Михаил Серегин - Отпущение грехов Страница 18

Отец Василий быстро прошел к выставленному окну, спрыгнул вниз и понял: что-то не так. Шагнул вперед и наткнулся на высокую плотную фигуру.

– Стоять! – жестко приказали ему, и священник сразу узнал этот глухой, сильный голос. Именно этот человек разговаривал с Лешкой у сарая несколько часов назад. «Макарыч!» – вспомнил отец Василий.

– Лицом к стене! – жестко распорядился участковый. – Руки на стену. Выше! Ноги в стороны!

Отец Василий послушно выполнял команды и стремительно соображал. Макарыч всех тонкостей не знал, но он звонил своему начальству. Что из этого можно выжать?

– Слышь, земляк, – не поворачивая головы, спокойно и даже по-дружески поинтересовался он. – Ты куда меня повезешь?

– Я тебя, родной, никуда везти не буду, – сурово ответил Макарыч, охлопывая задержанного по карманам. – Тебя другие повезут. У меня ты только посидишь.

– Не-е, так не пойдет, – протянул священник и перешел на знакомый еще со времен службы уголовный жаргон. – Я у тебя ничего не навесил, чего мне у тебя рога мочить?

– Ничего, родимый, отдохнешь часик, а там и расскажешь, чего навесил, а чего не навесил, – спокойно и даже как-то весело ответил участковый. Все понятно. Преступник взят, оружия при нем нет, сопротивляться не собирается. – Руки за спину!

«Значит, часик, – подумал священник. – Почему же так долго? Стоп! Во сколько он пошел звонить?!» Все сходилось. Как раз будет часа три, максимум четыре, как Макарыч начальству звонил! Это означало, что за ним приедут из области, а не из райцентра.

– Руки за спину, я сказал! – рявкнул Макарыч, и священник быстро повернулся и аккуратно ударил участкового по шее. Тот всхлипнул и мягко повалился на землю.

«Значит, из области, – думал священник, быстрым шагом продвигаясь к Лешкиному дому. – И что мне тогда Карнаухов лапшу на уши вешал? Приходи-и, говорит, поговори-им… Хрен там поговорим! Сразу в область отправит!»

На улице стояла кромешная тьма. Священник быстро добрался до Лешкиного дома и рванул дверь на себя. Внутри было совершенно темно.

– Исмаил! – громко позвал он.

Никто не ответил.

«Спит, негодяй! – с досадой отметил священник. – Залег небось в постельку и дрыхнет, лопух! Лично сам он ни за что не остался бы ждать внутри, а остался бы снаружи».

– Исмаил! – еще раз позвал он.

– Где ты там ходишь? – раздался из-за спины сонный, усталый голос. – Спать хочу, сил нет! Давай становись на дежурство, я первый залягу…

Отец Василий обернулся. Мулла стоял у курятника, как раз там, где скорее всего выбрал бы место для ожидания и сам отец Василий.

– Не получится у тебя сегодня поспать, – разочаровал его священник. – Сваливать надо срочно.

– И насколько срочно? – устало поинтересовался мулла.

– Немедленно.

– Ну что ж, я готов. – Исмаил закинул рюкзак за спину.

В рюкзаке что-то зашевелилось и заквохтало.

Отец Василий покачал головой. Все-таки это воровство, а не то что просто покуражиться, но ссориться с Исмаилом из-за курицы он не хотел.

– Тогда пошли! – кивнул он и быстрыми шагами тронулся в сторону поля.

Здесь, в не знающей ярко освещенных витрин деревне, ночь уже царствовала абсолютно. В кромешной тьме они прошли около полукилометра, когда из-за ближайшего невысокого взгорка показались огни. «Два, четыре, пять, шесть, восемь…» – считал священник. Это могли быть трактора, но он сомневался, слишком быстро эти огни приближались.

– Что это, Исмаил? – надеясь на слуховые способности муллы, поинтересовался он.

– Ты знаешь, батюшка, – задумчиво произнес мулла. – Я этого звука с самой армии не слышал.

– И что?

– Бронетехника это, вот что.

Считать, что огни пока еще далекой бронетехники к ним не имеют отношения, было наивно. Но вот то, что звонок участкового милиционера Макарыча в область вызвал такие последствия, было странно. По крайней мере отец Василий и близко не допускал мысли, что убийца Кузьменко мог иметь какое-то отношение к губернатору. Но выходило именно так. Или это губернатор отдал распоряжение военным?

Судя по всему, Карнаухов солгал и тогда, когда сказал, что более не нуждается в услугах военных. Священник знал: когда власть начинает столь беззастенчиво лгать, дело плохо. Совсем плохо.

– Блин! – ругнулся мулла. – Что ж вас так много?!

Отец Василий вгляделся в прыгающие на ухабистой дороге огни. Их стало еще больше. Наверное, два десятка пар огней точно было.

– Они нам ход к Волге отрезают! – охнул Исмаил и побежал вперед. – Смотри, батюшка, что делают, гады!

Священник тоже прибавил ходу и вгляделся. Было непонятно, что именно замыслили военные, но факт оставался фактом. Бронетехника разворачивалась и становилась на краю Волги, жестко отрезая им путь к реке.

«Откуда они могли узнать, что мы еще в поселке? – гадал отец Василий. – Или они, напротив, хотят прибрежные кусты прочесать?» Ответа не было. Он оглянулся в сторону поселка, и ему стало еще хуже. Потому что со стороны поселка тоже светились огни множества машин. Но самое страшное было в другом. Он услышал лай собак и сразу же узнал хрипловатые интонации сорванных на нелегкой службе собачьих голосов. И это не были голоса деревенских кобельков, поводки рвали настоящие служебно-сторожевые псы!

– Исмаилушка, мы попали! – севшим голосом поделился он.

– Хрен там! – не согласился мулла. – Чтобы меня эта шушера взяла?!

Они уже добежали до прибрежных кустов, и отсюда до стоящей в рядок, словно по ниточке, колонны бронетехники было рукой подать – метров четыреста. Но лай собак становился все ближе, и кто-кто, а уж священник знал, что это такое. Сам видел, как умело и жестко работают эти собачки.

– Ложись! – скомандовал мулла, и отец Василий послушно упал на молодую, только что проклюнувшуюся траву.

Он не до конца понимал, что задумал Исмаил, но то, что у муллы есть какой-то план, чувствовал.

– Тихо! – снова скомандовал мулла и прислушался. – Построение, – полуобернувшись, обронил он. – Говорят – стрелять в крайнем случае, но, если понадобится, стреляйте.

Как можно было отсюда, почти за полкилометра, что-то услышать, отец Василий не представлял. Но его больше тревожил истеричный лай собак позади.

– Говорит – по машинам, разведка со мной…

– Кто говорит, Кузьменко? – поинтересовался священник.

– Не знаю, – отмахнулся мулла. – Подожди, вот еще. Пересекать водное препятствие… Шайтан! Не слышу! Ветер относит.

«Ах вот в чем дело! – наконец-то сообразил священник. – Они на этом бронетранспорте собрались острова обшаривать, если на берегу нас не найдут!»

– Слышь, батюшка, – обернулся к нему мулла. – Марш-бросок делать придется.

– Куда?

– Видишь третью машину от края?

Отец Василий вгляделся. Да, стояла там какая-то темная махина.

– Это ПРП – передвижной разведывательный пункт, – пояснил мулла. – Вот ее и захватим.

– Ты что, охренел?! – вытаращил глаза священник. – Ты кому войну собрался объявлять?

– Дурак ты! – покачал головой Исмаил. – При чем здесь война? Главное, там всего экипажа от силы два-три человека, а проходимость ого-го!

– Нет, Исмаил! – с чувством произнес отец Василий. – Я на эту авантюру не пойду!

– Тогда я сам пойду, – решительно бросил мулла и пополз вперед, туда, где яркими желтыми пятнами светились фары бронетехники.

Совсем неподалеку надрывно залаяли почуявшие близкую добычу собаки, и отец Василий вздрогнул, против обыкновения чертыхнулся и пополз вслед. То, что ждало их сзади, было еще хуже.

Они где ползли, где перемещались короткими перебежками – смотря по обстоятельствам. Заметить две фигуры в кромешной тьме было непросто, тем более что ребят все еще держали в строю. Машины, как и предполагалось, охранялись лишь водителями, да и тех именно в этот момент собрал вокруг себя что-то желавший высказать офицер.

– А ты что, умеешь эту штуку водить? – шепотом поинтересовался священник.

– Я десантник! – гордо прошептал в ответ Исмаил. – Так, батюшка, смотри. Я – внутрь, ты на стреме, потом я тебя позову. Понял?

Священник кивнул и проводил взглядом ползущее в сторону приземистой, покатой бронированной машины тщедушное тело бородатого «десантника». Он бы никогда в жизни не ввязался в эту противозаконную авантюру, но собаки… Слишком часто ему приходилось видеть еще в той, ставшей почти нереальной жизни, как это происходит. Но тогда он служил в спецназе и видел все глазами победителя, а теперь… теперь все было несколько иначе.

– Давай! – крикнул ему из темноты мулла, священник вздохнул и, мысленно читая «Отче наш», стремительно прополз несколько отделявших его от машины метров и нырнул в открытый Исмаилом люк.

Он сразу ударился локтем о что-то железное и зашипел от боли.

– Эх, пехо-ота! – презрительно протянул мулла, и машина вдруг вздрогнула, загудела и пошла.