Ультиматум крупного калибра - Александр Александрович Тамоников Страница 18

Они, может, и вывезли бы, эти самые вороные, не случись непредвиденное совпадение, а вернее, непредвиденная встреча. Тут уж, пожалуй, никого, кроме судьбы, укорять нет смысла. Да и укорять судьбу – тоже дело бессмысленное. Она давно уже привыкла и притерпелась к человеческим укорам, а потому – терпит их безропотно, не обращает на укоры никакого внимания, а сама все изобретает и изобретает всякие непредвиденные встречи, случаи, совпадения и смыслы.

А случилось вот что. Поначалу на Муромцева и Рябова никто не обращал особого внимания. Да, людей им попадалось много, но, наверное, всем им было не до Рябова и Муромцева. Каждый куда-то бежал, стремясь выполнить полученную команду. И вот тут-то и случилось то самое непредвиденное обстоятельство.

– А, техасец! – раздался вдруг голос. – Живой! А с приятелем твоим – что такое?

Муромцев остановился, Рябов тотчас же изобразил потерю сознания. Рядом с ними стоял тот самый часовой, перед которым спецназовцы ночью успешно разыграли свой спектакль и который пропустил их на территорию базы. Американец был не один, рядом с ним находились еще семеро солдат. «Восемь человек против двоих – расклад не в нашу пользу! – тотчас же промелькнуло в голове у Муромцева. – Да притом – они застали нас врасплох. Ах ты ж, незадача!..»

Похоже, точно такая же мысль посетила в эту минуту и Рябова. Надо было что-то делать и как-то выкручиваться из положения. Но что именно делать и каким таким мудреным способом выкручиваться? Действительно, незадача. Да еще какая!

– Ранило приятеля. Там… – с досадой ответил Муромцев и кивнул в сторону пожарища. – Без сознания приятель. Вот, хочу показать доктору…

– Ну, это бывает, – сочувственно произнес бывший часовой. – Все, мы побежали дальше. Сам видишь, что творится! Я так думаю, что это русские! Нигде от них нет покоя!

Солдаты совсем уж было собрались бежать по своим делам, и Муромцев успел даже облегченно выдохнуть, надеясь, что беда миновала, но не тут-то было.

– Стоять! – вдруг прозвучал рядом голос кого-то другого.

Предчувствуя недоброе, Муромцев остановился и медленно обернулся. Уже было почти совсем светло, и он увидел, как на него смотрят восемь пар внимательных, настороженных глаз. Даже бывший часовой, не отличавшийся, по всей видимости, большим умом, и тот смотрел сейчас на Муромцева с подозрительным прищуром.

– Так ты говоришь – твой приятель ранен? – спросил один из солдат.

– Да, ранен, – ответил Муромцев, стараясь, чтобы его голос звучал как можно спокойнее.

– И ты сопровождаешь его к доктору? – не унимался солдат.

– А ты что же, не видишь сам? – спросил в ответ Муромцев. – Он без сознания. Значит, сам идти не может. Или тебе это непонятно?

– Так ведь госпиталь в другой стороне! – сказал солдат. – Зачем же ты тащишь своего приятеля в обратную сторону? Или, может, ты не знаешь, где у нас госпиталь?

Услышав такие вопросы, Муромцев внутренне похолодел. Это были не вопросы, это, по сути, было разоблачение. Его, Муромцева, вместе с Рябовым разоблачили! Да, разоблачили! Быть солдатом на базе и не знать, в какой ее части находится госпиталь? Это было немыслимо! И, если Муромцев этого не знал, значит, он был не отсюда! А тогда – кем же он был? И откуда он тут взялся? Вот какие вопросы вытекали из сложившейся ситуации, и это были еще не все вопросы, за ними неизбежно последуют и другие! А уж не те ли самые вы диверсанты, которые натворили столько бед за минувшую ночь?

– В другой стороне? – с недоумением спросил Муромцев. – В самом деле… Спасибо, приятель, за подсказку. Я и сам думаю, вроде иду не туда… Признаться, мне и самому досталось при взрыве. Может, и не ранило, но контузило – это уж точно. Вот я и заблудился… Послушай, старина, – глянул он на бывшего часового. – Может, поможешь мне дотащить моего приятеля до госпиталя? А то у меня силы на исходе. Боюсь, упаду рядом с ним.

– Тут вот какое дело… – еще больше прищурился бывший часовой. – Кто ты вообще такой? И твой раненый приятель?

– Ну, ты даешь! – как можно беспечнее ответил Муромцев. – Разве не меня ты пропускал ночью, когда дежурил на главном посту?

– Пропускать-то я тебя пропускал, – в раздумье проговорил солдат. – Это я помню. А видел ли я тебя здесь раньше – вот этого не припоминаю… Парни, – повернулся он к другим солдатам, – кто этого техасца видел здесь раньше? Боб? А ты, Чарли? Да и знаков различия на них – никаких…

Глаза у всех восьмерых солдат стали совсем нехорошими. Они коротко между собой переглянулись, их руки потянулись к оружию.

– Мы из бригады специального назначения, – ухватился за последнюю соломинку Муромцев. – Я – лейтенант Эллис, он, – Муромцев указал на неподвижно лежащего Рябова, – лейтенант Кларк. Мы на базе недавно, оттого вы нас и не видели.

– Это какой такой бригады специального назначения? – удивился дотошный солдат. – Что-то не слышал я ничего о такой бригаде…

– А ты спроси там, – указал Муромцев на дымящееся главное здание, – кто мы такие! Там тебе объяснят! А я не уполномочен тебе докладывать! – И Муромцев прибавил к этим словам американское ругательство – одно из немногих, которые знал.

– Обязательно спрошу! – сказал солдат. – А пока – не двигаться! Оружия – не касаться! Лечь на землю лицом вниз! Руки вперед!

И солдаты, взяв оружие на изготовку, стали обступать со всех сторон Муромцева и по-прежнему неподвижно лежащего на земле Рябова. Спецназовцам не оставалось ничего другого, как действовать – причем немедленно и неожиданно. Что они и сделали.

Муромцев стремительно кинулся в сторону, на лету снимая оба автомата с плеча. Скажете – сложно или даже – невозможно? Может, оно и так, но только – не для спецназовца КГБ. Еще как следует не приземлившись, Муромцев один автомат бросил Рябову, а из другого дал длинную очередь по американским солдатам.

Это для них было неожиданно, но еще неожиданнее оказались действия Рябова, который в мгновение ока вдруг пришел в сознание, стремительно и резко откатился в сторону и полоснул по солдатам длинной очередью. Двумя очередями Муромцев и Рябов уложили шестерых,