Возвращение в небо - Андрей Воронин Страница 17

– Ты почему ругаешься как в сорок первом? – рассмеявшись, Суворин перешел на русский.

– Ты русский? – парень развернул свой мотоцикл и резво направился к Суворину.

– Апраксин Федор, – представился он. – Извини, что фрицем обозвал.

– А я Суворин, – Панкрат крепко пожал протянутую ему руку. – А ругаешься почему?

– Да ну их на хрен с их немецким раем, – парень махнул рукой.

– Ра-а-ем? – протянул Панкрат. – Значит, сорок первый здесь ни при чем. А что случилось?

– В такси хамят. В метро толкаются, – посетовал парень. – А вчера вечером вышел на Leipziger strasse. Хотел посетить контрольно-пропускной пункт Чарли. Очень уж любопытно было. Место жуть какое историческое.

– Граница бывших советских и американских секторов? – уточнил Суворин с искренним интересом.

– Ну да, – почувствовав участие, – оживился парень. – Там когда-то постоянно стояли солдаты.

– Если я не ошибаюсь, там переход был между двумя частями Берлина для гражданских лиц.

– Ну да, – подтвердил парень. – Вот я и хотел историей проникнуться. А там хари какие-то немецкие мне морду набили.

– За что?

– Да не знаю! В том-то и дело. Я даже подойти к этому месту не успел. От Leipziger strasse полчаса туда топать. Подлетели они ко мне. Что-то на немецком спросили. А я ж ничего не понимаю. Подмигнул им так, улыбнулся, – парень придал своему лицу выражение просветленности, – и говорю весело: «Gut Morgen!»

Федор замолчал, и лицо его стало задумчивым.

– Ну? – спросил Суворин, проявляя нетерпение.

– Что «ну»? – вздохнул парень. – Ну и получил сначала в лобешник, потом – под дых. А чего ты развеселился то? – обиделся он на Суворина.

– Ты ж говорил, что вечером туда ходил, – напомнил ему Суворин.

– Ну да.

– А зачем тогда ты им доброго утра пожелал?

– Так это все, что мне в голову пришло в тот момент. Не «до свидания» же им было говорить. Это слово я тоже знаю. А они что решили, что я издеваюсь? – глаза парня весело сверкнули.

– А то, – Суворин хлопнул его по плечу. – А давай съездим туда.

– К Чарли?

– К Чарли.

– А давай.

Кроме Чарли, Панкрат и Федор посетили в этот вечер Александр-плац, самое криминогенное место в Берлине, где и встретили вчерашнюю компанию, не сумевшую понять русскую душу Апраксина. Они тусовались в небольшом скверике возле фонтана с Нептуном и были явно в подпитии.

Энергия била ключом из этой компании. Их взгляды говорили о том, что они сделали уже самое важное в жизни и теперь готовы пожинать плоды. И не позволят никому помешать наслаждаться этим.

– Momento mori! (Помни о смерти!) – рявкнул один из них, низкий крепыш с бритой наголо головой, когда Суворин на хорошем немецком объяснил ему, что Нептун – это бог чистой воды, а не бог писсуаров и что теперь ему предстоит отпить из фонтана ровно столько, насколько он заполнил его своей мочой.

– Momento mori! Momento mori! Momento mori! – трижды проорал нарушитель порядка, без малейшего смущения стряхивает последние капли со своего пениса в сторону Суворина.

Крылатая латинская фраза «потрясла» Панкрата настолько, что он тут же осуществил свою угрозу, ухватив любителя публичных испражнений за шею и окунув его голову в фонтан.

Потом повернулся в сторону застывшей от изумления компании и настолько спокойно посмотрел на каждого из трех парней, насколько это могло охладить их пыл.

Прошла долгая минута, потом вторая. Суворин наконец перевел взгляд на пузырящуюся воду и судорожно бьющееся тело немца. Затем, не отпуская шеи, вытащил его голову из воды и оттолкнул его от себя. И пока парень, судорожно откашливаясь, катался по земле, смотрел на звездное берлинское небо.

– Ну ты даешь! – наконец выдохнул Апраксин.

– Ненавижу пакостников! – Панкрат опустил голову, и Федор увидел, как на его скулах заиграли желваки.

– А я че-то думал, что на такое только наши русские орлы способны. У меня со школы, с урока истории, еще эта «закладка». Помнишь, когда Зимний взяли и в вазы, имеющие историческую ценность, нагадили?

– Ну что ж ты так о своих-то? – сокрушенно вздохнул Суворин.

– Ну это ж правда!

– Говна везде хватает. Вон и в Германии, – Панкрат кивнул на постепенно оживавшую компанию. – Смотри! Хоть бы один с места сдвинулся, когда я их комрада топил.

– Так вы что, земляки? – парень, валявшийся на земле, перестал отхаркиваться и, приняв позу лежавшего на зеленом лугу в солнечный день человека, перешел с латыни на русский.

– Русские не русские, ты не расслабляйся! – пригрозил ему Суворин. – Помнишь этого парня? – он кивнул головой в сторону Апраксина.

– Нет! – любитель мочиться в фонтаны приподнял голову и бросил на Федора открытый взгляд.

В этот момент что-то случилось с только что неподвижно стоявшими его друзьями. Они вдруг резко развернулись на сто восемьдесят градусов и бросились наутек.

– Тогда кто его вчера на Leipziger strasse избил? – спросил Суворин, провожая исчезающую в темноте компанию ленивым взглядом.

– Ну прям-о-о избил-и-и, – прогундосил парень. – Дали два раз в лоб. А ему хоть бы хны. У него череп, как у горного козла.

– Глядя на таких, как ты, – засмеялся Федор, – я начинаю верить в теорию Дарвина.

– И я за эволюцию! – тут же согласился парень.

– Еще бы, – ухмыльнулся Апраксин. – Ведь ты – прямой дебильный потомок мартышки.

– Теперь сами видите, за что мы ему в лоб дали, – обращаясь к Суворину на «вы», сообщил парень. – Издеваться парень горазд. Вчера спрашиваем его: где здесь вечером потусоваться можно? Обратите внимание, спрашиваем на чистом немецком, культурно, как в колледже учили. А он нам с особым цинизмом отвечает: «Гут морген!»

– Сказать «Доброе утро» – это тебе не в фонтан нассать, – резонно заметил Федор.

– Ну так я ж свою порцию отпил! – возмутился парень.

– А за друзей? – Суворин кивнул головой на Нептуна. – Сам или помочь?

– А сколько? – парень послушно поднялся и направился к фонтану.

– По пригоршне за каждого. Да смотри не сачкуй!

– Ладно, – парень наклонился и, зачерпнув одну