Вадим Россик - Репетитор Страница 18

Поставив вариться куриный бульон, я зашел к болящей, узнать, как у нее дела. Дела были не блестящие. У Оксаны поднялась температура, поэтому, параллельно с приготовлением пищи, я приступил к лечению бедолаги.

Заставив больную выпить жаропонижающего, я на минутку присел на ее постель. Оксана взяла мою руку и прижалась к ней горячей щекой.

– Какой ты хороший, Сережа, – добрый, заботливый, – с трудом прошептала женщина. – Не понимаю, как твоя жена могла тебя выгнать.

– Значит, не такой хороший, – пробормотал я.

Толстушка через силу улыбнулась.

– Не болтай глупости. Я мужиков насквозь вижу. Ты мне сразу понравился. Скромный такой, интеллигентный…

Оксана захлебнулась кашлем. Отдышавшись и вытерев выступившие слезы, женщина простонала:

– Ох, ну почему мне так хреново…

– Заканчивать тебе надо с этой трудовой деятельностью, – строго сказал я.

– А что я кушать буду? У меня дома в Полтаве еще родители-пенсионеры есть и сынишка. Если бы не они, думаешь, я стала бы шлюхой? Нужда заставила.

– А муж где? – задал я вопрос.

– Бандиты убили, – вздохнула Оксана. – Раньше-то он на одном заводике работал, электриком. Немного спортом занимался – ходил в «качалку». Потом заводик закрыли. Работы нет, денег нет. Пацаны из «качалки» его к себе позвали. В бойцы. Сказали, что «держат» рынок и торговцы им платят за охрану. Ну, мой и соблазнился. А через пару месяцев его убили на разборке. У наших пацанов вышли какие-то непонятки с бригадой чеченов. Как положено, назначили «стрелу», а там начался кипеж и моего Игорька застрелили. Других пацанов – кого посадили, кто в бега ударился, так что помочь мне было некому. Погоревала я, да с подружкой и поехала в Москву. Подруга скоро подсела на наркоту и куда-то пропала. Сейчас, может, уже и в живых ее нет.

Оксана замолчала.

– И что ты собираешься делать дальше? – спросил я женщину. – Какие у тебя планы?

– Не знаю, – пожала она плечами. – Боюсь даже думать о будущем.

Оксана с отчаянием посмотрела на меня.

– Мне деньги нужны! В следующем году сына в школу собирать. Родители пишут, что есть возможность заняться торговлей на рынке, но это тоже «бабки» немалые. Чтобы что-то заработать, сначала нужно что-то вложить.

– Сколько конкретно тебе нужно бабла на торговлю? – прервал я Оксану.

Толстушка задумалась.

– Чтобы оформить все бумаги, «подмазать» всех нужных людей, закупить товар, да еще самим прожить какое-то время – тысяч десять баксов, не меньше.

– Тогда у меня к тебе деловое предложение. Слушай внимательно. Ты срочно выздоравливаешь, заканчиваешь со своей сферой досуга и в понедельник уезжаешь домой в свою Хохляндию. Билет я тебе куплю.

Удивленная женщина открыла рот, чтобы что-то сказать, но я мягко закрыл его ладонью.

– Помолчи, дай договорить. Ты мне оставляешь ключи от квартиры. Я тут еще пару дней поживу. Взамен ты получишь десять тысяч «зеленых» на развитие малого бизнеса. Заработаешь – отдашь. И не благодари меня, не надо.

Однако вместо того, чтобы с криком восторга броситься мне на шею, Оксана проговорила с обидой:

– Ты что, решил надо мной поглумиться? Считаешь меня полной дурой?

– Дурой я тебя не считаю. Просто хочу тебе помочь из Анжелики снова стать Оксаной.

– Да откуда у тебя такие деньги?! Может быть ты засекреченный олигарх?

Я засмеялся.

– Честно сказать, денег у меня пока нет, но на днях будут. Мы с женой продаем квартиру и из своей доли я тебя спонсирую, если ты, конечно, оставишь свои координаты.

На широком простоватом лице хохлушки ясно отражалась борьба недоверия с надеждой. Я молчал, боясь излишним натиском только усилить ее сомнения. Наконец, все еще недоверчиво, Оксана спросила:

– А тебе-то какой интерес давать мне такие большие бабосы?

Я постарался развеять ее последние сомнения.

– Во-первых – это не подарок. Я даю тебе в долг, с отдачей. Во-вторых, куда-то же деньги нужно вкладывать. Почему, например, не в твою торговлю? В-третьих, хочу тебе помочь встать на ноги.

«В-четвертых, – про себя добавил я, – тебе, моя дорогая ночная фея, после вторника будет смертельно опасно оставаться в Москве».

Оксана вдруг обняла меня и прошептала своим простуженным голосом:

– Если ты меня не обманешь, если сделаешь, как обещаешь – я, клянусь тебе, никогда этого не забуду. Все для тебя сделаю, все что ни попросишь.

– Ладно, договорились, – я осторожно высвободился из объятий и встал с постели. – Суп наверно уже готов. Сейчас я тебя буду кормить куриным бульоном.

– Поцелуй меня, – тихо попросила женщина. От избытка чувств на глазах у нее показались слезы.

– Ну, вот еще! – сменил я тон, боясь, что она вот-вот расплачется. – Сопливых олигархи не целуют!

8

На следующий день моей гостеприимной украинке стало лучше. Возможно, на ее самочувствии положительно сказалось мое обещание денег, возможно, подействовали лекарства. Во всяком случае, утром она по-своему отблагодарила меня за лечение и, таким образом, возродившись к новой жизни, начала собираться в дорогу. Мне Оксана велела не путаться у нее под ногами, поэтому я поудобнее устроился на постели и принялся рассеянно следить за сборами.

Наблюдая за хлопотами женщины, я вдруг подумал, что в последнее время меня стал окружать целый гарем: Лена, Оксана, Люда. Ирония судьбы: каждая из них мне по-своему дорога, и с каждой в самом скором времени я должен расстаться.

Мне скоро сорок, а чего я достиг? Ни дома, ни семьи, ни денег. Только скромная должность охранника в сомнительном предприятии. Может быть права Елена и смысл существования в том, чтобы как можно лучше устроиться в жизни? И ради сладкого куска лгать, совершать подлости и предавать тех, кто тебе верит? Исповедовать, так сказать, здоровый эгоизм.

Стержнем характера древних самураев, основой их личной чести, была верность своему господину. Со временем ее сменила верность родине. А если нет ни флага, ни родины? Что тогда? Тогда появляются директора заводов, которые не выдают зарплату работникам, чтобы на эту зарплату скупить у них же по дешевке ваучеры и таким бессовестным способом превратиться в собственников общенародного достояния. Тогда появляются офицеры, которые поставляют врагам оружие и даже собственных солдат продают в рабство, появляются следователи, подобострастно здоровающиеся за руку с ворами и прокуроры, строящие свои роскошные особняки рядом с особняками лидеров криминального мира.

Нормальным такой мир может считать лишь тот, у кого вместо сердца – кусок мяса, вместо души – дензнак, а главный орган – желудок. Идеалисты, типа покойного Александра Александровича, обманывают сами себя, служа верой и правдой такой системе. Они убеждают себя, что служат Родине, именно так – с большой буквы «Р», и сознательно закрывают глаза на то, кто теперь их хозяин, кто отдает приказы, которые они добросовестно выполняют. Служа несправедливости, они умножают несправедливость!

От мрачного философствования меня отвлек певучий голос Оксаны:

– Чего нахохлился, орелик ты мой? Чего нос повесил?

Женщина подошла ко мне и ласково обняла.

– Хлопчик, не журись! Сейчас пойду на кухню, напеку пампушек и пообедаем.

– Эх, Ксана! Если бы все проблемы можно было решить с помощью пампушек, – вздохнул я.

После обеда я попрощался с Оксаной и еще раз велел ей завтра быть готовой к отъезду. Сентиментальная толстушка немного всплакнула, но я пообещал ей скоро приехать в Полтаву, и она сразу заулыбалась.

Людмила встретила меня в своей обычной манере – как будто мы расстались только вчера. В ее квартире за те пару лет, что мы не виделись, почти ничего не изменилось. В уголке старого серванта все так же пылилось несколько родительских икон, на столе лежали книги по медицине, на подоконнике стояли горшки с кактусами.

Сама хозяйка тоже изменилась мало. Люда выглядела лет на десять моложе своего возраста, и только складочки у капризно изогнутых губ предательски выдавали прожитые годы. Одета она была по-домашнему, показывая этим, что не считает мой визит особенным событием в своей жизни. Однако ее сияющие глаза говорили совсем о другом.

Мы обнялись, поцеловались, и Людмила пригласила меня к столу. Кулинарить она умела отменно, поэтому некоторое время я был полностью занят бараниной на ребрышках. За десертом мы поболтали о том, о сем, вспомнили кое-кого из старых знакомых. Люда немного рассказала о своей работе в больнице. Когда ужин закончился, я перешел к делу.

– Люда, мне нужна твоя помощь, – обратился я к женщине.

– Ты же знаешь, Сережа, для тебя – все, что смогу, – игриво улыбнулась Людмила.

Я не ответил на ее улыбку и серьезно продолжил:

– Я попал в сложное положение и без твоей помощи выпутаться мне будет очень трудно.