину и других бойцов в отряде. Когда группа возвращалась с задания в полном составе – это был праздник. И она поверила по своей неопытности этим людям. И пошла с ними вдоль опушки. И через несколько метров очутилась вместе со своими провожатыми на полянке. Где на пнях и поваленных деревьях сидели люди, одетые как попало. На многих были кители, подпоясанные армейскими ремнями. Автоматы, карабины, гранаты. И ни одного знакомого лица, и незнакомая одежда, и враждебные взгляды. И когда с пенька поднялся коренастый мужчина и, ухмыльнувшись, пошел навстречу, Зина поняла, что случилась беда. Она в руках врага. Непонятно какого, но врага.

С плеча девушки сорвали автомат, и она даже не стала сопротивляться, кто-то толкнул в спину, она слышала голоса, до нее доходил смысл слов, вопросов, а в голове толчками, как удары колокола, билась мысль, что она у врагов, что нельзя говорить про отряд, нельзя говорить о задании. Будут пытать, бить, жечь каленым железом. «Эх, мамочка, – мысленно простонала девушка, – не поминай лихом… ребята…»

Сунуть руку за пазуху, где была спрятана единственная граната, и выдернуть кольцо было делом одной секунды. Враги даже не успели понять, что сделала девушка. Ее схватили за локти, за плечи, не давая вытащить из-под фуфайки руку. Да это было уже и не важно. Взрыв разметал врагов, выкосив осколками нескольких человек вокруг и оглушив остальных. Зина Резанова не успела даже почувствовать боль. Просто мир вдруг вспыхнул перед ее глазами, как жаркое солнце, и погас.

Группа успела вернуться, и Павел Горельников сообщил, что в стороне на опушке слышал взрыв. Окунев отдал приказ к бою, и почти сразу со стороны боевого охранения раздались автоматные и пулеметные очереди. Прибежавший боец доложил, что их атаковала большая группа украинских националистов, не меньше батальона. Командир отряда нахмурился, скрипнув зубами. Он видел, как Зина брала с собой гранату. Значит, девушка взорвала себя.

Партизаны стали отходить в глубь леса, отстреливаясь, заводя врага на редкое, но все же надежное минное поле. Там было всего два десятка противопехотных мин, установленных в шахматном порядке в полосе почти ста метров. Когда мины стали рваться и националисты залегли, поливая лес пулеметным огнем, Окунев приказал бросить все пожитки, взять только немного продовольствия и патроны. И уходить. Никто из партизан в боевом охранении не отступил, погибли в неравном бою на своих позициях. Но отряд снова сумел выйти из окружения. Теперь у Окунева оставалось не больше двадцати бойцов, бо́льшая часть из которых была легко ранена.

Глава 4

– Я хотел прилететь к вам сам, но Лаврентий Павлович против моего отсутствия в управлении даже на несколько часов.

Шелестов сидел в отделе шифрования, где имелась ВЧ-аппаратура[2], и хмурился. Хорошо, если у Платова появилась новая информация, которой он решил срочно поделиться с группой. А если это просто требование результатов? А результатов-то особенно и не было. Нечем было группе похвалиться. Скорее, были неприятные провалы. Внедренный Сосновский и в то же время ликвидированный немцами агент гестапо, явно оставленный на советской территории специально. В остальном – лишь следы, которые уже никуда не вели, только информация о том, как действовал отдел гестапо в этом районе, сведения о том, что архив, содержащий данные об оставленных на освобожденной территории агентах, вывезен немцами. И то, что нахождение этого архива неизвестно.

– Я слушаю вас, Петр Анатольевич.

– Какие сведения у вас есть об архиве на настоящую минуту? – задал Платов неприятный вопрос.

– Пока никаких. Разрабатываем предателей, бывших полицаев, кого успели взять и кто не ушел с немцами. Признаки агентуры есть. Правда, небольшая группа немцев, выходившая из окружения, которая явно имела этот адрес, уничтожила агента гестапо. Но мы изучаем его связи, контакты.

– Обрубили, значит, ниточку, – проворчал комиссар госбезопасности. – Группу взяли?

– Я приказал немцев пока не трогать. Они явно рвутся к фронту и, по их поведению, ничего на нашей территории их не интересует. Они могли убить хозяина дома из осторожности. Так с агентами не обращаются, если ты заинтересован в агентурной работе. Думаю, они большого интереса не представляют. Во всяком случае, понаблюдаем за ними. Этим занимается Буторин.

– Хорошо, но имейте в виду, что эти немцы откуда-то знали адрес, а значит, кто-то среди них хорошо информирован. Торопитесь, иначе шансов завладеть архивом у нас будет все меньше и меньше. Вы ведь понимаете его значение для нашей контрразведки? Это десятки агентов гестапо, оставшиеся на освобожденной