Сергей Зверев - Война в затерянном мире Страница 18

– Какие могут быть мысли, если я даже не знаю, где находятся западные ворота? Трофим же говорил, что ворота в крепости одни?

– Ну, теперь-то должно быть понятно, что иногда он неискренен? – беззвучно рассмеялся Пловцов.

– Вы позволите? – раздался голос из тьмы комнаты, где находились пленники.

Жулин отвалился от стены и подошел к дверному проему. Тут же в нем появился и тот, что обратил на себя внимание.

– Простите, что вмешиваюсь, но мы тут с людьми перетолковали… – он оглянулся, и разведчики увидели, как из темноты к нему приблизились остальные пленные. – Вы правильно судите, господа. Трофим обязательно откроет ворота. Собственно, это и не ворота вовсе, а калитка. Мы ее делали, чтобы иметь возможность скрытно оставить город в случае необходимости.

– Зачем вы это говорите? – спросил Баскаков.

– Долго объяснять. Здесь не все подчинены Трофиму. Но его окружения хватит, чтобы заткнуть рты всем разговорчивым. Вам нужно уйти, если хотите остаться в живых.

– Ну конечно, – заметил Айдаров. Он стоял, опершись на дульный тормоз снайперской винтовки. – Теперь, когда вы подслушали, это лучший способ от нас избавиться.

– Или подставить, – раздосадованный, что нашлись свидетели их разговора, заметил Жулин.

– А чего нам бояться? – возразил человек. – Убивать нас вы все равно не станете, побережете свою репутацию. Нам все равно. В четыре часа, если так, в городе будет Магомед Кровавый. Страшно подумать, что будет… И потом, вы могли убить нас, но не сделали этого. Почему мы должны платить вам черной монетой?

– Черной монетой, – повторил Пловцов задумчиво. – Такого выражения я еще не слышал. Ну, коль скоро вы присоединились к нашей интересной беседе, что скажете?

– Командир, – проговорил Крикунов. – Я бы не доверял людям, которые несколько часов назад хотели уничтожить нас.

Пловцов впервые за все время нахождения с группой услышал обращение к себе – «командир». Чувство, что он стал частью группы, заставило его заволноваться.

– Мне просто интересно, что они предложат. А дальше будет видно.

Из двери, оттеснив соплеменников плечами, вышел невысокого роста коренастый мужчина. Погладив бороду, он сказал, поглядывая в пол:

– Если покинете крепость, вам не найти укрытия…

– Это верно, – буркнул Жулин.

– Кроме одного.

Разведчики переглянулись, Жулин закурил и снисходительно посмотрел на мужчину.

– Наверное, это бункер Алхоева?

– Мы не знаем, где бункер Алхоева. Но в двенадцати верстах отсюда он ведет какие-то работы. Там много наших… Не мне судить, но если вы скрытно приблизитесь туда и захватите это место, вам будет чем торговаться…

– И где же это место?

– Полярная звезда хорошо видна на небе. Следуйте к ней и через шесть часов пути окажетесь там. И хранит вас бог.

– Как трогательно, – заключил Ермолович. – И куда я дену своего больного? У меня на руках боец без сознания!

– Мы подумали об этом, – ответил тот, кто начал разговор. – В доме у Егора погреб, мы спрячем солдата там. Если вы позволите… Прямо сейчас.

– А потом выдадите его Алхоеву, чтобы, в свою очередь, ему было чем с нами торговаться? – вспыхнул Жулин.

– Мы и это продумали…

Через полчаса несколько пленных горожан, скрываясь в тени улиц, перенесли в дом, что располагался в квартале от администрации, Маслова. Когда они вернулись, группа уже была готова к выходу.

– Только, прошу вас, – настаивал невысокий горожанин, – будьте осторожны, не разоблачите себя. Иначе все будет напрасно.

– Мы вернемся, – пообещал Жулин, последним перебираясь через стену крепости и перетаскивая пулемет Пловцова.

– Я не сомневаюсь в этом.

– Уберите веревку, когда я спущусь.

Через минуту бывшие пленники быстро затащили веревку на стену, и один из них унес ее в подвал, где еще недавно вел наблюдение Баскаков.

– До четырех часов осталось всего ничего, – сказал он, вернувшись, и все сели в комнате на пол у стены.

Их осталось десять – стольких оставили, отпустив остальных, разведчики. И теперь ни один из десятерых не двигался с места. Среди них, моргая вяло и глядя на стену, сидел в холщовой рубашке и таких же штанах бритый, как немногие из замерших рядом, Пловцов.

Никто не знал, что произойдет через четверть часа.

7

Сколько осталось? Двадцать минут, тридцать? Стольников вытирал пот со лба внутри боевой машины и поглядывал на механика-водителя. «Молодец пацан. Контрактник, не иначе. Понравилось, видать, на срочной штурвал БМП вертеть, вот и остался по контракту… Что ж, у каждого своя судьба».

Механик-водитель вел машину уверенно, без лишних рывков, какими часто сопровождается ход гусеничной техники. Жаль, не БТР – тогда Саша поднял бы створку и смотрел в окно, как в машине. А сейчас задыхался в темноте и считал минуты и повороты. Дорогу из Ханкалы в аэропорт Грозного Северный он знал, это была дорога домой. Другой дороги у него пока не было. От того места, где он присоединился к колонне, до последней прямой с пирамидальными тополями вдоль дороги оставалось чуть более километра. Один блокпост, четыре поворота и – дома. Где ждет его Батя – комбриг. А что еще ждет – он не знал. Побег из-под стражи ФСБ – это не шутка. Если не удастся уговорить комбрига на марш-бросок с навигатором в пещеру, дело плохо. Потянется время, утратится острота момента, комбриг начнет слушать котрразведку, и тогда все пропало. В пещеру пойдет не он, а кто-то другой. И все испортит.

Дышать внутри брони становилось уже невмоготу. За все время пути ни на одном блокпосту лейтенанта не спросили о Стольникове. Но тот вел колонну с людьми и техникой через город-призрак на первой машине, и вопрос о беглом капитане вполне могли задать старшим двух десятков машин, следующих за командирской. Кто-то мог заметить, как неизвестный забирался на броню первой машины…

Кажется, решил все-таки выбраться наружу: надоели постоянные случайные удары по голове. Ноги лейтенанта то и дело срывались со спинки сиденья, и тогда ботинки били капитана прямо в затылок. Не больно, но неприятно. Стольников ударил рукой командира БМП по ноге, и тот подвинулся.

– Я на броню сяду, задыхаюсь уже! – прокричал под рев двигателя Саша.

– Да лишь бы не было войны! – улыбаясь, сострил лейтенант. Он бросил взгляд на часы, чем привлек к ним внимание капитана.

– «Омега»? Таиланд, десять долларов? – спросил Стольников.

– Где ж я тебе десять тысяч долларов для настоящих найду? – рассмеялся взводный.

«Не нравится мне это веселье», – заключил разведчик.

Саша выполз из люка и хотел уже усесться на башню, раскинув ноги по обе стороны от ствола, но вдруг вспомнил, что сейчас не самый подходящий момент привлекать к себе внимание. Сполз ниже, на морду машины, подсел к парочке бойцов с автоматами.

– Товарищ старший лейтенант, закурить не найдется? – спросил тот, что был слева.

«Старший лейтенант – капитан – старший лейтенант, жизнь у меня, видать, такая», – иронично подумал Стольников, вспоминая о трофеях и вынимая их из кармана.

– Ух ты, «Кэмел» в мягкой пачке! – восхитился мальчишка. – Из дома прислали?

– Из дома… – с досадой повторил Стольников, пряча сигареты в карман и чиркая зажигалкой, чтобы дать прикурить солдату. «Ты посмотри, – подумал Саша, – он даже не знает, что раньше американские сигареты были только в мягких пачках. Совсем новое поколение, а разница в возрасте-то всего каких-то лет десять…»

«У самого въезда в бригаду, там, где отстойник, нужно спрыгнуть. Рядом с позицией «спарки» на южной линии обороны бригады. Переехать и спрыгнуть. Колонну будет встречать кто-то из командования. Либо зам, либо начальник штаба, либо еще кто-то. Доклады, суета, беготня, формальности… Лучше не светиться при этом. Дойти до штаба пешком… Не исключено, что меня после побега ждут, – еще подумал он. – Хотя, может, считают, что я рвану во Владик с колонной или напрошусь к летунам в «вертушку» до Моздока. Сбегу, значит… А когда мозги ФСБ здесь работали иначе?..»

Резкий вскрик солдатика, докуривающего сигарету из его пачки, вернул Стольникова в реальный мир. У Саши оставалось еще что-то около полусекунды, чтобы принять решение.

Механик-водитель, резко вывернув руль влево и утопив педаль газа в пол, лишил БМП устойчивости. Обычно так поступают водители, сидящие за рулем не более года и никогда до этого не попадавшие в переплет на дороге. Этот же контрактник – теперь Саша знал это точно – превратил боевую машину в вертящийся на разбитой дороге кусок железа, точно зная, что произойдет. Беспомощность БМП являлась спасением для тех, кто сидел сейчас на броне.

Удар пришелся не по передней части машины под прямым углом, что означало бы мгновенную смерть десанта, а по левой задней. Рванувшись вперед и вильнув кормой, БМП рисковала вылететь на встречную полосу и рухнуть в котлован разбомбленного до самого фундамента дома.